Антрополог Маргарет Мид была приглашена на коллоквиум по научному суду, чтобы высказаться против этой идеи. Но когда пришло время, она выступила в его защиту, заметив, что "Нам нужен новый институт. В этом нет никакого сомнения. Институты, которые у нас есть – совершенно неудовлетворительны. Во многих случаях они не только неудовлетворительны, они включают проституцию наукой и проституцию процессом принятия решений." Люди, не имеющие собственнических интересов в существующих институтах, часто соглашаются с её оценкой.

Если отыскание фактов относительно технологии действительно принципиально для нашего выживания, и если справедливый судебный процесс действительно – ключ к отысканию фактов, то что можем мы по этому поводу сделать? Нам не нужно начинать с совершенных процедур; мы можем начать с неформальных попыток улучшить процедуры, которые у нас есть. Затем мы можем разработать лучшие процедуры, варьируя наши методы и выбирая те, которые работают наилучшим образом. Справедливость судебного процесса – это вопрос степени.

Существующие институты могли бы продвинуться по направлению к справедливому судебному процессу, изменяя некоторые из своих правил и традиций. Например, правительственные агентства могли бы регулярно консультироваться с оппозиционными сторонами перед назначением членов экспертного комитета. Они могли бы гарантировать каждой стороне право представить доказательство, исследовать доказательство и устроить перекрёстный допрос экспертов. Они могли бы открыть свои заседания для зрителей. Каждый из этих шагов мог бы усилить справедливость процесса, превращая заседания Звёздной Палаты в институты, заслуживающие большего уважения.

Общественные выгоды от справедливого процесса не обязательно сделают его популярным серди групп, которых спрашивают об изменении, однако. Мы не видели страстного желания со стороны групп интересов проверять свои притязания, также как мы не видели радости со стороны комитетов, когда они распахивают свои двери и подчиняются дисциплине справедливого процесса. Также мы не слышали отчётов политиков, объявляющих полезность ложных фактов для скрытия политического основания их решений.

Тем не менее три кандидата в Президенты США всё же поддержали научные суды. Комитет президентов научных обществ, который включает двадцать восемь ведущих научных обществ США также поддержал эту идею. Департамент энергетики США использовал "процедуру, подобную процедуре научного суда", чтобы оценить конкурирующие предложения по энергии для плавления, и объявил её эффективной и полезной. Д-р Джон С. Бейлар из Национального института онкологии, после того, как медицинские организации не смогли распознать опасность рентгеновских лучей и уменьшить их использование в массовых обследованиях, предложил проведение научного суда по этой теме. Тогда его оппоненты отступили и изменили свою политику – очевидно, сама угроза справедливого судебного процесса уже спасает жизни. Тем не менее, старые способы остаются почти неоспоримыми.

Почему так? Отчасти, потому что знание – это власть, а следовательно ревниво оберегаемо. Отчасти, потому что сильные группы могут с успехом представить, как неудобен оказался бы для них справедливый процесс. Отчасти, потому что усилие, чтобы улучшить методы решения проблем не имеет драмы кампании по борьбе с самими проблемами; на тысячи активистов, пытающихся опрокинуть корабль государства, приходится один, который пытается заткнуть дыры в его корпусе.

Правительства могут пока действовать, чтобы основать научные суды, и любые шаги, которые они могут предпринимать по направлению к справедливому процессу заслуживают поддержки. Однако разумно опасаться правительственной поддержки научных судов: централизованная власть имеет склонность порождать неуклюжих монстров. Центральное "Агентство научного суда" могло бы работать хорошо, приносить мало видимого вреда, и всё же приводить к огромным скрытым издержкам: само его существование (и отсутствие конкуренции) могло бы блокировать эволюционные улучшения.

Открыты другие пути. Форумы поиска фактов будут способны оказывать влияние без помощи специальных юридических полномочий. Чтобы иметь влияние, их результаты только должны быть более достоверны, чем просто утверждения любого конкретного человека, комитета, корпорации или группы интересов. Хорошо управляемый форум поиска фактов принесёт доверие в саму свою структуру. Такие форму могли бы поддерживаться университетами.

На самом деле, д-р Кантрович недавно провёл экспериментальную процедуру в университете Калифорнии в Беркли. Она собралась вокруг публичных диспутов между генетиком Беверли Пейген и биохимиком Вильямом Хавендером относительно врождённых дефектов и генетических опасностей в районе свалки Лав Канэл. Они выступали как адвокаты; выпускники университета служили техническими присяжными заседателями. Процедура включала собрания, растянувшиеся на несколько недель, главным образом потраченных на обсуждение областей согласия и разногласия; она закончилась несколькими сессиями публичного перекрёстного допроса перед панелью присяжных. И адвокаты, и присяжные соглашались с одиннадцатью утверждениями фактов, и они проясняли свои оставшиеся разногласия и неопределённости.

Артур Кантрович и Роджер Мастерз замечают, что "в отличие от трудностей, испытываемых во многих попытках применить научный суд под эгидой правительства, обнадёживающие результаты были достигнуты при первой серьёзной попытке… в университетском окружении." Они замечают, что традиции и ресурсы университетов делают их естественной средой для таких усилий. Они планируют другие такие эксперименты.

Это показывает децентрализованный способ развивать институты справедливого судебного процесса, способ, который позволит нам перехитрить существующее чиновничество и окопавшиеся интересы. Делая это, мы можем основываться на установленных принципах и тестировать вариации, в лучших эволюционных традициях.

Лидеры, озабоченные тысячами разных вопросов – даже лидеры на оппозиционной стороне вопроса – могут присоединяться в поддержку справедливых процессов. В получении Да, Роджер Фишер и Вильям Юри из Гарвардского переговорного проекта отметили, что оппоненты склонны предпочитать незаинтересованный арбитраж, когда каждая сторона верит, что она права. Обе стороны ожидают выиграть, следовательно обе стороны согласны участвовать. Форумы поиска фактов должны привлечь честных адвокатов и оттолкнуть шарлатанов.

По мере того, как справедливый процесс станет стандартом, адвокаты с сильными аргументами получат преимущество, даже если их оппоненты откажутся сотрудничать – "Если они не могут защитить своё дело на публике, почему нужно их слушать?" Далее, многие диспуты будут разрешаться (или избегаться) без того, чтобы создавать проблему настоящих заседаний: сама перспектива управляемых рефери публичных дебатов подтолкнёт адвокатов проверить свои факты перед тем, как они их заявят. Учреждение форумов поиска фактов могло бы легко сделать больше для хорошо обоснованного аргумента, чем найм миллиона сторонников.

Однако сегодня лидеры, имеющие благие намерения, чувствуют принуждение преувеличивать свои доказательства, просто чтобы быть услышанными в рёве, которой издаёт прессы их оппонентов. Должны ли они с сожалением противодействовать дисциплине форумов поиска фактов? Конечно нет; справедливый судебный процесс может исцелить социальную болезнь, которая уводила их всего от того, чтобы ставить факты на первое место. Делая свои очки на форумах поиска фактов, они будут в состоянии восстановить своё самоуважение, которое исходит из интеллектуальной честности.

Извлечение истины может сделать подкоп под удобные позиции, но это не может повредить интересам группы, действительно заботящейся об общественных интересах. Если кому-то нужно чуть подвинуться, чтобы дать место правде, ну и что? Великие лидеры смещали свои позиции и по худшим причинам, и справедливый судебный процесс также заставит оппонентов это сделать.