Против Гоши Жукова сколотилась компания из самых дерзких пацанов в классе. Зимой Гоше часто доставалось от этой компании градом снежков и обидными прозвищами. Возглавлял эту враждебную коалицию Женька Бастрыкин – сынок известного в городе начальника Госавтоинспекции. На уроке физкультуры Гоше подставили подножку, и он упал, растянувшись на мате, когда выполнял прыжки в длину. Дружным хохотом поддержали хулигана одноклассники. Сначала Женька посмеялся над подарком, который Гоша принес для Олеси Леонидовны, назвав его «корытом с парусами», а потом и вовсе подкараулил Гошу со своей компанией, когда он возвращался домой, и устроил ему «карусели», перебрасывая его ранец от одного к другому по кругу. Гоша метался в кругу, пытаясь выхватить ранец из рук мальчишек, наконец это ему удалось, но ранец выскользнул из его рук, упал и из него вывалились книжки и фотография молодой красивой девушки с льняными волосами и нежной улыбкой.

«Ой, а это кто?» – поднял Женька выпавшее фото. Гоша бросился отбирать: «Отдай! Это моя мама!» Верзила-Женька, который был выше на целую голову Гоши, поднял фотографию над головой: Где твоя мама? Кто твоя мама? А я знаю: она уехала в Турцию работать проституткой!.. «Отдай! Это неправда! Моя мама балерина!» – истошно закричал Гоша и бросился с кулаками на обидчика. Завязалась драка. Драку разнимал школьный завхоз, который оказался поблизости. Гошу с разбитым носом завели в учительскую, остальные разбежались. Вызвали школьного врача, остановили носовое кровотечение. Вид у мальчика был жалкий: рубашка в крови и разорвана, под глазом – синяк. Позвонили Гошиному дедушке, он пришел. Из кабинета директора раздавался его громкий сердитый голос. Дедушка вышел злой, с красным лицом, хлопнул дверью, забрал внука, подхватил его ранец и куртку и, сердито ворча и грозя кому-то, потащил мальчика за руку к выходу. На другой день вызвали родителей Бастрыкина. После непродолжительной беседы из кабинета директора вышла мамаша Женьки в короткой норковой шубке и высоких сапогах. Вместе с ней вышла и Олеся Леонидовна в сопровождении директрисы. Все трое улыбались и оживленно о чем-то говорили. Неприятный инцидент замяли. Гоша Жуков неделю отсутствовал в школе. Затем пришел в сопровождении дедушки, притихший и осунувшийся. Все уроки он тихо просидел, а как только зазвенел звонок, молча собрал свой ранец и первым вышел из класса. Возле двери его уже поджидал дедушка, который стал постоянно встречать внука из школы.

Маму Гоши Жукова звали Аленой. Она была поздним ребенком у родителей. Поздним и единственным. Ее мама – Полина – уже совсем потеряла надежду родить ребенка, а тут вот в 40 лет Бог послал радость, и жизнь приобрела смысл и веру в промысел Божий. Не зря ездила по монастырям, вымаливала – и вот оно – счастье, кружевное, розовое в цветочек, с бантиками и льняными кудряшками. Полина не могла наглядеться на свою куколку, а уж про счастливого отца и говорить нечего было: из роддома нес розовый пакетик, перевязанный пышным атласным бантом, не чуя ног под собой, целовал каждый пальчик, отыскивал сходство с собой в улыбке, в характере. Сам купал, сам гулял, сам пеленки и подгузники стирал. Девочка была чистый ангел. Нежная, улыбчивая, с красивыми стройными ножками, легкая, тоненькая, музыкально одаренная, с хорошим слухом, но больше всего малышке нравилось танцевать, и родители в четыре года отдали ее в балетную школу. Алена делала успехи, она была примой в своем коллективе.

Каждое лето к семье Пономаревых в отпуск на море приезжала старшая сестра Полины – крестная Алены Надежда Викторовна из Новосибирска. Она очень любила свою крестницу, а когда та оканчивала школу, позвала ее к себе, наведя справки о театральном институте в своем городе. «Надо развивать талант. Есть хореографический факультет. Выучится – будет тетку благодарить». У крестной в Новосибирске была трехкомнатная квартира, и жила она в ней одна. Муж умер, сын вырос и женился на девушке с жилплощадью. Своей крестнице Надежда Викторовна пообещала отдельную комнату, заботу и внимание. Алена поступила легко, а на первом курсе она познакомилась со студентом Новосибирского металлургического института – Димой Жуковым. Это была любовь с первого взгляда. Алена возвращалась на метро с занятий. На станции метро «Речной вокзал» у нее порвался пакет и из него выпали и рассыпались по мраморной плите книги и конспекты. Молодой человек оказался рядом и бросился их подбирать. Они присели на корточки, Алена подняла на юношу свои голубые, как васильки во ржи, глаза в пушистых ресницах. И Дима утонул в этой чистой, бездонной синеве. В поезде метро они уже сидели рядышком. Дима проехал свою остановку и вышел вместе с Аленой, хотя ему было не по пути. Через пару месяцев они решили жить вместе, потому что просто уже не могли друг без друга. Свадьбу решили отложить до лучших времен, когда закончат учебу. Надежде Викторовне Дима сразу понравился, и она предложила ребятам пожить у нее, но домой вернулся ее разведенный сын, пьющий и скандальный. Молодая семья переселилась в съемную квартиру недалеко от метро – жить у Надежды Викторовны стало невозможно. Алена и Дима нежно любили друг друга. Кто-то из мудрых сказал: влюбленные должны смотреть не друг на друга, а в одну сторону. Алена и Дима смотрели и друг на друга и в одну сторону. Только вместе, только рядом и только за руку. Алена обожала Анну Ахматову и Николая Гумилева, Дима читал Алене стихи Гумилева:

Дима замечательно играл на гитаре и пел Визбора: «Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях встретимся с тобою».

Они любили в свободное от учебы время посещать планетарий и Музей Рериха, бродить в Заельцовском парке, любоваться на набережной чудесными сиреневыми закатами, когда оплавленное солнце скользило по волнистой ряби величественной сибирской реки Оби и уходило за горизонт, затянутый дымкой новостроек большого города. Домой возвращались усталые, счастливые, с пакетом подберезовиков и подосиновиков, собранных в парке, и устраивали тихий семейный ужин из жареной картошки с луком и грибами. Алена могла позволить себе и картошку, и заварные пирожные, которыми любил побаловать ее Дима. Лишний вес ей не грозил – все сгорало у станка при усиленных тренировках в хореографическом зале института. Он называл ее «пушинка», а она его – «Димася». Насытившись любовью и нежностью, они засыпали, не разнимая рук и во сне не расставались. Когда Алена поняла, что беременна, она испугалась: впереди сессия, экзамены – какие могут быть дети? Жизнь не устроена. Оба – студенты. На родителей надежды мало. У Алены работал один папа – полгода на вахте в море, мама была слаба здоровьем – не работала. У Димы была одна только мама и младший брат. Дима привык рассчитывать только на себя и до института уже успел поработать на стройке. Но когда Алена сообщила новость Диме и увидела его счастливое лицо, ее сомнения растаяли, как дым. Дима подхватил свою «пушинку» на руки, закружил по комнате, а потом усадил в кресло и сел у ее ног, положив кудрявую голову ей на колени. «Аленка, если бы ты знала, какой я счастливый – у меня будет сын! Я знаю точно. Он будет похож на меня или на тебя. Я уже знаю, как мы его назовем – в честь моего деда Георгия Степановича, погибшего на войне. Он будет сильный, смелый. Это будет НАШ сын! Георгий, Георгий Дмитриевич! Гоша!»

Беременность Алена выносила легко и даже успела сдать сессию и перейти на третий курс. Дима устроился на работу – в ту же строительную бригаду, работал во вторую смену, таскал арматуру. Алене нужны были витамины – свежие фрукты, белки, углеводы. Дима засиживался допоздна за учебниками и спал перерывами, где придется: в транспорте, в институтской аудитории. Садился на последний ряд и отключался. Как бы там ни было, но выпускные экзамены он сдал и получил диплом вместе с рождением сына Гоши. После окончания института Дима был призван на службу в армию на два года в звании лейтенанта. В металлургическом институте, который окончил Дима, была военная кафедра. Молодая семья переселилась в город Майкоп, в Республику Адыгея, в военный городок. Получили комнату в семейном общежитии. Грянули страшные девяностые. Развал страны, война в Чечне. Весной 1994 года Дмитрий Жуков был назначен командиром мотострелкового взвода гвардейского мотострелкового полка 131-й бригады, направленной в Чечню. Автомат в своей жизни Дима держал лишь три раза – на присяге и еще раз на стрельбище. Треть офицеров взвода были такими же двухгодичниками военной кафедры гражданских вузов.