Немного отвлек уважаемого посетителя от невеселых мыслей подсевший за его столик хозяин кофейни Ходжа Селим. Пожилой турок, чьи предки обосновались в Персии в незапамятные времена, рассказал англичанину несколько забавных историй из жизни исфаханцев. Наверняка врет — уж больно сюжеты напоминают слышанные им ранее в других восточных странах, байки про удачливых багдадских воров, отчаянных турецких мореходов, персидских разбойников, хранивших наворованные богатства в волшебной пещере.
Однако сэр Дэниел не прерывал рассказчика не только из вежливости. Услышав очередную незнакомую ранее историю, англичанин её записывал, поскольку, по возвращении в Туманный Альбион, Грейнджер планировал издать книгу восточных сказок, объединив собранный материал под общей весьма разветвленной сюжетной линией, что-то наподобие индийского сборника народных притч под названием «Хитопадеша», недавно переведенного на английский язык и пользующийся бешеной популярностью у жителей Туманного Альбиона.
— … неверная жена заслонила собой трясущегося от ужаса любовника и громко крикнула мужу: «Не убивай отца детей своих!» — Последнюю фразу Селим выкрикнул так громко, что обратил на себя внимание немногочисленных в этот ранний час посетителей кофейни. Приглушив громкость голоса, владелец кофейни продолжил: — Меч выпал из руки оскорбленного до глубины души мужчины и воткнулся ему в ногу. Поскольку клинок был отравлен сильнодействующим ядом, благородный отец чужих детей тут же умер. — Свой рассказ Ходжа-Селим закончил следующими словами: — Вот такая поучительная история, уважаемый эфенди, случилась у нас в Исфахане много лет назад.
Забавный сюжет изрядно повеселил англичанина. Сегодня вечером он непременно запишет его в толстую тетрадь, предназначенную специально для таких историй.
— И что же стало с той женщиной и её любовником? — спросил он.
— Всяко могло статься, — пожал плечами владелец кофейни, — скорее всего их побили камнями. Но если любовник был богат и знатного рода, сотня-другая туманов для кади, и белое станет черным, а черное-белым. А еще любовники могли бежать куда-нибудь, где о них никто не знает и наслаждаться друг другом еще долгие годы…
Неожиданно внимание полковника привлек проходящий мимо кофейни мужчина. Незнакомец был высок ростом, бос, одет в драный халат и замызганные шаровары, на голове темно-синяя чалма из-под которой выбиваются свалявшиеся патлы неопределенного цвета и столь же неопрятные пегие бородища и усы. Скорее всего от мужчины несло похуже чем от козла, но поскольку тот находился далеко, никакого дурного запаха привередливый нос англичанина не ощущал. Вроде бы ничего особенного в этом человеке, если не обращать внимание на его лицо, руки и голые стопы. Кожа на незащищенных одеждой участках была буквально изуродована страшными многочисленными шрамами и рубцами. Скорее всего, всё его тело было покрыто точно такими же сомнительными украшениями. А еще дикий взгляд ярких голубых глаз. Казалось, мужчина не понимает, где он находится и что с ним происходит. При этом многие встречные горожане низко ему кланялись, что-то пытались завести разговор, но, не встречая ответной реакции, быстро замолкали.
— Кто это, уважаемый Ходжа-Селим? — поинтересовался Дэниел Грейнджер. — И почему люди так уважительно относятся к этому оборванцу?
— Святой человек, эффенди, местные его называют Азадом, что означает свободный, независимый. Несколько лет назад непонятно откуда пришел в наш город, грязный оборванец, не способный к словесному общению с людьми. Сначала его приняли за обычного сумасшедшего, коих в Исфахане пруд пруди. Сердобольные горожане стали его подкармливать и снабдили какой-никакой одежонкой. Обычно он ходил по улицам ни к кому не приставал, ничего не выпрашивал, чужого не брал. Безобидным оказался. Но в один прекрасный день какой-то мальчишка из тех, что постоянно носятся по улицам и горланят, как озабоченные ишаки, упал прямо наперед Азадом, закатил глаза и начал биться в приступе эпилепсии. И что вы думаете, этот человек походя простым наложением рук не просто избавил ребенка от приступа, он навсегда излечил его от страшного заболевания. Разумеется, к нему сразу же выстроилась очередь из страждущих. Но Азад лечит нечасто, исключительно малых деток, да и то не всех, лишь самых безнадежных. Что там в его голове происходит ведомо одному лишь Аллаху. А так, ходит по городу, всё рассматривает, будто диковинку увидал, редко смеется, будто дитя малое, бывает всплакнет, но никому о своей прошлой жизни ничего не рассказывает. То, что ему говорят, вроде бы понимает, но всегда поступает по-своему. Мы к нему привыкли, господин, и в обиду не даем.
Англичанин проводил взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру местного чудотворца. Затем вновь вернулся к поглощению кофе и печальным мыслям о несуразности своего пребывания в этой забытой Господом дыре. Через пару минут он уже забыл о существовании местного сумасшедшего, обладающего способностями целителя.
Конец первой книги.
