— Идём со мной, — сказал он. И потянул ее за руку, хотя велико было искушение последовать примеру дикарей из каменного века: закинул на плечо и понёс.
Ли Тэ Ри мечтал вновь целовать эти губы, тонуть в этом невыносимо нежном взгляде.
Пелагея страшно не хотела быть обузой.
У нее на душе творился лютый бардак (вот бы прибрался кто).
— Вещи с едой оставь здесь. Не до них будет, — сказал Ли Тэ Ри.
— Куда вы меня ведёте?
— Секрет.
— Перестаньте со мной нянчиться, — высказала наболевшее Пелагея.
— Хочу — и нянчусь, — обернувшись к ней, заявил этот ненормальный тип.
Он иронично изогнул бровь и сложил губы в издевательской усмешке, которая иную, менее сдержанную особу уже спровоцировала бы на рукоприкладство.
— Но ведь я вовсе не та, кто вам нужен, — возразила Пелагея. Она чуть ли не бежала за куратором, пока он целеустремленно тащил ее прочь.
— Вот как? — отозвался эльф. — А если я скажу, что ты именно та? Сильно удивишься?
Пелагея вдруг поняла, что контраргументы израсходованы. Она не знала, что и думать. Впрочем, потом подумает. Теперь, когда она честно учится на фею, ей не грозит преждевременная смерть за авторством Вселенной. Да и враги вроде как повержены. А значит, времени у нее вагон.
Вагоны времени. Интересно, существуют ли такие взаправду или это лишь фразеологизм? Может, где-то есть центр управления временем, службы доставки времени и всё такое?
Она едва поспевала за широким кураторским шагом. Ли Тэ Ри пружинисто шёл по бесконечным ледяным коридорам, оставив церемониальный зал далеко позади. Затем он внезапно остановился, нажал на выпуклый прямоугольник в стенной нише, и перед Пелагеей разъехались створки абсолютно белого лифта.
Очень узкого лифта. Подходящий объем для тех, кто хочет, но всё никак не отважится пойти на сближение.
Они втиснулись туда вдвоём. И Пелагея старалась как можно реже дышать, чтобы не выдать волнения. А Ли Тэ Ри с трудом контролировал руки, чтобы не наброситься на Пелагею с объятиями. Сердце бешено наращивало темп.
Если тело еще как-то подвластно контролю, то с сердцем — дохлый номер. Этот сентиментальный товарищ совершенно неуправляем.
Лифт был скоростным, но при этом снижался так долго, что казалось, будто движутся они прямиком к земному ядру. И вот, наконец, остановка.
— Идем, — шепнул куратор, всё-таки не удержавшись и приобняв Пелагею, чтобы вывести ее в мрачное подземелье.
Сквозняк лизнул ее за плечи.
— Ох, как тут холодно, — поёжилась она. «Холодно, холодно», — безучастно подтвердило эхо, отражаясь от куполообразных потолков, откуда свисали сталактиты. И отскакивая от стен, где наготове мерцало несколько керосиновых ламп.
Ли Тэ Ри покровительственно укутал Пелагею в лиловую согревающую накидку и завладел одной из ламп.
— За мной.
Они подошли к небольшой каменной платформе, рядом с которой в свете лампы блеснули две ленты рельсов. А над ними — струны тросов и цепей. Вокруг клубилась тьма, загустевшая, как черничный конфитюр. Сквозняк зловредно тёрся о ноги и со скуки позвякивал колокольчиком, висящим на предельном столбе с цифрой «четыре». Где-то монотонно шумел водный поток. В отдалении стучали кирки и отбойные молотки.
Куда Пелагея попала? В шахту? Ли Тэ Ри что, собрался на практике познакомить ее с добычей минералов?
Неожиданно мрак распороли бледные лучи трамвайных фар. Трамвай пробежал по рельсам, грохоча колёсами. И скрылся, даже не притормозив. Во всех его окнах горел свет.
Пелагею передернуло. С некоторых пор она стала с опаской относиться к железнодорожным составам, где не экономят на освещении. Посттравматический синдром, можно сказать. Неудачный опыт поездки в край Зимней Полуночи, когда ее чуть не прикончил яд, всё еще не выветрился из памяти.
— Страшно? — спросил Ли Тэ Ри. — Я тоже помню, как мне пришлось тебя в поезде откачивать. Давай избавимся от этих глупых страхов раз и навсегда.
К их платформе как раз подъехал светящийся трамвайчик — аккуратный, компактный и с виду довольно безобидный. Куратор подтолкнул ученицу, чтобы она первой зашла внутрь. Принципиальный момент.
Пелагея, сглотнув, набралась решимости и по ступенькам взошла в салон. Сухо, тепло, мягкие красные диванчики в продольных рядах. Ли Тэ Ри поднялся следом, легко подтянувшись на поручнях.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — какую сами выберете, — раздалось из динамика.
«Жизненно, — подумала Пелагея. — Хотя зачастую всё же станция выбирает нас. И конечной не избежать».
«Пока мы вместе, — подумал Ли Тэ Ри, — конечная нам не грозит».
Безнадежный оптимист.
Трамвай плавно покатился по рельсам, набирая бег под мерный перестук колёс. Пелагею повело вбок. Она ухватилась за спинку красного диванчика и рухнула на сидение, вся в поту. Похоже, куратор перешел на новый уровень садизма. Сперва пытал ее ювелирными инструментами в мастерской, теперь вот на блоки подсознания переключился.
Сидит напротив, щёку ладонью подпёр, а улыбка-то какая обворожительная! Тиран отмороженный. Чтоб у него…
Внезапно путь пошёл под уклон. Пелагею мотнуло вперед (так что она чуть лбом в шефа не врезалась). А затем впечатало в замшевую спинку, и пальцы правой руки непроизвольно впились в поручень, а левая попыталась нашарить ремень безопасности. Тщетно. Никаких ремней предусмотрено не было.
Трамвай летел вниз, разогнавшись до такой скорости, что казалось, будто ему осточертело его однообразное существование и он собрался проломить дно шахты своей трамвайной башкой.
Мысли Пелагеи поехали явно не по тем рельсам. Она замерла на вдохе, зажмурилась. И как завизжит!
У куратора заложило уши. Улыбка сползла с лица, и он в откровенном ужасе уставился на ученицу.
«Она ж так всю романтику испортит!»
После чего предпринял попытку перебраться к ней на диванчик. Чтобы что? Успокоить? Рот зажать? Пристукнуть из благих намерений?
Так или иначе, манёвр с пересадкой ему удался — правда, вышло не очень-то изящно. Ли Тэ Ри неловко навалился на Пелагею, отчего та, естественно, перестала визжать.
А потом вдруг резко погас свет. Трамвай замедлился почти до полной остановки. Теперь он передвигался чуть ли не ползком.
Куратор принёс Пелагее тысячу извинений за неудобства, с горем пополам уселся на соседнее место и расчесал рукой свои взлохмаченные волосы, чтобы придать прическе божеский вид. Он сгорал со стыда. Благо, во тьме это было незаметно. Да и Пелагея сейчас меньше всего интересовалась его персоной.
Потому что мрачный туннель внезапно озарился сиянием полярной ночи. Бирюза, лазурь, чароит, розовый кварц. Волны света ворвались в подземелье, и Пелагея ахнула, подавшись навстречу эльфу, только чтобы в окно взглянуть.
У Ли Тэ Ри отлегло от сердца: северные огни, которые он с таким трудом пригнал из верхних слоёв атмосферы под землю (да-да, эльфийское волшебство в действии), наверняка сгладят острые углы. Он дурак, конечно, что не предвидел, каким стрессом обернется для Пелагеи спуск по откосу. Но по-другому в эту область шахты было не попасть. А им еще много чего увлекательного предстояло…
Шквалистый свет, потомок солнечного ветра, выплёскивался Пелагее в лицо, очерчивая заострившиеся скулы, аккуратный носик, подбородок с очаровательной ямочкой. Фея смотрела мимо куратора, на сполохи северного сияния. И была невыносимо, до боли красива.
Она была как сбывшаяся мечта.
Хрупкая, сладкая, точно хрустящий карамельный леденец.
Куратор погибал от желания накинуться на Пелагею тут же, в трамвае, покрыть ее восторженное личико торопливыми, страстными поцелуями, поймать в плен трепетные губы. Его мучило странное чувство сродни жажде. О небо, как же Ли Тэ Ри истосковался по ней!
Но он приказал себе держаться. Потому что следующим пунктом в списке развлечений значилась пещера сокровищ. И эту экскурсию ни в коем случае нельзя было загубить.
Они сошли с трамвая на пустынной остановке, в каком-то совершенно непривлекательном месте. И куратор повёл Пелагею в глубь чернильного мрака, храня подозрительное молчание.
