В августе того же года большая группа работников завода сдавала экзамены на заочный факультет Новомосковского филиала МХТИ им. Менделеева. Нас было около двухсот человек. Завод расширялся и решили подковать кадры, так сказать, до высшей кондиции. К нам в заводской клуб 'Химик' привозили на автобусе всех преподавателей на каждый экзамен по направлениям. Я жил рядом с клубом, в ста метрах. Но на первый же экзамен умудрился проспать. Это было так нелепо, что когда я проснулся и понял, что проспал, то был в шоке, наверное, с полчаса. Дома в тот день никого не было, а будильник не прозвенел. Мне сразу грозил весенний призыв в армию, а после двухлетней отбывки захочется ли учиться? Сейчас у меня было желание учиться, да и ситуация позволяла: был холост, работа не такая уж тяжелая, знания после техникума - свежие.

   Прибежал я в клуб около одиннадцати часов, но все уже было закончено, меня встретили недоуменно. Один из преподавателей подал мне хорошую мысль:

   - Попробуйте связаться с деканатом, позвоните им с почты, телефон я вам дам. Послезавтра приезжают принимать химию на другой поток, может быть, вам и разрешат сдавать с ними. Правда, вам придется сдавать сразу два экзамена!

   Конечно, я не сообщил в деканат о том, что попросту проспал. Они бы со мной, наверное, и разговаривать не стали. Созвонился я с институтом, убедил их, что не смог по воле случая своевременно вернуться из командировки - я не любитель врать, но для пользы дела пришлось отступиться от принципа! И мне разрешили сдавать экзамены. Дальше прошло все замечательно, я поступил. Нужно отметить, что не поступило очень мало сдававших экзамены ефремовцев. К тому же слабых мы же и подтягивали. Мне много позже двое парней напоминали, что я им на математике, на химии подсказал удачно, но хоть убейте, ни об одном случае память не сохранилась, все это было, видимо, автоматически, как у всех студентов мира.

   В начале сентября нас на трех автобусах отвезли в Новомосковск, прочитали нам вступительные лекции, раздали методические указания и мы, вернувшись к своей работе, начали учиться заочно. Вот здесь-то я и вспоминал с благодарностью моих преподавателей из химтехникума, которые обучили нас в достаточном объеме тем предметам, которые углубленно пришлось изучать в институте, но уже самостоятельно. Я своевременно делал контрольные и получал ученические отпуска для экзаменационных сессий.

   Новое производство между тем потихоньку начинало увеличивать выпуск продукции. Подачи на батарею были уже до кубометра дивинила в час, пробовали пускать две полимеризационные батареи одновременно. Всего у нас было смонтировано четыре полимеризационные батареи по тринадцать полимеризаторов в технологической схеме. Жизнь показала ошибочность теоретических расчетов и со временем из этих четырех батарей сделали восемь батарей - по шесть и семь полимеризаторов в каждой батарее. Благодаря разработкам заводских исследователей из центральной заводской лаборатории совместно с цеховыми специалистами были найдены различные схемы подачи катализаторов и шихты: в два, в три потока. Была произведена замена насосного оборудования на подаче катализаторов, антиоксиданта. Конечно, все это делалось не быстро, внедрялось все постепенно. Но цех становился все более продуктивным. Управление процессом перевели с центрального пульта управления, расположенного под крышей отделения, на нулевую отметку, и аппаратчики полимеризации находились теперь у приборов - регистраторов температуры по аппаратам, сами меняли дозировки катализаторов. Этим добились резкого снижение выпуска некондиционного каучука.

   Одним из самых ярких людей на полимеризации мы считали Демкина Михаила Ивановича. Родился он в далеком 1922 году, воевал на фронте в Великую отечественную войну и у него была своеобразная контузия в голову: когда он волновался, нервничал, или был под хмельком, голова у него подергивалась и правый глаз подслеповато помаргивал. А нужно прямо признать, что в нашем цехе было что выпить. Тепло, выделяющееся при полимеризации, снимали с помощью циркулирующего в рубашках аппаратов рассола, состоящего из водно-спиртовой смеси. Ребята в сменах специально готовили выпивку из рассола, отпаривая острым паром неприятный запах. Доходило до того, что не принимали смену, если не передавалось по смене ведро отпаренного рассола. Крепость его, видимо, была небольшая, поэтому пили помногу. К счастью, ни разу не пробовал эту гадость и ничего не могу добавить о ее вкусовых качествах.

   Начальники отделений вели вялую борьбу с подобным рассоловарением, инициировали увольнение попавшихся на приготовлении. Но помогло только самое радикальное средство - через несколько лет перешли на другой рассол - водный раствор хлористого кальция.

   Демкин тоже старался не пропустить возможность даровой выпивки, но все-таки знал меру, и пьяным мы его из завода не выводили. Он был очень впечатлительный человек и очень веселый. Как у всех, у него были свои недостатки. Он мог заслушаться интересного разговора и забыть что-то сделать, порученное ему старшим мастером. Мог приврать что-нибудь для смеха или пользы дела. А мог молча ходить около своей батареи и ни с кем не разговаривать. Однажды его ребята окликнули, когда он уже открыл прием трансформаторного масла в лубрикатор, позвали. Он отмахнулся - не видите, мол, что делаю? Его настойчиво позвали еще раз, показав издали, что всего на секунду. Он нехотя подошел, то и дело оглядываясь на лубрикатор, который мог переполниться.

   - Михаил Иванович! - начал тот, кто хотел разыграть Демкина. - Здесь у нас спор возник. Я вот говорю, что ты по-другому все рассказывал.

   - А что рассказывал? - сразу заинтересовался Демкин. - О чем речь-то?

   Шутник и завел его на любимую стезю:

   - Да вот после войны ты приехал в Ефремов, город был голодный, а ты был с фронтовым пайком. Помнишь?

   - Ну?

   - Вот те и ну! Та баба, с которой в роще договорился встретиться, ведь из-за пайка пришла? Было дело?

   - Было... - мечтательно сказал Михаил Иванович, вспоминая молодые годы. Было понятно, что про лубрикатор и открытое для его наполнения масло он уже полностью забыл. - Помню, есть она очень хотела. Я ее накормил, спирта выпили.

   - А дальше?

   - А что дальше? Когда до дела дошло, она разделась, улеглась здесь же у березок. А я что-то захмелел, мужики, смотрю через хмель на нее, в глазах двоится. Требует с меня, давай, мол, быстрее... С голодухи ее что ли так быстро разобрало, не знаю. Только не скрою - заробел я немного и березками, березками от нее сбежал! Потом весь год старался ей на глаза не попадаться. Такой вот казус у меня вышел. Врать не буду...