– Извините, Ирина, и такое было? Он часто гуляет?
– А то не было! Только за руку его не ловила… Я у него вторая жена. Первая живет где-то под Лидиинском, в деревне. От него у нее сын. Алименты ей платит, – все это одним духом выпалила Ирина.
– Ну алименты он платит не ей, а сыну своему, – возразил Иваненко.
– А я думаю, что ей! – с чисто женским упрямством, особенным в таких случаях, отрубила она. – Могу точнее – ее любовникам! Которые пьют на эти деньги за его здоровье и посмеиваются. А он, дурак, тешит себя, что сыну. Если бы я ничего не знала о ней, так бы не говорила! И давайте, лучше не будем об этом, – она замолчала.
«Вот женщины! – усмехнулся в душе Родион Кузьмич. – Сама же завела разговор в излишних подробностях, и «давайте, лучше не будем!»
Иваненко еще раз беглым взглядом окинул комнату, в которой находился. Цветной телевизор – точно, как у него, кассетный магнитофон валяется в кресле, сервант с посудой, приличный диван. Поняв, что больше ничего ценного для себя он здесь не узнает, старшина поспешно распрощался со словоохотливой хозяйкой и вышел из дома. Мотоцикл словно бы ждал своего хозяина, потому что послушно завелся с первого раза.
***
Сообщение о том, что ЗИЛ-130, государственный номер 34-27 ТНО, принадлежащий Татьяновскому УПТК, найден, замначальника УВД получил только что. Полковник немедля снял трубку и попросил связать его с Улуйским РОВД, надеясь заполучить подробности по данному факту. Вскоре на том конце провода ответили, и Сергей Петрович услышал такой знакомый и родной голос: «Старший следователь прокуратуры Обручева у телефона».
– Таня, здравствуй. Это я…
– Здравствуйте, товарищ полковник! Я поняла, что это вы…
– Таня, попроще! Рассказывай все, что знаешь.
– Машину, Сергей Петрович, нашли в восьмидесяти километрах от Татьяновска, в стороне от Раздольнинской трассы. Лежала в овраге, кверху колесами. Странно, но изуродована не сильно – я выезжала на место происшествия. Скоро ее прибуксируют, и эксперты поколдуют по всем статьям. Водитель нигде не обнаружен. Старшина Иваненко побывал по месту его работы, а также беседовал с женой Сахно, но ничего существенного он от нее не узнал. Кассирша тоже как сквозь землю провалилась. Люди говорят, что Лобов, муж ее, с горя, не запил, как обычно все мужики делают, а наоборот, пить перестал, – не удержалась следовательша от этой маленькой и, пожалуй, излишней подробности. – Копылов с третьего отделения тоже неизвестно где. Захаров лично беседовал с его отцом и матерью, а старший брат Копылова вообще ничего не знает. Занимательно то, что исчезли те, кто все время находился на виду, и кого хорошо знают. А то, что налетчики обнаруженный ЗИЛ использовали, теперь это вне сомнений. В меня закралось тревожное предположение, Сергей Петрович. Если те, кого мы подозреваем, и в самом деле грабители, то они не должны по логике так поступать, чтобы и на работе, и дома все обратили внимание на их внезапное исчезновение. Вот и получается, что либо мы в корне ошибаемся, считая их причастными к данному преступлению, либо… – Татьяна Владимировна замолчала.
– Выкладывай дальше, – приказал полковник.
– Раскладка такая, что старшина Иваненко в шесть утра видел в кабине троих. Двоих мы знаем: исчезнувшие Сахно и Копылов. А кто третий? О нем мы ничего абсолютно не знаем. Кроме старшины версию о его существовании не подтвердил никто. Можно, конечно, предполагать, что в кабине находился вообще посторонний человек, скажем, случайный попутчик, но это не совсем логично. Готовясь на такое дело, попутчиков, я думаю, не берут. Тогда и выходит, что третий соучастник все-таки был. Роковую роль в этом преступлении мог сыграть Копылов, поскольку имеется достоверный факт, что его хорошо знал покойный Краев. По всей видимости, Краев только потому и остановил машину в глухом месте, что увидел Копылова. Что произошло далее, мы так или иначе знаем. А некто третий, по моему мнению, главный организатор и исполнитель ограбления. Этот лидер подобрал себе тех, кого хорошо знал и на кого более или менее надеялся положиться. Однако, на них он делал ставку только тогда, когда их всех объединяло желание обогатиться. С самого начала своей задумки этот Некто прекрасно осознавал, что дружков его быстренько вычислят, а потому, по конечному его плану, все они должны навсегда исчезнуть.
– Так, – выдохнул в трубку полковник. – Картину ты мне нарисовала со скверным сюжетом, но на реальность она похожа. Поэтому я распоряжусь усилить поиски по всем возможным маршрутам. Только мне совсем не понятно одно: куда и зачем они запрятали эту кассиршу Настю? Неужели и она их соучастница, черт возьми?!
– В этом, Сергей Петрович, я тоже еще не разобралась, – призналась Обручева.
– Ладно, Татьяна, основное я уяснил. А сейчас о другом. Нам ведь так и не удалось поговорить. Поэтому позволим несколько слов не по служебному, – явно волнуясь, продолжал полковник. – Жаль, все-таки, что отпустили мы тебя в прокуратуру. А вообще, ты всегда была умницей, и я в тебе не ошибся. И понимаю ведь я, что одно дело делаем, а все равно сожалею, что переманили тебя в другое ведомство. Как там внучка? – без всякого перехода осведомился полковник.
– Они сейчас с папой пойдут в кино. Я вот только перед вашим звонком говорила с ними по междугородней.
Сергей Петрович почувствовал, как кольнуло сердце. «Вот и все. Значит, все-таки у внучки появился новый папа…». Обручев понимал, что не может Таня выжидать год от года еще не известно чего. Слава богу, одна итак, почитай, пятнадцать лет! А все равно, как больно, ах как обидно за сына! И ревность, злая ревность обжигает душу и затмевает рассудок.
– Сергей Петрович, вы что молчите? – дошел наконец до полковника приглушенно-взволнованный голос Тани.
– Да нет, я слушаю тебя, Татьяна Владимировна. Я слушаю тебя, Таня… – пересилив себя, мягче повторил Обручев.
– Ты прости, папа… Мы не успели тебе ничего объяснить. Хотели решить все основательно!.. В общем, мы снова живем с Володей. По-моему, все у нас теперь будет хорошо. Я тебе и сказала, что они пошли в кино… Я, дурочка, была уверена, что он опередил меня с этой вестью, а получилось…
– Спасибо, дочка… – Сергей Петрович облегченно вздохнул, почувствовав, как свалился с души непомерный груз. – Я завтра приеду к тебе. Завтра я буду в ваших краях, – поправился он. И уже прежним, официальным тоном: – Ну все!
***
Роликов возвратился в квартиру часа через три. Собственно, ни Антон, ни Юля его не ждали. Он по-хозяйски толкнул дверь, что вела в малую комнату и, расплывшись в улыбке, остановился на пороге.
– О! У вас уже любовь! – с неискренним удивлением в голосе констатировал он, хотя в душе Игорь Николаевич особенно не поразился, ибо весь женский пол мерил на одну колодку. И когда ему пытались втолковать, что дело не в том, что порядочных и неприступных женщин нет, а в том, что он просто не знаком с ними, а, следовательно, не сталкивался, Роликов отмахивался, даже не собираясь вступать в полемику. Сегодняшний пример в очередной раз убеждал его в правоте своих взглядов. Усмехнувшись, он повернулся и двинулся на кухню, где принялся шумно выставлять бутылки на стол.
– Будем вставать, золотая моя? – Антон, пряча руки под одеялом, погладил ее по груди и, почувствовав, как Юля замерла и напряглась, тоже на минуту затих.
Наконец Юлька, высунувшись из-под одеяла, куда она забралась с головой еще только заслышав Игоревы шаги, проговорила:
– Слышишь, Антон… Не смотри, пожалуйста! Я быстро оденусь, хорошо? – она просительно заглянула ему в глаза. – Сейчас, когда все у нас уже это случилось, может, смешно тебе… но мне стыдно.
– Юличка, милая! Я исполню твою просьбу!
Он притянул ее к себе и крепко обнял, однако тотчас же отпустил, чувствуя, как мгновенно начинает воспламеняться от ощущения молодого, упругого и, в то же время, необыкновенно нежного тела.
– ?..
– Все-все! Я закрыл веки! Ты свободна, моя юная мадонна!
