— Она сильнее, чем ты думаешь, — вполголоса проговорила Эсфирь. — От нее не избавиться так просто. Поверь ты мне.

— Значит, нужен стратегический подход.

Ночь сменялась ночью, Юлиана ломала голову над стратегическим подходом и выглядела подавленно. Как-то раз, приведя в негодность очередной тренажер (на сей раз лыжный), она от нечего делать заглянула в каждую комнату, кроме гостевого зала, где обреталась могущественная мегера.

Киприана нигде не обнаружилось, и это могло свидетельствовать только об одном: он опять обслуживает Джету. Юлиана не находила себе места и, чтобы хоть как-то отвлечься, приклеилась к Эсфири, которая проводила ежедневную инспекцию амфитеатра.

— Ты предложила добровольно передать ей права, изначально зная, что затея провальная. Зачем?

— К ней надо было втереться в доверие. Показать, что я готова сотрудничать. Потянуть время, в конце концов.

— А зачем втираться в доверие?

— Чтобы план, который мы пока не придумали, сработал безупречно. Вот зачем.

— Странно ты мыслишь.

— Не страннее тебя. Между прочим, пока ты тут прохлаждаешься, твой Вековечный Клён вынужден страдать. Ты же писатель, придумай уже что-нибудь.

— А сама?

— У меня ни одной дельной идеи, — призналась Эсфирь.

— У меня тоже, — вздохнула Юлиана.

Между тем планы Джеты Га пополнились двумя новыми пунктами. Помимо «Пришить Вершителя», теперь там значилось еще: «Открутить башку Юлиане» и «Соблазнить рыжего красавчика».

В данный момент она прилежно работала над последней задачей. Соблазнить Киприана оказалось не так-то просто. Он приносил ей на подносах еду и выпивку, односложно отвечал на ее дурацкие вопросы, не смеялся над ее смешными шутками и, вообще, вёл себя как бесчувственный пень.

В один прекрасный день (точнее, в одну прекрасную ночь) у Джеты иссякло терпение, и она набросилась на Киприана с поцелуями. И тот, что удивительно, не возражал.

Когда Юлиана по чистой случайности проходила мимо гостевого зала и решила туда заглянуть, она застукала их, страстно целующихся, в одном из альковов.

— Да чтоб вас! — вскричала она и пулей выскочила за дверь.

Киприан только глаз приоткрыл, затем снова закрыл и продолжил неистово целоваться с Джетой. Доведя ее до нужной кондиции (то есть до полной истомы и безразличия), он окончил сеанс под кодовым названием «Нейтрализация Коварных Дур» и бросился догонять Юлиану.

— Приходи завтра, — промямлила Джета, когда обрела дар речи. Она идиотски улыбнулась, обмякла, завалилась на кровать. И в течение довольно длительного срока не доставляла хлопот ни Киприану, ни кому либо еще.

— … Стой! Да подожди ты! — Эхо его голоса множилось под сводами и настигало Юлиану раньше него самого. — То, что ты видела, в некотором роде наше спасение. Она же бомба ходячая. Всё тут разрушит, если пойти наперекор. А теперь она пару дней невменяемой будет. Точно тебе говорю. Я у себя новую способность открыл.

Юлиана резко остановилась, повернулась к нему лицом, и Киприану показалось, будто между ними вмиг выкипел воздух.

— Ой, как удобно! — запальчиво воскликнула она. — А давай, мы твои услуги прорекламируем: поцелуй Вековечного Клёна дарит блаженство на сорок восемь часов, не оставляет следов на одежде и убивает скуку всего за… Цену повыше задерем. Разбогатеем! Нет, всё. Развод!

— Но мы даже не женаты.

— Тогда поженимся. И сразу развод! — топнула ногой Юлиана.

Она была настроена непримиримо, поэтому Киприану пришлось применить запрещенный прием. Тот самый, который она предложила прорекламировать. Он сгрёб Юлиану в охапку и торопливо накрыл ее губы своими.

— Подлец, — выдохнула она в перерыве между первым и вторым заходом. — Негодяй, — вяло добавила она, вобрав в легкие очередную порцию воздуха и снова рухнув в умопомрачительный поцелуй. — Изверг.

На этом месте Киприан решил, что с него хватит, и попробовал отстраниться, но Юлиана требовательно притянула его к себе и еще долго, очень долго не давала ему сделать полноценный вдох.

Какое-то время спустя Вековечный Клён, пошатываясь, брёл по коридору в полной дезориентации и недоуменно потирал лоб.

— Не понимаю я этих женщин. Хоть убей, не понимаю.

…Двое суток кряду Эсфирь не без замешательства наблюдала, как Джета и Юлиана сомнамбулически перемещаются по дому, не особо выбирая направления. Счастливые и пришибленные.

— Признавайся. Это ты с ними сделал? — шепнула она Киприану, подгадав момент.

— Да есть тут один метод, — уклончиво ответил тот. — Больше ни в жизнь не повторю.

Глава 42. Серьёзные намерения

Всякий раз, заходя к Пелагее в спальню, Ли Тэ Ри ждал, когда береза наконец попросит человечьим голосом записать ее на курсы иностранных языков или, на худой конец, почитать вслух книжку (а то ведь скука смертная — торчать из пола без общения с себе подобными).

Она вымахала до приличных размеров и быстро перестала помещаться в комнате. Пришлось пробивать для нее потолок. Благо, верхние покои пустовали, иначе возникли бы сложности.

О том, насколько береза важна для Пелагеи, куратор узнал только сегодня. Когда он вошел, его фея сидела на полу, держась за дерево. Ее скрутило от боли. Глаза были на мокром месте, оттенок кожи почти не отличался от цвета коры. А поблизости валялся открытый пузырёк с таблетками.

Обезболивающее больше не действовало.

Берёза давала подпитку, но и ее было недостаточно.

Ли Тэ Ри подскочил к ученице, взял ее холодную мраморную руку в свои — сильные, тёплые. Еще и слова вымолвить не успел: Пелагея его опередила.

— Так легче, — сказала она. — Гораздо легче.

— Я буду чаще брать тебя за руку, — пообещал эльф.

— Можно не только за руку, — сквозь слёзы улыбнулась та.

Намёк понят. Ли Тэ Ри расположился рядом, разложив полы шлафрока так, чтоб не мешали. Трепетно обнял Пелагею со спины, уместил подбородок у нее на плече и в мучительной безысходности смежил веки.

История повторялась. Его любимая женщина опять балансировала на краю, а он ничем не мог ей помочь. Разве только сделать с ней… Что там обычно с феями делают, чтобы зачатие произошло? В лунную ночь, на тринадцатый день месяца… Тринадцатый день давно миновал, а доживет ли она до следующего — большой вопрос.

Он твердо вознамерился сделать Пелагею бессмертной. И навеки своей. Лишь бы она раньше срока не умерла.

Внезапно она выпрямилась, сомкнула губы в тонкую линию и издала короткий стон.

— Ты как? — заволновался Ли Тэ Ри.

— Порядок. Я в порядке, — через силу заверила она.

Ведь врёт же и не краснеет!

— Знаешь, — сказала Пелагея, перетерпев болезненный приступ, — я благодарна тебе за всё. За то, что ты появился в моей жизни и перевернул ее с ног на голову. За то, что научил чувствовать. Я до сих пор была как в тумане. А ты… Ты показал, что значит любить. Тебя любить, господин куратор-шеф-снежный барс, — горько усмехнулась она.

— Погоди. Что за речи такие? Умирать собралась? Уже?

— Джета сбежала…

— Вы виделись?

— Она сказала, я проклята. Думаю, у меня есть пара дней, — хрипло выдавила Пелагея. — К тому времени я как раз закончу…

Она прервалась и зашлась сухим неудержимым кашлем. А когда кашель прошел, забыла, что собиралась сказать.

— К нам через час делегация светочей прогресса прибывает, — не без досады сообщил Ли Тэ Ри. — Надо встретить. Побудешь тут одна? Я скоро. Честное слово, не задержусь.

Его объятия были из разряда тех, в которых мечтаешь остаться насовсем, но получается лишь на несколько мгновений.

Пелагея была той, кого хочется обнимать вечность, но не судьба.

Они расстались, как расстаются перед долгим путешествием, когда ни у кого нет обратного билета.

Ли Тэ Ри надеялся, что у светочей прогресса найдется решение его проблемы. Встреча затянулась допоздна.

***

— К сожалению, здесь мы бессильны, — признал глава делегации и взглянул на Ли Тэ Ри, как на жертву гуманитарной катастрофы.