- Три.

«Трое колдунов молились богу крови, потом взялись за топоры и вот уже их двое» – вспомнил Священник слова, которые давным-давно запустили долгую цепь очень грустных событий и привели его, в конце концов, бессрочным добровольцем на Маяк и в Отряд.

- Два.

«Двое колдунов чихали и страдали, но дедушка их не забыл, половник одному налил и…»

И страшный удар сотряс многотонную махину «Радиального-12». Бронепоезд содрогнулся, раскачиваясь в скрежете и лязге металла, жестокий удар передался на каждую гайку и винт, отозвался грохотом и звоном. А Священник понял, что Император воистину с ними, потому что удар пришел с кормы, а не в борт. И это значит, что «Двенадцатый» успел проскочить под стрелкой, прежде чем еретический состав повернул на ту же магистраль.

- Подъем, – скомандовал Фидус больше самому себе, все равно его никто не расслышал бы в грохоте столкновения.

«Шестьдесят четвертый» врезался в корму преследуемого, как догоняющий молот. Пронзительный скрежет все не заканчивался, будто необоримая сила тащила составы по рельсам с заблокированными колесами. Криптман был уверен, что за прочными стенами вагонов рассыпаются фонтаны искр и летит во все стороны раскаленная металлическая крошка.

Инквизитора как будто ударил поезд, сразу весь. Страшнейший удар разошелся по всей конструкции, включая слабых людей в железной утробе, и Фидус чувствовал себя так, будто его хорошенько избили, не пропустив ни единой косточки. Любое движение причиняло боль, на мгновение инквизитора захлестнул приступ нерассуждающей паники, ему показалось, что вокруг снова Баллистическая станция, а инквизитор при смерти, частично парализованный, отданный на милость слабой девчонки, которая даже не знала, кто такой Император.

Девчонка.

Император.

Рыча сквозь зубы, Фидус поднялся на колени, стукнувшись затылком о штабной стол. В глазах зажглись звезды, но у Криптмана и так все болело, так что новый импульс без следа затерялся на общем фоне. Фидус хотел добраться до перископа, но Священник успел раньше и неловко повернул массивную трубу. Окровавленные пальцы скользили по эбонитовым ручкам, перископ разворачивался рывками. В углу яростно ругалась Берта, чью свирепость ушибы и столкновение не сократили ни на волос.

- Вижу! – громко сообщил монах, шлепая то ли разбитыми, то ли прикушеными губами. – Они позади нас! Толкают!

- Дай, – прохрипел Фидус, едва передвигая ногами. – Гляну…

Доходяга, судя по всему, буквально защитил собой доверенный агрегат, во всяком случае, штрафник скособочился как человек со сломанными ребрами, а коробка с проводами казалась целой. Чуть оклемавшаяся Берта пыталась связаться с вагонами и «Химерой». На разные лады бормотали штабные сервиторы, навсегда объединенные со своими пьедесталами, ставшие частью поезда. И лишь железная фигура техножрицы Дженнифер неподвижно сидела в кресле оператора связи, похожая на сюрреалистическую скульптуру с приставленным черепом. Ее голова, крепко примотанная изолентой к стойке гирокомпаса, погасила окуляры и действительно казалась измятой кастрюлей, оправдывая распространенное прозвище марсиан. Быстро и часто мигал красный свет, похоже, автоматика пыталась включить аварийное освещение, но что-то не работало.

- А-а-а… – Берта витиевато и энергично выругалась. – Все, связь отрубило. И переговорные трубы перекосило от удара. Теперь только громко орать.

Будто в иллюстрацию ее слов забортный скрежет усиливался. Кажется, от «Двенадцатого» что-то отваливалось прямо на ходу, причем без перерыва. Фидус приложился к перископу, неловко разворачивая массивный цилиндр.

- Ничего, главное, что флагшток целый, – выдохнул Священник, морщась от боли, ощупывая рассеченный затылок. – Знамя это сердце Отряда, под ним наши души неуязвимы для Зла.

Несмотря на тон фанатичного проповедника, на разбитом в кровь лице Священника явственно читалось «надеюсь, неуязвимы».

- Сервитор Люкт отцепляет паровоз, – без предупреждения вымолвила безжизненная голова Вакруфманн. – Внутрипоездная связь будет скоро восстановлена.

- А как же... – встрепенулся, было, Священник и осекся, даже пристукнул себя по голове, снова поморщившись.

Действительно, с учетом обстоятельств заботиться о скорости не было нужды. Даже без паровоза «Двенадцатый» толкали вперед сто пятьдесят тысяч лошадиных сил преследователя, который определенно не собирался тормозить.

- Да, теперь мы точно въедем прямо в город, – прошептал скорее самому себе монах, не понимая, радоваться этому или наоборот.

- Давайте, – скомандовал Криптман, нажимая на рукояти перископа запястьями, сжимать пальцы в кулак было слишком больно. Что бы ни увидел инквизитор в панорамный окуляр, это его не вдохновляло.

- Давайте! – уже изо всех сил закричал Фидус, и Доходяга торопливо нашарил первый рычажок на кассовом аппарате.

*

- Рискну предположить, что «Радиальный-12» можно списать со счетов, – сухо констатировал архивариус и поправил медицинский справочник, который перед этим торопливо листали, едва не повырывав страницы, инквизиторы.

Эссен молча кивнул, глядя как темная волна хлынула по крышам «Шестьдесят четвертого», перекидываясь на «Двенадцатый». Это не был абордаж в обычном понимании, просто множество крошечных точек бросились на приступ без порядка и очередности, все сразу, как только локомотив разнес корму вагона, и составы объединились. Точек были десятки, может быть сотни, куда больше чем когда-либо мог взять на борт обычный бронепоезд. Заведомо больше чем смогла бы убить пятьсот шестьдесят седьмая рота даже в полном составе.

- Склонен согласиться, – вздохнул Калькройт. – Что ж, по-видимому, таланты Криптмана оказались переоценены в последний раз. Ну, что бы ни делалось, все к...

На мгновение экран исчез в белой ряби, так, что инквизитор даже подумал о неисправности. В следующее мгновение «молоко» начало дробиться прямоугольниками, что уменьшались по мере того как мощный когитатор обрабатывал транслируемое изображение, фильтруя помехи. Сначала Калькройту показалось, что конечный вагон «Радиального-12» взорвался, но когда изображение стало чуть более разборчивым, наблюдатели поняли, что вагон пылает, как огромный костер или прометиевая цистерна.

- Умный мальчик, – пробормотал Шметтау и заинтересованно склонился вперед. – Прилежно изучал наследие отца, – решил инквизитор. – Хотя мог и сам догадаться.

- Простите?.. – рискнул нарушить молчание Эссен.

- Однажды Криптман-старший добыл некий архив, где помимо прочего имелись сведения о торговле пиратов с эльдарами. Обычная контрабанда Фидуса не интересовала, но там были любопытные заметки насчет обмена запретными артефактами. Враги вовремя подсуетились, корабль был перехвачен и взят на абордаж. Криптман успел послать зов о помощи, но абордажная группа превосходила защитников кратно. Инквизиторская команда отступала с боем от капитанского мостика до кормовых отсеков, взрывая за собой палубу за палубой, когда те заполнялись врагами. И Фидус продержался до моего прихода. Судя по тому, что я вижу, сын творчески переосмыслил опыт пращура. Или догадался сам.

- Ему, похоже, нечем взрывать что-либо, – заметил Эссен, потирая челюсть.

- Да, очевидно. Поэтому он поджигает вагоны, один за другим, ставя огненную завесу.

- Это не поможет. Сами корпуса огнеупорны, а топливо прогорает быстро.

- По крайней мере, задержит врагов. Вопрос в том, придет ли кто-нибудь на помощь.

- Это будем не мы? – уточнил Пале.

- Эх, молодец! – не удержался от возгласа Шметтау, глядя, как полыхнул второй вагон. – Вот ведь молодец!

- Господин, – пробормотал сбитый с толку Пале. – Я думал… вы и Криптман-младший…

- Ну да, – в пол-оборота сказал Шметтау. – Ничего не изменилось.

- Не понимаю…

- Сейчас Фидус бьется с еретиками, будто настоящий инквизитор, – разъяснил Калькройт, не отрывая взгляд от экрана. – И делает это неплохо, как умеет и может. Можно сказать, что я болею за него, как подобает слуге Императора. Когда и если Криптман отобьется, что маловероятно, я по-прежнему буду желать ему страшной и мучительной смерти. Что здесь непонятного?