— Ой, погодите! Вы ранены?

— Снаружи поговорим.

Он сердился. Он определенно сердился на Пелагею. Ну еще бы: бросила его посреди снегов, сбежала, несмотря на запрет, на своих двоих притопала прямиком к его заклятому врагу.

Да уж, на снисхождение куратора нечего было и рассчитывать.

Но оказавшись на поверхности, Ли Тэ Ри, вопреки ожиданиям, не стал ее ругать. Даже выговора не сделал.

— Как ты провернула тот фокус? — с места в карьер спросил он, уместив руки у Пелагеи на плечах и вглядевшись в ее лицо. — Как у тебя получилось остановить Джету Га? В ОУЧ за тобой таких способностей не наблюдалось.

— Не знаю. Оно как-то само, — отчаянно краснея, промямлила Пелагея. — Но всё-таки, ваша рана. Ее надо обработать, перевязать…

— Секунду.

Куратор отошел подальше, проделал руками какие-то хитрые движения и завернулся, как в одеяло, в вихрящийся черный смерч.

— З-з-зелень сушеная, — остолбенела Пелагея.

Из смерча вместо куратора вышел, прихрамывая, снежный барс.

— Садись, — велел ей этот мохнатый чревовещатель. — Скоро действие твоих чар завершится. Надо убираться отсюда.

До чего же удобно быть метаморфом. Три здоровые лапы куда лучше, чем одна здоровая нога.

… Пелагею снова куда-то несло. На сей раз сквозь выцветшее лето, по каменистой равнине, верхом на барсе.

— Мне показалось, или я как-то поспособствовал… Кхм, увеличению твоей силы? — расслышала она в промежутке межу свистом ветра в ушах.

Пелагея икнула и вновь начала заливаться краской.

От ответа на столь неоднозначный вопрос ее избавил снаряд, прилетевший ей аккурат между лопаток.

— Ой! — пискнула она. — Ой-ой-ой! — И из положения сидя медленно переместилась в положение лёжа, едва не выдрав из барса по клоку шерсти.

— Что с тобой? Эй, не пугай меня так!

Похоже, зверюга остановился и быстренько превратился обратно в эльфа. Эльф тряс Пелагею, бил по щекам, пытаясь привести в чувство, но она уже мало что соображала. И мир вокруг представлялся ей не более чем фантасмагорией, где сама она — мираж, которому суждено исчезнуть.

«Слушай, слушай меня, — набатом звенело у нее в голове. — Я Джета Га. Хочешь увидеть свою подружку и ее псов живыми, приходи одна. Без эльфа. Местоположение моего штаба тебе уже известно. Пока!»

Подло атаковать со спины и посылать сообщения посредством болевых снарядов — это что-то новенькое. Кто бы научил Джету Га пользоваться, скажем, почтовыми голубями. Или шантажировать жертв через новомодные аппараты, которые совсем недавно изобрели в столице.

Пелагея открыла глаза и обнаружила, что уложена на широкую мягкую постель и качественно завернута в одеяло (вероятно, куратор был страшно огорчен, что поблизости не нашлось смирительной рубашки).

Чувствовала она себя скверно. По ощущениям — состояние средней степени потрепанности, а ломота в костях — как при тяжелой форме гриппа.

Бесчеловечные методы использует Джета. Как есть, бесчеловечные.

Впрочем, она же Пелагею вроде бы прикончить собиралась. Странно, что не прикончила. Растягивает удовольствие, играя в кошки-мышки? Что ж, посмотрим, кто кого! Несмотря на недомогание, в Пелагее неожиданно взыграл авантюрный боевой дух.

До сих пор она чувствовала себя безвольной тряпкой, которая просто плывет по течению и делает, как принято. Но после той злополучной встречи на дне колодца, после столь мощного всплеска энергии (Чары это? Очередная суперспособность?) что-то изменилось.

Только вот почему, скажите на милость, всплеск произошел, когда куратор ее обнял? Что в эльфе такого особенного? Почему в последнее время от его прикосновений Пелагею бросает то в жар, то в холод? Фейские гормоны активизировались, не иначе. Правда, поздновато.

За двести с лишним лет можно было бы уже и приобрести хоть какой-нибудь иммунитет против наивной подростковой влюбленности.

Эти мысли вогнали Пелагею в краску. И когда на пороге из воздуха соткался Ли Тэ Ри, он застал одеяльный кокон, увенчанный ее пунцовой физиономией.

«Сыроежки трухлявые, — подумала до безобразия смущенная фея, тщетно пытаясь накрыться с головой. — Замуровал, демон».

— Как ваша нога? — не своим, скрипучим голосом поинтересовалась она у куратора. И прочистила горло, сгорая со стыда.

— Эльфийское снадобье творит чудеса, — тоже почему-то краснея, хрипло отозвался тот. — Я в порядке. А ты… Если тоже в порядке, вставай и давай завтракать. Честное слово, однажды ты сведешь меня с ума. Или в могилу, — уходя, приглушенно добавил он.

Столовая располагалась там же, где и спальня: за инкрустированной дверью, в конце длинного, устланного коврами коридора, ведущего из мастерской в личные апартаменты.

За завтраком Ли Тэ Ри вёл себя уверенно и по-хозяйски. Тарелки, салфетки, приборы на две персоны он разложил, как профессиональный официант — не придраться. Гора салатов, море гарнира, жареное мясо, яйца под майонезом — эльф, похоже, искренне полагал, что в Пелагею всё это запросто влезет.

— Вы что, сами приготовили? — удивилась она, с глазами по пятаку усаживаясь за стол. — Да не нужно было…

— Ешь, пока дают, — буркнул куратор. И тут же перевел тему: — Вчерашнее происшествие… Я наконец понял, кто заказчик. Ее зовут Джета Га. Марионетку подослала именно она.

— Но зачем ей меня убивать? — с набитым ртом спросила Пелагея. — Ах да, точно.

Она вспомнила подслушанное признание Безголового. Джете нужно ее сердце. Вернее, кристалл. Неужели для того монстра, который сидел под землей?

При мысли о монстре Пелагею передернуло.

— Скажите, что это было за чудовище, там, внизу?

— Сам не знаю, — признался эльф. — Есть предположение, что эту тварь выращивают, чтобы с ее помощью подчинить себе миры. Я немного знаком с Джетой Га. Она прямо-таки одержима идеей вечного двигателя, ей всегда мало, ее не интересуют проблемы обычных людей. И убивает она без зазрения совести. Сама понимаешь, ради великой цели.

Он мрачно усмехнулся и откинул голову на спинку стула: ему вдруг срочно понадобилось изучить потолок.

Пелагея с трудом проглотила еду, вставшую комом в горле, и отложила вилку. Есть что-то расхотелось.

Глава 20. Приходи одна

«Приходи одна, если хочешь увидеть подругу живой». Минуло два дня, и Пелагею все два дня не переставала грызть совесть. Юлиана томится в плену у Джеты, Юлиану надо спасать, а кое-кто бессердечный занят чем угодно, только не спасением друзей.

С другой стороны, если уж браться за столь ответственное дело, нужно подготовиться: физически и морально. Бросаться в эпицентр зла без подготовки, надеясь на протекцию мироздания в обмен на твою безрассудную храбрость — заведомо проигрышный вариант.

Морально Пелагея настраивалась в библиотеке, подкармливая светлячков. Она сидела на коленях, разложив по полу подол платья цвета души, и, склонившись над банкой, сосредоточенно, с большими паузами произносила слова.

— Любовь.

— Радость.

— Милосердие.

— Дружба.

— Борьба.

— Преодоление.

— Зар-р-раза вонючая. Ой!

Вонючей заразой была, конечно же, Джета Га — универсальное зло в женском обличье. Сосредоточиться исключительно на добре сегодня у Пелагеи не получалось.

В рядах светлячков царило упадническое настроение. Они то гасли, то зажигались. Но в основном всё же гасли. Нестабильное душевное состояние хозяйки сказывалось на них самым плачевным образом.

— Кхм! — озадаченно раздалось из-за угла, и оттуда собственной персоной вынырнул куратор. — Чем это ты занята?

— Светлячков подкармливаю, — невинно похлопала ресницами Пелагея.

— Подкармливаешь? — Бровь эльфа скептически изогнулась.

— Ну да. Они питаются красивыми словами. В слове, чтоб вы знали, заключена великая сила. Слово может ранить, а может исцелить, — немного раздраженно пояснила та.

— А может накормить. Ха! — воскликнул Ли Тэ Ри с недоверием. — Только вот не думаю, что «любовь» такое уж красивое слово. Из-за любви люди слишком много страдают и часто совершают глупости.