- Парадное надеть! – скомандовала Берта, как обычно на повышенных тонах, с торжественной мрачностью. – Все на плац, пять минут собраться!

Ольге парадной формы еще не выдали, так что подносчица ограничилась вычищенным комбезом с заклеенными прорехами. Так же облачились Крип с Деметриусом. Прочие надели уставную форму, которой обычно мало кто пользовался – кожаные ботинки, галифе, что-то вроде кителя без погон, из грубой ткани, с брезентовым поясом, воротником-стойкой и очень широкими нагрудными карманами. Головной убор смертникам Адепто Пурификатум не полагался.

При спуске по винтовой лесенке случился инцидент – на Ольгу внезапно бросился сумасшедший член команды, про которого девушка уже начала забывать. Безумец кинулся на нее из темноты, облапил и громко завопил:

- Дитя, дитя!

Ольга в свою очередь завизжала от страха, отбиваясь.

- Отвали, дурной!

Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять – Безумец не хочет ей навредить. Тронувшийся бедолага цеплялся за девушку и буквально рыдал, повторяя одно лишь слово. Казалось, он хочет пробиться сквозь некую стену, донести очень важную мысль, дело жизни и смерти.

- Дитя... Дитя! – упорно, раз за разом повторял Безумец, хватаясь костлявыми и удивительно цепкими пальцами за ольгину одежду, разрывая плотную ткань. – Дитя!!!

Он плакал и кричал прямо в лицо девушке. Объединенными усилиями Савларца и Водилы несчастного, в конце концов, оторвали и сунули обратно в темное пространство меж уровней вагона, где Безумец обычно и скрывался.

- Господи, боже... – прошептала Ольга, прислонившись к стенке. Она чуть не перекрестилась и вовремя удержала руку.

- Он тут сам не свой, – сказал Водила, поправляя шляпу. – Как вы провалились куда-то, так и чудит. Но прежде тихо сидел. Эх... как бы в лечебницу сдать не пришлось...

Только сейчас, когда весь личный состав «Радиального-12» собрался на плацу, Ольга в полной мере оценила, какая же маленькая в самом деле команда ездит на атомном поезде. Девушке представлялось, что каждый вагон это хотя бы один танк и отделение «пехоты» плюс экипаж собственно бронепоезда. Впечатление усиливалось тщательно культивируемой замкнутостью вагонов. И только сейчас Ольга поняла, что команда БоБе, в сущности, единственная боевая единица «Радиального». Ну и вагон «госпитальерок», что бы это ни значило. Еще с десяток людей чисто административного аппарата во главе с комендантом, оркестр из операторов ракетного вагона, поездная бригада с нашивками в виде расщепленного атома.

И все.

Погруженная в невеселые мысли, Ольга не сразу отметила, что со стороны дальнего ангара катят уродливую конструкцию, похожую на телегу с виселицей. Тем более, что катили со стороны незрячего глаза. Когда же заметила, спешно втянула живот, пытаясь оказаться совсем незаметной, благо ее место было в конце строя.

За конструкцией, сопровождаемый охранниками из «арбитров» понуро шагал человек в тюремной робе, сильно избитый. Ольге понадобилось несколько мгновений и ропот, скользнувший по строю, чтобы узнать Пыхаря. Разведчик – надо полагать уже бывший – едва переставлял ноги, а временами повисал на конвоирах.

Тишина воцарилась над плацем. Слабый ветер гонял снежок, морозил открытые щеки. Ольга чувствовала, как дыбом встают отрастающие волосы на макушке. Рядом сопел невысокий Плакса. Негромко запиликал горн в руках поездного трубача, второй музыкант застучал по барабану. Перед строем вышла Берта с огнеметом в руках.

«Боже мой» – только и подумала девушка, чувствуя, как дрожь расходится по телу. Ольге пришлось незаметно – во всяком случае, подносчица надеялась, что незаметно – опереться на плечо «своего» огнеметчика. Плакса тихонько сжал ее пальцы, словно призывая к осторожности и молчанию.

Комендант – высокий старик с клочковатой бородой и вислыми бакенбардами – что-то неразборчиво скомандовал. Строй еще больше подтянулся и дружно вытянул вперед подбородки. Кто-то через два-три человек от Ольги шепотом молился. Пыхаря, тем временем, затащили на повозку и приковали цепями к столбу, похожему на миниатюрную опору электропередач. Разведчик молча шевелил губами, озираясь, будто не верил, что все это происходит наяву.

Берта подкрутила регулятор и зажгла горелку. В тишине запал шипел громко и отчетливо, как разъяренная гадюка. Комендант все так же неразборчиво задвинул короткую речь. Ольга не поняла ни слова, сосредоточившись на том, чтобы не упасть на ватных, подкашивающихся ногах. Она все ждала когда, наконец, объявят, что все это суровая и справедливая демонстрация, а теперь всем разойтись, Пыхаря расковать и в казарму, на поруки. Нельзя же убить человека – сжечь к чертовой матери!!! – лишь за то, что когда все панически бежали, он свернул не туда?!

Или можно?..

Вперед вышел Священник, держа в руках библию. Монах поднял над головой священную книгу и провозгласил:

- Избранные слуги Его! Восславим нашего Владыку!

- Славим Его! – отозвался строй, набожно складывая руки.

- Этот человек проявил трусость, – зычно продолжал Священник, тыкая библией в сторону Пыхаря. – Он был облечен почетным долгом и предал доверие!

Ольге хотелось закричать в голос, что святоша рехнулся, как и все здесь, кто выровнялся в едином строю на промерзшем бетоне. Что любой мог бы оказаться на месте бедного разведчика и стоять сейчас в цепях, облизывая кровь с разбитых губ, под прицелом Берты.

Хотелось...

Плакса, будто прочитав ее мысли, крепче сжал холодные пальцы баллонщицы. Ольга качнулась и поймала взгляд Крипа, пронизывающий, упреждающий. Инквизитор едва заметно покачал головой. Девушка прикусила язык, по-настоящему, до медного привкуса во рту. Подносчица отчетливо поняла, что сейчас – и вообще, в будущем – достаточно пары неудачных слов, чтобы самой прислониться к решетчатой пирамиде из горелого металла.

- Однако грех его будет искуплен в очистительном огне! Тело распадется в прах, но душа воспарит к Императору, если будет на то милость Владыки!

- Г-г-го... пролязгала зубами Ольга, понимая, что даже слово «господи» вымолвить не в силах. И господь, которого она молила о чуде, не имеет ничего общего со злобным божеством этого мира и этих людей.

- Покайся, трус! – призвал монах, и Пыхарь, наконец, сумел выдавить несколько слов.

- Простите, – жалко, тихо просипел он, с трудом шевеля губами. – Простите... я... не хотел...

- Умри с честью, – сурово призвал Священник. – Умри с достоинством! Умри со смирением и молитвой на устах!

Он подошел к столбу и протянул книгу Пыхарю. Приговоренный с неподдельным благоговением поцеловал краешек библии. Он все время что-то бормотал, ветер доносил отдельные слова:

- Простите... милость... каюсь...

Монах отступил и кивнул Берте, подав сигнал. Конвоиры также расступились.

- Император! – во всю глотку возопил Пыхарь, гремя цепями, он держался на ногах лишь благодаря узам. – Боже, прости меня!!! Я не виноват! Я...

Наставница без лишних слов нажала рычаг, и яркая струя красного пламени окатила смертника. Жидкий прометий сразу превратил казнимого в живой факел, над плацем разнесся душераздирающий вопль сжигаемого заживо.

Здесь Ольга решила, что с нее хватит, и упала в обморок. Прямо на руки Фидусу, который успел заметить, как подламываются ноги девчонки, и выбежал из строя.

====== Глава 18 ======

Бело-серая постройка высотой двенадцать этажей располагалась чуть наособицу от главного комплекса планетарного космопорта. Здание было типичным для Маяка и выделялось разве что сдержанностью декора, лаконичного даже по меркам бедного мира. Стены не украшали святые символы, сама постройка также не являлась зримым воплощением Веры в аскетическом стиле некоторых Кузен, восславлявших откровения Омниссии через геометрию и соотношение линейных размеров. Просто коробка из выбеленных инеем бетона, кирпича и стекла, лишь многочисленные антенны всевозможного калибра на крыше указывали, что это не склад или рядовое здание чиновничьего аппарата.