– Да, мне тоже приходило это в голову, и поэтому я решил подробнее узнать об этом у патологоанатома, и он подтвердил, что это возможно, так как убееетый всю жизнь был лысым и ультрафиолет за это времяяя разрушил прочность его черепа. Но он добавил, что всё равно, чтобы его проломеееть, должен был произойти очень сильный удар.

– Подозреваемые есть?

– Да, трое. Первый – это телохранитель судьи Филлини, если опираться на его сведения, то это он последним видел судью живым, он же и обнаружил труп. Убееейство, по его словам, случилось во времяяя его отсутствия с 12:53 до 12:56, когда он выходил в туалет. Это подтверждает второй подозреваемый, повар судьи Волчонков. – В этот момент на харе Козлодоевой появилась лукавая улыбка. – Он незадолго до этого принёс Мееедведеву на обееед яйцо, которым и было совершено убееейство. – Когда Бородька сообщил это, Козлодоева закатила от удовольствия глаза. – В 12:52 Волчонков покинул кабееенет, после чего по каким-то обстоятельствам задержался в коридоре, по его словам для того, чтобы подслушать, о чём будут говорить судья и Филлини. – Начальница издала лёгкий стон и, не открывая глаз, попросила Козлова продолжать. – Третий подозреваемый это…

– Нет, про Волчонкова! – сердито вскрикнула Козлодоева.

– Насчёт Волчонкова… – нерешительно произнёс Бородька, переведя взгляд с начальницы на меня и обратно, – ну… я всю ночь и утро изучал дела подозреваемых и выяснил, что брат Волчонкова повесился пять лет назад, не сумееев оправиться после вынесенного ему приговора судьи…

Услышав это, Козлодоева испытала такой оргазм, что вырубилась за столом, и нам пришлось вызвать доктора.

Мы сидели за нашим рабочим местом, когда из кабинета вышел врач и сообщил, что начальница готова нас принять. Она томным голосом пригласила нас присаживаться и, улыбаясь, попросила Козлова продолжить рассказ.

– О чём имееенно? – уточнил Козлов.

– О поварёнке и его брате.

Козлов деловито пересмотрел свои листки, извлёк нужный и начал:

– Пять лет назад его брата приговорили за воровство к повешению… за ноги. После этого он впал в глубокую депрессию и через два мееесяца повесился. Их семья росла бееез отца, а мать после этого хватил удар, из-за которого она и сейчас не может встать с постели. В пятнадцать лет Волчонкову пришлось одному заботиться о матери. Он бросил школу и отучился на повара. После чего работал в ресторане, из которого Мееедведев и пригласил его к себеее на работу – судье понравилось приготовленное им блюдо. На деньги, которые Волчонков зарабатывал у судьи, он содержал сиделку для матери, когда сам не мог быть рядом с нею. Ну и вроде бы всё, – заявил Бородька, оторвав голову от бумаг.

– А насчёт того, что он подслушивал?

– Волчонков сказал, что сделал это в первый раз за всё времяяя на работе из-за того, что судья и телохранитель никогда не заговаривали при нём. Когда Волчонков услышал за дверью, что Филлини попросился в туалет, то попытался убееежать, но не успел, Филлини его увидел.

– Если судить по времеени, то у убийцы было около двух минут, может даже чуть больше, чтобы убить судью и скрыться, так? – задумчиво спросила Козлодоева.

Я всё это время молча наблюдал, к чему она клонит.

– Да, – подтвердил Козлов.

– Значит, у поварёнка было время, чтобы успеть забеежать в кабинет, убить судью, а потом убеежать до того, как телохранитель выйдет из туалета?

– Думаю, да, – снова согласился Козлов.

– Ну, тут всё понятно, – сказала начальница, направив на меня презрительный взгляд.

– Что тут понятно?

– Что? – удивлённо спросила Козлодоева.

– А то, – говорил я, напрочь забыв про субординацию. – А как насчёт его жены? А телохранителя?

– А что насчёт жены? – проговорила немного шокированная моей выходкой начальница.

– А то, что у неё был мотив убить своего мужа, ведь всё наследство перейдёт к ней. И к тому же спальня, где она якобы «болела», – произнёс я это слово, показывая пальцами кавычки, – находится за стеной кабинета, и туда есть дверь напрямую, через которую Умка спокойно могла зайти и убить судью, пока Филлини отсутствовал.

Козлодоева, выслушав это, повернулась к Бородьке.

– Наследство действительно всё перейдёт к Умке?

– Да, я узнал это у нотариуса.

– А что насчёт «болезни»? – поинтересовалась она у него, изобразив кавычки.

– Я сегодня рано утром посетил их семееейного доктора, и он подтвердил, что два дня назад Умка обратилась к нему за помощью по поводу её болезни, которая часто встречается у бееелых мееедведей из-за длительного пребывания в слишком тёплом для них климате. Она не в первый раз обращалась с этим к доктору. Он сказал, что на полное выздоровление обычно уходит неделя. И самое важное, врач подтвердил, что одним из симптомов болезни является сильная слабость. И даже если представить, что Умка убееейца, она физически не могла проломеееть судье череп.

– И что ты на это скажешь? – бросила в мою сторону Козлодоева.

– На то он и семейный доктор, чтобы её выгораживать. Может, он вообще её любовник и она с ним заодно, об этом вы не подумали?

– Их доктор – мышь, – уточнил Бородька.

– Перестань нести эту чушь! – закричала начальница. – И неужели ты думаешь, что Умка, которая помогает детям и нищим, способна кого-то убить? – Я хотел было возразить, но Козлодоева продолжила: – Значит так, надо немеедленно арестовать…

– А телохранитель? – выкрикнул я.

– Что телохранитель?

– Он ведь тоже мог убить. Вы не находите странным, что убийство произошло именно в тот момент, когда Филлини якобы «был в туалете», а? – вновь сказал я, прибегнув к помощи пальцев.

– А мотив какой?

– Месть за поедание яиц, – вдруг неожиданно для самого себя вырвалось из моего рта.

– Ты что забыл? – обратился ко мне Бородька. – Он же сам посоветовал судье яйца.

– А может, это обводящий манёвр, чтобы отвести от себя подозрения?

– А какой тогда первоначальный мотив? – спросил Бородька, но у меня не нашлось ответа. – К тому же судья ему очень хорошо платил, и он мог уйти, когда захочет, так что я не понимаю, зачем Филлини было его убееевать. Да и Волчонков видел, как он заходил в туалет.

– Вот именно, что заходил! А когда он оттуда вышел, никто не видел. Если, как он говорит, разбудил Умку в час, то у него была уйма времени для убийства.

– Ладно, допустим, а мотив тогда какой? – спросила начальница.

– Никакой. Он просто так убил судью. Без мотива. Может, он маньяк!

– То есть он беез причины умышленно пошёл на убийство, я так поняла?

– Да.

– И много ты видел умышленных убийств без мотива?

Я ненадолго задумался.

– А может, он был с Умкой заодно? Может, он её любовник? – Козлодоева засмеялась и захотела сказать что-то Козлову, но я не дал ей этого сделать: – А почему никто не задаётся вопросом: откуда судья брал яйца? Может, существует яичная мафия, и она с ним расправилась, не поделив что-то.

– Вот и разбирайся сам с этой мафией, – сказала Козлодоева и повернулась к Бородьке, – а мы тем времеенем арестуем этого поварёнка. Вот кто действительно маньяк! Знаешь, Бородька, а я и не удивлена: любая здравомыслящая тварь, только увидев подозреваемых, сразу же верно определила бы, кто из них убийца, – договорив это, Козлодоева с отвращением посмотрела на меня, и, выдохнув, добавила: – Значит так, Козлов, сейчас я выпишу ордер на арест этого пова…

На столе зазвонил телефон. Начальница подняла трубку и, проговорив около минуты, с озадаченным видом повесила её обратно.

– Кто это? – спросил я у Козлодоевой, нарушив этим возникшую тишину.

– Новый свидетель, – заявила она, смотря на нас со слегка округлившимися зрачками.

– Кто? – спросил Козлов.

– Глухарь.

Снова возникла тишина.

– Не к добру это, – сказал Козлов.

– А что он сказал? – спросил я.

– Он сказал, что его квартира находится напротив кабинета судьи. И что в момеент убийства окно кабинета было открыто, и он всё видел.