РАФАЭЛЬ ТИГРИС

Лебединая песня

Студент - медик в Таллинне знакомится с молодой эстонкой. Между ними вспыхивает страстная любовь. Однако катастрофа парома "Эстония" разлучает их, как казалось навсегда. Но их любовь оказывается сильнее смерти.

Это сейчас, чтобы поехать в Эстонию нужна Шенгенская виза. А в советское время была одна страна без границ и преград, и чтобы попасть в Таллинн достаточно было, доехать до Москвы (столица СССР), сесть на поезд или самолёт, направляющиеся в столицу Советской Эстонии, и уже тогда считалось, что вы очутились заграницей.

Мы познакомились в ресторане «Лисья нора». Про это оригинальное заведение Таллинна мы были наслышаны давно. Оно располагалось в подвале средневекового дома, поблизости знаменитой башни Вана Томас. Здесь всё было пропитано духом средневековой Прибалтики: каменные стены, мерцание свечей, блюда с обилием мяса, официантки в национальной одежде, - всё это создавало приятную уютную атмосферу. После пару бокалов вина мы расслабились, и когда заиграла весёлая музыка, многие из нас пошли в танцевать.

Отовсюду были слышны приветствия на эстонском:

- Тере(Здравствуйте)

- Тере хомигут, – звучало в ответ.

Вдруг среди этого эстонского многоголосия я услышал:

- А вы зачем не танцуете? Неужели вам не весело?

Я обернулся и при свете свечей смог разглядеть юную особу в узеньких очках и длинными рыжими волосами. Говорила она очень складно по-русски, что не характерно было для здешней молодёжи, но и в её правильном русском присутствовал приятный для моего уха прибалтийский акцент.

- Неужели вам скучно? Пойдёмте, я вас развеселю.

Я конечно не смог отказаться от такого приглашения.

- Когда дамы приглашают кавалеров, кавалеры не могут оставаться равнодушными, - ответил я и мы пошли плясать.

Однако очень скоро быстрая музыка перешла в медленную романтичную мелодию, и вот мы уже обнявшись стали исполнять танго. От её огненно-рыжих волос исходил тонкий аромат вкусного шампуня вперемежку с запахом чистого тела, только что вышедшего из под душа.

- Как тебя зовут?

Ну раз мы так тесно сблизились, что обоняем обоюдно запахи, то пора и познакомиться.

- Меня зовут Свана.

- Какое интересное имя. Абсолютно мне не знакомое.

- Оно очень редкое и отнюдь не эстонское.

- А какое?

- Норвежское.

- Ты меня удивляешь! Откуда у эстонки норвежское имя? И что оно означает?

- О, это длинная история. Скажи лучше, как зовут тебя?

- Моё имя тоже непривычно, уже для твоего уха.

- Ничего, ничего. Говори. Я способная. Уловлю.

- Меня зовут Арутюн.

- Звучит оригинально!

- Оно настоящее армянское

- Разумеется не норвежское.

- И не эстонское.

Мы начали дружно смеяться и я понял, что знакомство состоялось.

- Слушай Арутюн! А пошли сядем за наш столик, а заодно и поболтаем про наши имена.

Сказано это было так непринуждённо, что я не смел отказать своей новой знакомой.

Мы подошли к столику за которым уже сидели двое взрослых - мужчина и женщина.

- Познакомься! Это мои родители. Отца зовут Александр, а маму Ингрид. Мама, папа – это Арутюн. Мы только что с ним познакомились.

- Очень приятно! Присаживайтесь. Хотите что-нибудь поесть?

- Нет, спасибо! Не голоден.

- А выпить?

- Не откажусь.

Официантки быстро принесли мне столовый прибор и бокал, а Александр налил мне красного вина. Он был щупленьким лысоватым мужиком, с заострёнными чертами лица и лицо симпатичной лисички Сваны походило на отца. А вот рыжие волосы – это был колор от мамы Ингрид.

- Ну рассказывайте Арутюн. Как я успел заметить, вы приехали издалека и причём не одни, а с кампанией.

Я начал рассказывать кто мы и откуда. Свана и её отец внимательно слушали, а вот Ингрид нет, и я понял, что она плохо понимает по-русски. В подтверждением моей догадки стало то, что Александр иногда наклонялся к ней и излагал мною сказанное уже по-эстонски.

- Мама плохо понимает русский.

- Я это уже понял.

- Вообще то она норвежка.

- Так вот откуда у тебя норвежское имя!

- А вот папа мой русский, хотя всю жизнь жил в Таллинне. И фамилия у него русская – Морозов.

- Значит ты Свана Александровна Морозова. Звучит эффектно, как мелодия Грига «Утро, Пер Гюнт» вперемешку с балетом «Лебединое озеро» Чайковского.

- Ого! А ты попал в самую точку и даже не тепло, а прямо горячо.

- В каком смысле? Что ты имеешь ввиду?

- А давай мы об этом поговорим в другом месте, в более приватной обстановке.

Свана мне начинала всё больше нравиться. Её непринуждённость, улыбчивость и полное отсутствие прибалтийского холодка очень располагало к общению.

- Я не против. Но с городом не знаком, так что выбор за тобой.

- Есть одно тихое местечко, где играют джаз. Ты любишь джаз?

- Не так чтобы сходил с ума, но нравится.

- Тогда поехали. Мама, папа – мы исчезаем, не скучайте. И ты прощайся со своими.

Когда мы плюхнулись в такси, то по радио машины передавали весёлую армянскую песенку в исполнении известного эстрадного исполнителя.

- Слушай, Свана! Это в мою честь – песенка на армянском.

Свана стала прислушиваться и заулыбалась.

- О чём это весёлая мелодия?

- Про весну, про май и про любимую девушку.

Я обратил внимание, что таксист как сидел с каменным лицом, так и остался, не смотря на то что его пассажиры пребывали в отличном настроении от звучащей в таксомотре мелодии.

Ну таков эстонский менталитет – минимум эмоций и чувств. Этими впечатлениями я поделился со Сваной.

- Это северная холодная страна. Люди здесь подолгу не видят солнечных лучей. Это тебе не лучезарная Армения с обилием солнечных дней. Сколько их у вас в году?

- Триста тридцать.

- Кайф! Вы просто счастливчики!

Тем временем мы вошли в какой - то уютный бар, где звучала медленная джазовая музыка и пары томно кружились в центре зала.

Мы уселись за столиком и уже при нормальном освещении я смог, наконец, полноценно разглядеть свою новую подружку. Она сняла очки, и на лице симпатичной лисички я разглядел обилие веснушек. Помимо ослепительных, как огонь, рыжих волос у неё была точёная фигурка с тонкой талией, а под облегающим свитером вырисовывалась полноценная грудь. Её украшал кулон, изображающий лебедя.

- Зря сняла. Очки тебе очень идут, - сказал я, заглядывая в пучину её голубых глаз, - и вообще, твоя внешность мне очень нравится.

От этих слов Свана зарделась, и лицо её озарилось очаровательной улыбкой.

- Ну и ты – жгучий шатен. Это я сразу заприметила когда увидела в «Лисьей норе».

Я взял её маленькие ладошки с прелестными пурпурными ноготками и стал нежно согревать в своих.

- Что будем пить?

- Армянский коньяк, разумеется, если конечно он у них есть?

Свана спросила об этом официанта и тот утвердительно кивнул.

- Я никогда не пила ваш коньяк.

- Вот сегодня и попробуешь.

Свана повертела принесённый фужер и вдохнула аромат напитка.

- Это и есть армянский коньяк? У него пьянящий аромат.

- Это кусочек армянского солнца.

- Которое светит 330 дня в году?

- Совершенно верно.

Свана медленно, смакуя каждый глоток, опорожнила фужеру до дна. Приятная обжигающая жидкость разлилась вовнутрь, согревая наши сердца и души.

- Какая прелесть. Я буду не прочь повторить.

Нам принесли ещё по две фужеры, а потом ещё.

- Так значит ты наполовину норвежка.

- Да и имя мне дала моя мать. Предки современных норвежцев верили, что если дать ребенку прозвище в честь животного и поклоняться ему, то оно послужит оберегом по жизни: между животным и носителем имени возникнет мистическая связь. Одними из наиболее распространенных женских вариантов таких тотемных имен были: Хревна – «ворона», Свана – «лебедь». Вот и получается, что ты тогда попал в самую точку, когда сказал про мелодию Грига и «Лебединое озеро» Чайковского.