Морг. Место, где лежат трупы. Но я приехал в такой морг, где находились только трупы суицидников. У них не только мертвое тело, но и душа, раз они закончили жизнь самоубийством. Не верится мне, что человек способен расстаться с самым дорогим, что у него есть – жизнью, попав в безвыходную ситуацию. Нет безвыходных ситуаций. Нет, не бывает. Но почему Джо лежал именно там, ведь у него оторвался тромб?
Я со знакомыми Джо забрал его тело. Все-таки у него хорошие друзья. Пока я пил, они купили все погребальные вещи и все такое в этом роде. У меня же не было никаких забот насчет его похорон. Друзья даже за свой счет купили всё необхидимое. А деньги из комода так и лежат у меня, у меня в кармане. Сколько там? Судя потому, что это целая пачка пятитысячных купюр, не меньше миллиона. Все-таки дорого она оценила егосмерть. После всего, что он сделал, он даже этого не заслуживал.
Боб, его лучший друг, бизнес партнер сказать было бы точнее, снял хороший дорогой ресторан, где мы провожали Эдуарда в последний путь. За столом, когда все пили, даже не закусывая, я не прикоснулся ни к чему. Мне хотелось узнать, что же хорошего в жизни он совершил. Но никак не мог вспомнить. Наверное, этого не было. Хотя откуда я знаю, ведь чужая душа – потемки. Поэтому бросил это занятие и решил поехать домой. Но не успела придти ко мне в голову эта мысль, как раздался телефонный звонок – мне. Это был тот же страшный рингтон, как в день смерти Джо. Но не могло же ничего случится?…
10-ое августа.
…Я опять ехал на большой скорсти, не замечая ничего, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Мне позвонили и сказали, что горит мой дом. Дом, который я собственно ручно строил, куда вкладывал все свои сбережения, где хранилась вся моя память о прошлых летах в дневниках, мог в одночасье разрушить всю мою жизнь. Так и случилось. Когда я приехал от него осталась лишь кучка пепла и больше ничего. Всё, у меня больше ничего не осталось. Нет памяти – нет будущего.
Не знаю, сколько времени я просидел рядом с углями, что мне говорили, но на следующий день я проснулся в больнице, белой-белой, что на секунду мне показалось, что меня отправили в больницу для душевнобольных. Это это воображенье сразу же разрушилось, когда ко мне в палату вошла красивая медсестра, лет так двадцати двух, и с миловидным лицом стала распрашивать о моем самочувствии. Такого заботливого отношения я нигде не встречал. Но может, это просто лицемерное отношение, ведь это их работа с милым личиком обходить пациентов.
Минут через тридцать после того, как ушла медсестра, ко мне нагрянула полиция. Первая мысль, как тогда я и предполагал, проскользнувшая в голове, была о сбитой девушке. Но полицмены пришли не с этим. Потом, наверное, все равно узнаюто сделанном. Они рассказали мне,что причина пожара – как бы это странно не звучало- молния. Она ударила в какую-то металлическую трубу, от чего загорелся дом. Вот в этот момент я засмеялся. Да, я засмеялся, хотя, кажется, должен был горевать. Но нет. За что судьба меня так возненавидела, за что посылает одни несчастья мне на голову? Зачем она меня так испытывает, такими вещами которые, не случаются разом? Зачем? Этого я тогда не понял…
После разговора с копами я уснул. Переволновался. Но пробуждение было не лучше. Когда мне немного полегчало, та хорошенькая девочка сказала мне, что меня навещала какая девушка. Я сразу понял, кто это был. Кэтрин. Моя девушка. Девушка, которая, живет далеко-далеко, на лазурном берегу,у которой нет забот и печали благодаря мне. Но почему она не дождалась, пока я не проснусь. Ответ на этот вопрос я нашел в письме, которое лежало на больничном столике:
«Любимый NN,
Хотя зря я назвала тебя любимым, потому что никогда к тебе ничего не чувствовала. Между нами даже не пролетела искра, это не была буря и безумие. Но тебе показалось с точностью да наоборот. Помнишь в баре ты влюбился в меня, как мальчишка, который до этого не знал, что такое любовь. С такой наивнотью, с такой уверенностью ты подошел ко мне и познокомился. Тогда мне показалось, что ты не привлекательный, не особо симпатичный, но когда узнала, что ты очень богатый человек, изменила свое отношение к тебе. Ты уже догадался, что я была с тобой ради денег, как бы это банально не звучало. Да, денег, больше ничего. Мне были не нужны ни твои пылкие ухаживания ни чтение стихов по ночам, ни романтики – ничего. Только деньги, деньги, деньги.
Когда мне сообщили, что твой дом сгорел, я сразу поняла, что наши отношения изжили себя. И это стало поводом, чтобы уйти от отебя, так как ты потерял всё, включая меня. Может, я поступила не правильно, не может, а так оно и есть, но знай справидливость в мире есть, и когда-нибудь наступит такой день, что мне возвратится бумерангом. Но не будем жить будущем, а вернемся к настоящему. Все твои счета были оформлены на меня, а я как понимаешь, не намерена с тобой делится, хотя это твои сбережения. Поздравляю, ты теперь нищий. Может встретишь принца. Точнее не принца, а принцессу. А что, звучит романтично – «Нищий и Принцесса».
Целую, Кэтрин.»
12 –ое августа.
«Ничего не может быть больнее, чем предательство женщины, которую ты любил. Ты можешь выдержать любые пытки, любые испытания, но удар, нанесенный прямо в сердце, нет. А ещё страшнее узнать, что твоя любимая к тебе ничего не испытывала, ничего не чувствовала, находилась рядом с тобой из-за грязных денег, которые не стоят человеческого счастья. Неужели все готовы ради них идти на самое скверное – на предательство. По-видимому, да, раз я наблюдаю это в своей жизни.
Но почему ни одна из девушек, что Энн, что Кэтрин не сказали все мне прямо в лицо? Чего они боятся? А может это чувство человека, который ещё не совсем угас? Может это стыд? Но могут ли они стыдятся того, что сделали? Нет, наверное. В противном случае в данную минуту обе стояли бы предо мной. Но не обе, хотя бы одна, одна, моя Кэтрин. Но этой шлюхи нет. Значит не надо.»
Только эти мысли, ничего не стоящие, спасали меня. Я не хотел анализировать всё, что со мной произошло. Просто хотелось остаться одному, одному…
13 –ое августа.
Все дальнейшие события, которые произойдут со мной ,будут следствием того груза, который свалился на меня и который просто напросто задавил …
Из больницы я выписался спустя три дня после ухода Кэтрин. Куда мне идти, что мне делать, когда никого не осталось- ни друга, ни лучшей подруги, ни в конце концов девушкии? Конечно, в бар, запить своё горе. Однако я понимал, что это не выход, но это был единственный путь, по которому можно было продолжать идти. Когда я шёл вниз по улице, в моей голове был лишь один образ. Нет, не сгоревшего дома, не друга, а именно её девушки. Вот что любовь может сделать с человеком, и возвысить его, и заставить быть самым счастливым человеком на земле, а потом резко спустить вниз, ничего ему не оставив, кроме воспоминаний, конечно. Они могут и спасти и одновременно уничтожить.
Придя в бар, я познакомился с некой компанией, которая довольно по- крупному гуляла. Они приняли меня в свои ряды, даже не смотря на то, что у меня не было денег. После третьей рюмки уже ничего помню, но какие-то моменты все равно прояснились – как танцевали на столах, как затеяли драку, как обливались шампанским и тп. На это время мне показалось, что у меня вообще нет никаких проблем, что в жизни у меня все хорошо, но стоило немного протрезветь, как все прояснялось. Поэтому хотелось пить всё больше и больше.
Из бара я вышел под утро. Компания хотела проводить меня до дома, которого уже не было, но я, утаив это, отказался. Легкий ветерок нежно обдувал мое покрасневшее от пьянки лицо, потихоньку унося из него алкоголь. Из-за этого мой рассудок стал чище, я всё вспомнил- как узнал о смерти Джо, как сбил бедную девушку, просившую о помощи, как услышал призние Энн, как проводил в последний путь друга, как сгорел мой дом, как девушка разбила мне сердце, хотя внешне это не сильно проявлялось, как потерял всё что у меня было . Собрав в одну кучу все свои заботы, все горести и печали, я понял, что из этого дерьма мне не выбраться, никогда не выбраться. Да, в принципе и не зачем и не для кого. После себя я оставил достаточно, чем запомнюсь многим людям. Разве забудет меня детский дом №5, куда я ежемесечно перечислял большие деньги этим осиротевшим бедным детям, которым некому помочь кроме меня? Разве забудут меня люди, которых переселил в совершенно новые дома за мой счет, не содрав с них ни копейки? Разве забудут все те, кому я помог? Да, все они меня забудут, не сразу, но забудут. Будут помнить лишь те, кому не помог. В особенности сбитая девушка. Интересно, жива ли она. Но это уже не важно. Я сделал свой выбор.
