Возможно, встать ей мешала внезапно подступившая депрессия. Но даже в этом случае за нее не стоило переживать. Авантюристки вроде нее предпочитают не падать духом, где попало. Они выбирают красивые места, где можно вдоволь похандрить. Умереть, если совсем невмоготу. И в срочном порядке воскреснуть, дабы не выбиваться из напряженного графика.

Одно было ясно: помочь своей крылатой напарнице Эсфирь сейчас не в состоянии.

Поэтому Пелагея кое-как самостоятельно отцепила крюк от рюкзака, подняла банку со светлячками в воздух и устремилась прочь, взмахивая крыльями на остатках выносливости.

Гарди увесисто топал за ней по пятам, и она боялась, что он вот-вот передумает, схватит ее и задушит. А ей, хоть ты тресни, нужно было на равнину, куда звали иероглифы, куда тянуло собственное обостренно чутьё. Пелагею не покидало чувство, что именно там она нужна больше всего.

«Где вы, господин куратор? — обреченно думала она, сжимая крюк из последних сил. — Раньше вы всегда приходили на помощь. Почему же сейчас вас нигде не видно?»

Пелагея дышала часто и поверхностно, мысли путались, завязываясь в тугие узлы. Страх прочно забаррикадировался изнутри и рос, ширился, подтачивая и без того чахлую надежду на спасение.

«Он не придёт. Сегодня он не придёт».

Ее глаза наливались ночью. Непроглядной, кромешной тьмой. Звезды теряли свой блеск. Луна собиралась погаснуть — предположительно, навсегда. Как вдруг посреди снежной пустыни перед Пелагеей выросла каменная арка, ведущая в совершенно другой, умеренно тёплый, летний мир. Эта арка была словно потайное окошко в открытке, куда так и подмывает заглянуть. К тому же, иероглифы указывали как раз туда.

Каменистая равнина, обдуваемая ветром со всех сторон горизонта, встретила далеко не ясным солнышком. Под небом катились низкие угрюмые тучи. Из-под камней робко торчали одинокие стебли травы. Убийца позади хрустел по гравию, приминая их к земле подошвами тяжелых ботинок. Горлица оглянулась. Ох, лучше бы не оглядывалась. Она увидела, что Гарди достал нож.

— Ну что, пора, — сообщил он так невозмутимо, словно не человека планировал прикончить, а всего-то разрезать именинный торт.

У Пелагеи ёкнуло в груди, но банку со светлячками она не выпустила. И, ощутив неожиданный прилив сил, рванула от Гарди, что было духу.

***

В камере, где Джета Га с недавних пор решила откармливать пленников, на тонкой нити перед Юлианой свесился паук. Но Юлиана даже внимания не обратила. В ее глазах стояли слёзы.

— Знаешь, — сказала она Вековечному Клёну, — я решила, что больше не хочу гоняться за признанием. Мне не нужна никакая дурацкая слава. Достаточно, чтобы ты был рядом. Обними меня, пожалуйста, а? Мне так хреново.

Киприан великодушно заключил ее в объятия, пристроив подбородок у нее на макушке. Погладил по спине. Вздохнул и впервые за долгое время подал голос:

— А я всё ждал, когда ты определишься, популярной тебе быть или счастливой. Это, знаешь ли, принципиально разные вещи.

— Фи, нежности! — фыркнул до безобразия вредный Пирог, выползая из-под скамейки.

— Действовать надо, а не сидеть и в жилетку плакаться, — проворчал Кекс, который только что бросил дурное дело рыть подкоп в дощатом полу.

— Молчать, козявки! — пригрозила Юлиана, не отлипая от Вековечного Клёна. — На себя бы посмотрели. Только и можете, что ерундой страдать.

Пирог зарычал, Кекс прижал уши к голове. Киприан напрягся. Потому что в дверном замке внезапно заскрежетали ключом. А затем дверь со скрипом отворилась, и из тени выступила Джета Га, невозможно гордая собой.

— Ну и как дела? — уперев руки в бока, осведомилась она.

Брови у Киприана сошлись к переносице. Он аккуратно отодвинул в сторонку хлюпающую носом Юлиану и встал напротив Джеты, чтобы задать злободневный вопрос.

— Вы нас на землю спустите? — требовательно спросил он.

— А что, уже укачало? — ухмыльнулась та, пожирая его алчным взглядом. — Если укачало, прошу ко мне в каюту. Там идеально налажена система против воздушных ям.

Она всегда была неравнодушна к красавчикам, а тут такой потрясающий экземпляр. Джете так и хотелось сказать Киприану: «Бросай ты эту мымру и оставайся со мной». Но памятуя о прошлой неудаче с эльфом, который сходил с ума по земной женщине, она решила перестраховаться и проработать предложение более тщательно.

— А вообще, мы уже идём на снижение и скоро приземлимся, — сообщила она. — Так что готовьтесь к выходу.

Она захлопнула дверь, и Юлиана оживилась. Не может быть. Неужели их отпустят?

— Что-то здесь нечисто, — проворчал Пирог, просеменив к порогу и принюхиваясь.

— Чую, туго нам придется, — проскулил Кекс. И вновь заскрёб когтями по полу, хотя было очевидно, что затея с подкопом обречена на провал.

О том, что дирижабль достиг земли, пленников оглушительно проинформировала сирена. Видимо, при спуске что-то вышло из строя — Джета сто лет не сажала аэростат в долину.

Когда сирена взвыла, Юлиана скривилась и заткнула уши. Кекс с Пирогом принялись ошалело носиться по камере. Киприан же только головой покачал. Лично он готовился не к выходу, а к худшему. И худшее не замедлило.

В дверном проёме возник какой-то угловатый тип в желтом комбинезоне и синих резиновых перчатках. Он носил занятные круглые окуляры и усы, которые смотрелись на нём, как нелепая мохнатая гусеница, по недоразумению заползшая под нос.

— Прошу за мной, — прогнусавил он. И компания пленников покорно двинулась по мрачным коридорам дирижабля.

Обувь проводника душераздирающе лязгала по металлу. Моргали в потолке беспокойные, бледные лампочки. Юлиану знобило. Она ёжилась, обняв себя за плечи — ее неотступно грызли скверные предчувствия.

И они не обманули.

— Дело труба, — пробормотала Юлиана, что как нельзя лучше описывало ситуацию. Когда кончился дирижабль, началась труба — герметично запаянный железный тоннель. Куда он ведет, поди догадайся.

— Чего застыли? — окликнул их с Киприаном охранник. — Вперед и с песнями!

— Они не хотят по-хорошему, — донесся до них приглушенный голос Джеты Га. И в этот момент позади проскрежетало. Где-то с пронзительным грохотом обрушилась металлическая плита — и пол под ногами у Юлианы резко ушёл вниз. Вся честная компания утратила равновесие и заскользила по наклонной поверхности. Кто на животе, кто на спине — кому как повезло.

Юлиана обожала качели. Горки? Горки она ненавидела всей душой.

Прямо сейчас ее несло невесть куда. Вероятней всего, навстречу гибели.

И да, она опять не ошиблась в предчувствиях.

Глава 28. Куратор начинает паниковать

Сегодня снежный барс был необычайно быстр и ловок. Бабочки у него в животе однозначно приносили удачу. Если можно считать удачей спасение нескольких незадачливых фей, которые чудом не угодили в плен к чокнутым учёным. Джета Га не отступится, поэтому придется усилить охрану границ, основательно втолковать стажёрам и гостям, куда ходить можно, а куда нельзя.

Прикрепить к ним отслеживающие маячки, выдать по переговорному устройству, вооружить, объявить чрезвычайное положение. План на крайний случай был таков.

Ибо никто не знал, сколько еще шпионов Джеты шныряет по ледяному дворцу. Какие подлости способны учинить все эти милые, покладистые ювелиры, преподаватели, начальники отделов и чтецы душ?

Взять, вон, к примеру, Гарди. Такой честный, открытый, голубоглазый… И что в итоге? Он до последнего не вызывал подозрений. Но это, разумеется, не оправдание.

Ли Тэ Ри вёл себя слишком беспечно, за что чуть было не поплатился. За что едва не поплатилась его ненаглядная фея.

Впрочем, теперь, когда события утратили минорную тональность, Ли Тэ Ри был полон предвкушения. Ему не терпелось увидеть Пелагею, запечатать ее губы поцелуем и лаконично ввести в курс дела: «Ты — моя».

Запретить расставания.

Запретить всех, кто против их любви.