– В каком смысле «один»? – Спросила она таким же тоном, каким обычно удивляются актрисы из низкосортного сериала, снятого специально по заказу неизвестного телеканала, до которого никто никогда не добирался. Такие эмоции хоть и были плохо сыграны из-за их редкого проявления, зато шли от самого ее чистого сердца.

– А вот так, прикинь! – Его голос по телефону был по-дуратски радостным, но уже не звучал будто наигранно, он даже посмеивался сквозь слова. – Семья решила уехать на дачу, ну мы же там дом новый построили, печку в нем поставили. Папа сказал, что туда хоть в минус тридцать можно спокойно ехать, лишь бы свет не рубанули, как это часто бывает.

– А ты почему остался?

– Я… – его голос сначала затянулся, постепенно стихая, но затем с той стороны связи раздался его легкий смех, будто нервный. – Я сказал, что типа хочу с тобой этот год встретить…

– Чего… – тихо произнесла она, не веря его словам.

– На что мама мне сказала, мол, «ага, а потом еще женишься тут на ней», а я ей: «мам, то, что ты называешь «жениться», было у меня с ней уже раза три, и что-то бабушкой ты стать не планируешь», – он снова усмехнулся, – ну и ты не представляешь, какое у нее лицо было!

– Нет… – с жаром стыда в груди произнесла она, – ты так бы не сказал.

– Значит, не веришь мне? Ну понятно… И именно поэтому я все на диктофон записал! Могу тебе в «телеге» скинуть получасовой файл, послушаешь на досуге.

– Ты ей реально так сказал, дурак что ли!? – От такого крика она сама, как и ее парень с того конца провода, очутилась в непонятном испуге, словно за ней всю дорогу шел подозрительный тип, но потом повернул в другую сторону, а затем снова вышел на нее. Матвей часто дурачком притворялся и мог выдать неожиданный прикол, сказать лишнего или сказать вот такую вещь… своей матери. Она, конечно, была настроена верить каждому слову своего парня, старалась верить даже в самые невероятные заявления, но все-таки, когда он говорил, что, например, ему ответил тот или иной музыкант, то ей необходимо было в этом удостовериться, увидев сам ответ.

– Я тебе говорю, у меня есть запись, я тебе файл кину, если не веришь, Крис.

– Ладно… – выдохнула она, обрабатывая всю эту информацию в голове. – Получается, во сколько мне завтра к тебе приехать?

– Дура что ли? – Неожиданно выкинул он. – Какой еще «приехать»? Завтра в четыре часа буду под твоим окном стоять, так что готовься.

– О… Ну ладно. А что-нибудь будем дарить друг другу? – Ранимо спросила она, будто стесняясь задавать такой вопрос.

Пауза. Его голоса не было слышно, казалось, намного дольше, чем две секунды. Ей начало казаться, что связь в очередной раз пропала, поэтому она по рефлексу встала с кровати и пошла к окну, параллельно спрашивая:

– Алё?

– Да, я тут, – отозвался его голос. – Как хочешь, Крис, мне будет достаточно, если ты обмотаешь себя подарочной лентой и скажешь: «я и есть твой подарок, солнышко!», так что можешь не креативить.

– А ты мне что-то подаришь?

– Да. Еще вопросы?

– Ладно, тогда я тебе напишу, когда выясню, отпустят ли меня родители к тебе.

– Давай, буду ждать, зай, – по его нежному голосу, резко появившемуся из слегка противного смешка, было несложно понять, что он улыбается, говоря эти слова. Наверняка на его щечках снова появились те бугорки, за которые так и хочется потискать, словно бабушка своего внучка. А на краях губ, наверное, образовались ямочки, такие милые, как у ребенка…

Кристина сбросила звонок, отложила телефон на стол и принялась обдумывать слова, с какими ей лучше всего подойти к матери с отцом, чтобы сказать о запланированной ночевке на Новый год. Ей была невероятно страшна, но и интересна реакция родителей на подобную новость, ведь они хорошо знали Матвея, знали, что он славный парень, не курит, не пьет, по подъездам с друзьями-гопниками не шляется. В их глазах он был той редкостью, тем парнем (даже мужчиной!), который появляется один на миллион других. Да и в глазах самой Кристины он был таким. Да более того, он и был таким в реальности. Дурак, правда. Но главное, что не имеет всех перечисленных изъянов, как и тех, что не были упомянуты.

Мама на кухне месила что-то в пластиковой таре, папа сидел за столом и медленно нарезал крабовые палочки для салата. На фоне был включен телевизор, шла какая-то программа с викторинами, но было это сейчас не столь важно, как желание сказать о намерениях. Сердечко Кристины колотилось, когда она встала на пороге кухни и коридора, а еще сильнее стали удары, когда ее папа глянул на нее искоса, продолжая резать, как он их называл, крабочки. Неожиданно он спросил с угрюмым лицом:

– Ты что-то хотела?

– Да… – сказала она и мама тоже обратила на нее внимание, прервав процесс готовки. А диктор все продолжал голосить вопросы. – Меня Матвей позвал к себе на Новый год.

– На ночь? – Воскликнула мама, положив грязные руки на бедра. – Чтобы вы потом внуков нам оставляли?

– Да, блин, мам, че у вас у всех только это на уме?

– Потому что именно из-за такой ночевки и появилась ты! Вот этот старый пердун позвал меня, говорит, да ладно тебе, мои родители уехали, давай, хоть раз! Тьфу на тебя!

– Ничего я не старый, – подал голос отец, продолжая медленно превращать крабовые палочки в мелкие кубики. Даже позволял он себе съедать какую-то их часть. – А Кристик пусть едет, куда хочет, хоть на Мальдивы! Только меня возьмите, если поедете, – сказал он, тыкнув пальцем в воздух.

– Так… То есть, вы завели меня…

– Ты не знала, что ли? – По-глупому спросил папа.

– Ладно, это… это не страшно, пополню список «нежданных» среди друзей… – какая-то легкая ирония чувствовалась в ее голосе.

– Во! Я ж говорил, что она взрослая девочка, поймет!

– Тьфу! – Плюнула мама и снова принялась что-то месить голыми руками в розовой таре.

– Так что, я могу к нему пойти?

– Можешь, можешь, только скажи ему, чтобы ни на что не рассчитывал, – грубо проговорила мама, но тут с ласковым голосом вмешался папа:

– Контрацептивы только не забудь купить!

«Фу, пап» и «Ты охренел такое говорить?» – одновременно произнесли Кристина и ее мама.

– Ну а что? – Рассмеялся папа. – Ей хрен знает сколько лет уже как восемнадцать! Сейчас вообще пятилетние дети знают, что это такое и зачем нужно, а ты про это со своей родной дочерью стесняешься разговаривать!

– Мне девятнадцать, пап.

– Сути не меняет! – Громыхнул он на всю кухню, а затем опять обратился к жене: – Кто ей рассказал про то, чем отличаются мальчики и девочки? Кто ей рассказал, чем люди в порно занимаются? А кто ей поведал о том, перед кем следует ноги раздвигать? Это все был я! Я ей об этом рассказывал, пока ты ее шлепала за бычка во рту! И вообще, я ее батя, какого хрена я ей все рассказывать должен, когда логичнее всего тебя, дуру, привлечь к этой обязанности?

Мама какое-то время постояла, помотала головой в раздумии. Потом взяла пульт, выключила телевизор и сказала, обратившись к Кристине:

– Можешь ехать. – На удивление, ее голос был спокоен. – Если ты сегодня к нему поедешь…

– Он завтра за мной заедет, – перебила она маму.

– А, ну раз так, то я сегодня приготовлю селедку, а завтра ты ему отвезешь, хорошо?

– Да, хорошо… Но…

– Иди к себе, Кристик, мне нужно с твоим папой поговорить.

Мама открыла нижний ящик, что был под тем столом, на котором она что-то готовила, и достала из него новенькую скалку, с еще не отклеенным ценником, приложив ее к ладони другой руки. Кристина то ли на радости, то ли на облегчении, побежала к себе в комнату, легонько опускаясь носками на линолеум при беге. А дверь на кухню медленно прикрыл дующий невесть откуда ветерок. Папа нервно сглотнул, глядя в глаза своей жены.

– Я ПРИЕДУ! – Капслоком написала она Матвею.

– Нааааайс, – ответил он моментально, а затем отправил стикер с кивающим котом и соответствующей подписью «найс».