- А что было с тем... дезертиром-то? Повесил его Халльгер или нет?

- Вот уж не знаю. Больше про него в этой сказке не говорится, она все же только про братьев. Да, я думаю, повесил - эарлы в те времена были суровы... Хотя, если это сказочная история, может, все и обошлось. Считай, как тебе нравится, только не перебивай больше, ладно?..

- Ну, извини...Так вот, сели они в лодку и поплыли на закате...

"...Айрик вышел на поляну. Ручеек, стекавший по камням, пересекал ее со слабым журчанием. Мальчик постоял за деревом, чувствуя себя очень смелым искателем приключений. Внутри у него что-то тихо и тревожно звенело, но это было скорее приятно. Такой легкий, бодрящий привкус страха, который обостряет восприятие и делает краски более яркими. Вся эта земля была пронзительно чужая, красивая до щекотки в груди, но она молчала, словно затаившись, и Айрик ощущал себя Завоевателем. Холодное железо, подумал он и обнажил меч - очень неловко вытянул его из ножен. Я - как герой легенды, и я совсем один. Мне четырнадцать лет. Я как человек из легенды, Халльгер Победитель Фэйри, я воин с Холодным Железом в руках. Эти земли будут мои.

- Трепещите, фэйри, - сказал он негромко, испытывая сильное желание оглянуться, и вышел из-за деревьев. Воздел меч так, что на него падал луч солнца. - Я - Халльгер Великий, эарл этих земель. Кто из вас осмелится бросить мне вызов?

Он сказал и тут же пожалел об этом. Какое-то мгновение стояла такая тишина, что Айрику показалось - сейчас на него что-то бросится. Может, ручей или вон тот цветущий куст. Но уже через секунду эту тишину разбил голос. Голос был высокий и очень молодой.

- Я осмелюсь. Я, принц фэйри этого острова.

Айрик дернулся, даже подпрыгнул от неожиданности. Впоследствии он более всего хвалил себя за одну-единственную вещь: что он умудрился не закричать. Из-за большого серого камня, густо оплетенного крупнолистым плющом, вышел светловолосый юноша в венке и отсалютовал Айрику мечом.

Айрик умудрился не спятить от страха в первое мгновение. Поэтому во второе он уже смог увидеть вещи так, как есть. Это был человек, мальчик, его ровесник, и он играл. Так же играл, как и сам Айрик, вызывающий все силы фэйри на великий бой. Одет мальчик был невнятно - в какую-то кожаную жилетку поверх рубахи, как мог бы принарядиться и знатный парень, и рыбацкий сынок. Волосы у него были длиннее, чем обычно стригут подростков, и лежали, блестящие, по плечам.

- Ну что, несчастный смертный, - сказал длинноволосый, улыбаясь так открыто, что Айрик невольно тоже заулыбался ему в ответ. - Будешь сражаться, или сразу принесешь принцу фэйри вассальную присягу?

- Да вот еще, - отвечал Айрик радостно, как будто ему предложили меда отведать, и тоже отсалютовал мечом - вернее, попытался отсалютовать, повторяя жест противника так, как оно получилось.

* * *

...Длинноволосый победил очень быстро. Несколькими ловкими движениями он попросту выбил отцовский меч из рук сына Хенрика. Тот даже не заметил, как именно это произошло - просто вдруг в некий момент оружие само вылетело у него из руки и ускакало куда-то в траву, а он сам остался стоять с растерянной улыбкой.

- Ну что, смертный, сдаешься? - радостно спросил принц фэйри, опуская свой клинок, и Айрик успел заметить, что их оружие и сравнить нельзя - так ярко сверкало его лезвие, и рукоять была какая-то особенная...

- Вот еще, глупый фэйри, - ответствовал он столь же радостно, чуть ли не лопаясь от нахлынувшего веселого азарта, - мы, владыки людей, не сдаемся никогда. Умираем, но не сдаемся!

С этими словами он внезапно прыгнул на противника и ловкой подножкой уложил его в траву. Тот, хоть и оказался отличным фехтовальщиком, в искусстве деревенской драки Айрику явно уступал. Худой и маленький сын Хенрика был жилистым и на редкость ловким; покатавшись по цветочному ковру минуты две, поединщики наконец утвердились в некоем положении длинноволосый внизу, а Айрик - прижимая его за плечи к земле. Он знал куда более сокрушительную позицию - когда прижимаешь противника грудью к земле и выламываешь ему руку назад; но все дело было в том, что Айрик очень не хотел причинять этому "принцу фэйри" хоть какую-нибудь боль.

Тот лежал на земле, тяжело дыша и отдуваясь; светлые прядки налипли ему на лоб. При этом глаза его все равно улыбались, серо-зеленые, как вода, радостные глаза. Если у Айрика и оставались хоть какие-нибудь подозрения об эльфийском происхождении нового знакомца, то теперь они испарились полностью. Это был человек, и притом очень славный. Пожалуй, самый славный и хороший на земле.

- Ты здорово дерешься, - как ни в чем ни бывало сказал он и приподнялся под Айриковскими руками. Тот быстро отпустил его и плюхнулся в траву рядом с ним. Сам он тоже изрядно взмок за краткое время сражения, и теперь вытирал разгоряченное лицо рукавом.

- А ты здорово сражаешься мечом, - не остался он в долгу. Длинноволосый только рукой махнул:

- А-а, разве же это здорово... Вот отец, например - тот сражается, а я - так...Учусь только. Зато скажи - правда же, ты здорово перепугался, когда я вышел и ответил на твой вызов? Ты, небось, думал, ты один тут такой!

- Думал и перепугался, - без малейшего укола стыда согласился Айрик. Ему было как-то необыкновенно легко, будто этого парня он знал всю свою жизнь. Ему даже совершенно не хотелось ничего спрашивать. Будто любое лишнее знание - кто ты? Откуда? Кто твои родители? - могло нарушить эту абсолютную связь, радостное взаимопонимание, пришедшее ниоткуда и не зависящее ни от чего на свете. Однако же один вопрос надо было задать, один-единственный, самый главный.

- Как тебя зовут?

- Эйрик.

- А я - Айрик... вот это да! 1

Несколько секунд они изумленно смотрели друг на друга; то, что у них даже имя оказалось общее, еще сильнее упрочило их радостную связь.

- Вот это здорово! Неудивительно, что мы с тобой... такие.

- Какие? - спросил Айрик тихонько. Ему было горячо, как будто сама кожа его изливала некий живой жар. Солнце уже заходило, каждое дерево окружала яркая серебристо-синяя аура, но Айрик этого не замечал.

- Ты что, не понял? Это, наверно, из-за волос... У меня они длиннее, Эйрик подобрал было свои прядки, прикрывая их ладонями, но, видя, что Айрик все равно не понимает, только изумленно распахнул глаза: