В полку нам нравилось, было довольно необычно, весело. По команде вставали, по времени одевались, раздевались, по команде ели, ложились спать. В общем, обычная солдатская жизнь. Только на несколько дней попал я на сборы футболистов. Узнали, что я в цехе на воротах стоял - сразу повезли на тренировки полковой команды куда-то в горы. В основном все футболисты были грузины или армяне. Сейчас я думаю, что это 'приблатненные' остались служить в родных местах, по-настоящему их должны были отправить в Россию или на Украину.
Бегали грузины быстро, били по мячу сильно, очень старались показать себя. Вообще кавказцы - физически очень крепкий народ. Против них играть на воротах - тяжело, я просто не потянул. И когда нашелся еще один рослый студент - заочник из Москвы, тоже бывший вратарь, я с удовольствием уехал в полк, продолжал заниматься строевым шагом.
Закончилась подготовка на плацу, и нас развезли по дивизионам. За нами троими (со мной оказались двое восемнадцатилетних хлопцев с Украины - Яицкий и Лысенко) приехала бортовая машина с младшим сержантом угрюмого вида, чеченом по национальности. Фамилия его было Агатиев. Он оформил документы, посадил нас на борт и повез в поселок Вазиани, где-то семнадцать километров от окраин грузинской столицы.
Вокруг стояла сплошная теплынь, оглушающие запахи южной зелени, великолепные зеленые газоны, как ковер. Климат в Грузии - очень впечатляющий, фруктов было навалом в любое время года, и не только на рынке. Наш дивизион оказался строящимся, из техники там была только грузовая автомашина ГАЗ-53, на ней мы и добирались через весь Тбилиси, мимо Тбилисского моря с великолепными пляжами, по пыльной автодороге вдоль молодых абрикосовых деревьев, через железнодорожный полустанок Вазиани с большими складами, мимо офицерского поселка городского типа, где жили в основном летчики со знаменитого Вазианского летного комплекса. Здесь были отстроены абсолютно ровные взлетные полосы, под зеленым травяным покровом - незаметные сверху - в ряд высились самолетные ангары. Их было много, очень много. Через несколько месяцев мы привыкли к шуму авиационных двигателей, а первые дни, недели не могли спать, так как самолеты взлетали практически непрерывно. До ближайшего летного полка от нас было около двухсот метров, туда через защитный ров мы и ходили с солдатскими термосами за чаем, кашей, борщом, хлебом, маслом, за тем, что составляло солдатское довольствие.
Вазианский строящийся противоракетный дивизион больше 25 человек при мне не насчитывал, иногда оставалось 6-8 человек. Вначале мы строили себе дом из деревянных фабричных заготовок. Торопились до зимы, так как спали сначала в огромной палатке, где были в два ряда установлены койки. Когда количество солдат увеличивалось, надстраивали второй этаж коек. По натянутому тенту палатки в конце мая, в июне ползали огромные пауки - фаланги с бархатистым красно-черным туловищем. Говорили, что они ядовиты, и мы боялись их укусов. Я старался заснуть, закрывшись одеялом с головой. И всю ночь прислушивался, не упал ли на меня сверху паук. Иногда казалось, что он уже под одеялом и начинает меня кусать. Бывало, вскакивает кто-то со слабыми нервами, свет включает и ищет у себя в койке! Потом одного из нас фаланга действительно укусила за палец в самый ядовитый для нее месяц. Так как парень остался жив и даже ничего плохого кроме страха не натерпелся, мы перестали обращать на этих пауков внимание, наработавшись за день, спали как убитые.
Рядом с палаткой протекал искусственный арык шириной около пяти метров и глубиной не менее двух. По нему вода текла на поливку совхозных овощных культур и в сады. В арыке водились красивые верховодки с хорошую ладонь, и летом мы любили ловить их на червячка, затем солили и сушили. В жаркие дни в арыке купались. Иногда здесь появлялись небольшие черепашки, самые настоящие, примерно с обеденную тарелку, они плавали по воде, мы ловили их, кто-то возил домой. Я не брал черепах домой, мне их было жалко.
Нужно сказать прямо, наша жизнь в Вазиани не была похожа на армейскую. Я бы скорее назвал это трудовым лагерем, где перевоспитывают людей с ленцой. Мы много научились здесь делать, например, работать с топором, выполнять несложные плотницкие работы, вести кладку фундамента, штукатурить и т.д. У нас достаточно было отдыха на природе. Здесь была очень высокая густая трава, мы в палатке не успевали ее убирать, и в ней водились разные южные паразиты, о которых и говорить неприятно.
Нас возили в Рустави зарабатывать цемент для строительства дома, мы разгрузили несколько вагонов цемента на железнодорожной станции Вазиани. Надевали респираторы, очки, брали лопаты и ссыпали цемент из дверей вагона вниз за рельсы. И уже со станции возили цемент на территорию дивизиона. Очень была тяжелая работа, а работать так приходилось целый день, и после нее кровавые круги от очков оставались у глаз.
Однажды для своего строящегося дома ночью поехали и сняли шифер с какого-то заброшенного строения, встретившегося по дороге. Командовал у нас тогда капитан Остапишин, он сменил ушедшего на повышение подполковника Латыпова.
Кроме купания, рыбалки, телевизора были и еще развлечения. Так, запомнились наши вояжи за помидорами и за виноградом в совхозные поля и сады. Обычно это происходило в выходной - воскресенье. Двое брали рюкзаки и шли за километр на охраняемые объездчиками поля. Конечно, подходили осторожно, старались не попадаться на глаза, а, увидев грузина на лошади, бегом сматывались. Поля и сады были огромные, а много мы взять не могли, поэтому сторожа больше пугали нас, никогда за нами по-настоящему никто не гонялся, думаю, что они нам сочувствовали. На пять-восемь человек приносили обычно два неполных рюкзака винограда и в такие дни не ходили за ужином, было не до него.
С полтора километра от нас росла маленькая роща с абрикосами, правда, дикими, но их мы тоже с удовольствием ели. Там же ребята брали шелковицу, но я ее не любил и не ел, не знаю, что в ней находят хорошего, мне она была не по вкусу.
Мы построили к холодам дом, нас стало больше на пять человек за счет демобилизирующихся в ноябре. Такой порядок частенько в армии практиковали в те годы: перед расставанием со службой солдат направляли для помощи в подразделения, где велись строительные работы. Однажды поехали ребята за песком, машину занесло на повороте, и она перевернулась. Лейтенант в кабине сломал руку, один солдат в кузове отделался ушибами, а другой погиб. Водителя Елкина отдали под суд, и вместо увольнения он попал за решетку. У нас был настоящий траур, приезжали родители погибшего. Все это даже вспоминать тяжело, мы очень переживали, хотя и знали друг друга всего несколько дней.
Очень живописно выглядел наш дивизион в холодное зимнее время в конце декабря 1972 года. Наверное, это была одна из единственных такая снежная зима в тех теплых местах. Снег поднимался выше пояса, мы ежедневно делали дорожки по нужным направлениям: к умывальнику, в туалет, в сторону Вазианского летного полка для возможности принести пищу... Через пару недель мы стали замечать, что самая высокая гора, видимая с нашей точки, стала потихоньку меняться, усыпанная снегом вершина снизу начала темнеть, а вскоре снег остался только на самой верхушке. Так же и у нас на территории дивизиона снег потихоньку таял и появлялась земля, из которой на солнцепеке стали тянуться зеленые листики травы.
