Потому что по факту у нас ещё нет машин ремонта клеток.
Может казаться странным спасать человека от разложения в ожидании восстановления здоровья, так как технология восстановления пока не существует. Но намного ли это более странно, чем сберегать деньги, чтобы дать возможность ребёнку учиться в колледже? В конце концов студент колледжа по ещё тоже не существует. Сбережение денег имеет смысл, потому что ребёнок вырастет и созреет для колледжа; сохранение человека имеет смысл, потому что созреет молекулярная технология.
Мы ожидаем, что ребёнок созреет для колледжа, потому что мы видели многих детей, которые выросли и созрели; мы можем ожидать, что эта технология созреет, потому что мы видели много технологий, которые созрели. Да, некоторые дети страдают от врождённых недостатков, также как и некоторые технологии. Но эксперты в этих вопросах могут оценить потенциал детей и технологий ещё когда они молоды.
Микроэлектронная технология началась с нескольких пятнышек и соединений на кусочке кремня, но выросла в компьютеры и микросхемы. Физики, такие как Ричард Фейнман отчасти видел, как далеко она пойдёт.
Технология ракет на жидком топливе началась с грубых ракет, запущенных с Массачусетского космодрома, но выросла в корабль для полёта на Луну и космические челноки. Роберт Годдарт отчасти видел, как далеко она пойдёт.
Молекулярное конструирование началось с обычной химии и молекулярных машин, заимствованных из клеток, оно тоже вырастет в нечто грандиозное. Также оно будет иметь заметные последствия.
Потому что в крошечных машинках нет ничего грандиозного.
Мы имеем склонность ожидать грандиозных результатов от грандиозных причин, но мир часто отказывается с нами сотрудничать. Природа отпускает и триумф, и бедствие в серой обёрточной бумаге.
СКУЧНЫЙ ФАКТ: некоторые электрические переключатели могут включать и выключать друг друга. Эти переключатели можно сделать очень маленькими и потребляющими мало электричества.
ГРАНДИОЗНОЕ СЛЕДСТВИЕ: если их соединить правильно, эти переключатели образуют компьютеры, машины информационной революции.
СКУЧНЫЙ ФАКТ: эфир – не слишком ядовит, однако временно вмешивается в деятельность мозга.
ГРАНДИОЗНОЕ СЛЕДСТВИЕ: конец мучений хирургии над пациентами в сознании, открытие новой эры в медицине.
СКУЧНЫЙ ФАКТ: плесень и бактерии конкурируют за пищу, поэтому некоторые плесени научились выделять яды, которые убивают бактерии.
ГРАНДИОЗНОЕ СЛЕДСТВИЕ: пенициллин, победа над многими бактериальными заболеваниями, и спасение миллионов жизней.
СКУЧНЫЙ ФАКТ: молекулярные машины могут использоваться, чтобы манипулировать молекулами и строить механические переключатели молекулярного размера.
ГРАНДИОЗНОЕ СЛЕДСТВИЕ: управляемые компьютером машины ремонта клеток, приносящие излечение практически от всех болезней.
СКУЧНЫЙ ФАКТ: память и личность заключены в сохраняемых мозговых структурах.
ГРАНДИОЗНОЕ СЛЕДСТВИЕ: сегодняшними методами можно предотвратить разложение, позволяя существующему поколению воспользоваться преимуществами завтрашних машин ремонта клеток.
В действительности молекулярные машины даже не столь скучны. Поскольку ткань состоит из атомов, следует ожидать технологию, способную манипулировать и переупорядочивать атомы, из чего выйдут впечатляющие медицинские последствия.
Потому что это выглядит слишком невероятным.
Мы живём в век невероятного.
В статье, которая называется "Идея прогресса" по астронавтике и аэронавтике, аэрокосмический инженер Роберт Т. Джоунс писал: "В 1910 году, в год, когда я родился, мой отец был обвинителем в суде. Он путешествовал по всем грязным дорогам округа Макон в повозке, которую тянула одна лошадь. В прошлом году я совершил беспосадочный перелёт из Лондона в Сан-Франциско через регион полюса, толкаемый вперёд двигателями мощностью в 50 000 лошадиных сил." Во времена его отца, такой самолёт граничил с научной фантастикой, слишком невероятной, чтобы её принимать во внимание.
В статье, озаглавленной "Основы медицинских исследований: долгосрочные инвестиции" в технологическом обозрении MIT доктор Льюис Томас писал: "Сорок лет назад, как раз перед тем, как медицинская профессия подверглась трансформации из искусства в науку и технологию, принималось как само собой разумеющееся, что медицина, которой нас учили, была в точности та же медицина, которая будет с нами большую часть нашей жизни. Если кто-то пытался нам сказать, что способность контролировать бактериальную инфекцию буквально за углом, что хирургия на открытом сердце и трансплантация почек могли бы быть возможны в пределах пары десятков лет, что некоторые виды рака будут излечиваться химиотерапией, и что мы вскоре окажемся близи всеобъемлющего биохимического объяснения генетики и генетически предопределяемых заболеваний, мы бы ни капли в это не поверили. У нас не было причин верить, что медицина когда-нибудь изменится… О чём говорит это воспоминание – что нам следует держать наш разум широко открытым в будущее."
Потому что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Новости о том, что есть способ избежать фатальности большинства смертельных болезней может действительно звучать слишком хорошо, чтобы быть правдой, однако это только малая часть более сбалансированной истории. В действительности опасность молекулярной технологии примерно уравновешивает её положительный потенциал. В части 3 я очерчу причины считать нанотехнологию более опасной, чем ядерное оружие.
Хотя по сути, природа нисколько не заботится о том, что мы считаем хорошим или плохим и о нашем чувстве баланса. В частности природа не ненавидит род людской в достаточной степени, чтобы встать против нас на баррикады. Древние страхи уже исчезли.
Много лет назад хирурги пытались быстро ампутировать ноги. Роберт Лстон из Эдинбурга, Шотландия, однажды отпилил бедро пациента за рекордное время – тридцать три секунды, по пути отхватив три пальца своего ассистента. Хирурги работали быстро, чтобы сократить агонию своих пациентов, потому что их пациенты оставались в сознании.
Если смертельно опасное заболевание без биостаза – это сегодня ночной кошмар, подумайте о хирургии без анестезии в дни наших предков: нож, врезающихся в плоть, потоки крови, пила, скрежещущая о кость пациента в сознании… Однако в октябре 1846-го года В.Т.Г. Мортон и Дж. Ц. Варрен удалили опухоль пациента под анестезией; Артур Слатер утверждает, что их успех "был просто осыпан приветствиями, как величайшее открытие века." С помощью простых методов, основанных на известном химическом веществе, ходячий ночной кошмар ножа и пилы наконец закончился.
Когда покончили с агонией, хирургия стала применяться шире, вместе с хирургическим заражением и ужасом ставших обычным делом смертей от гниющей плоти в теле. Однако в 1867 году Джозеф Листер опубликовал результаты своих экспериментов с фенолом, закладывая принципы антисептической хирургии. С помощью простых приёмов, основанных на известном химическом веществе, ужас гниения заживо резко сократился.
Потом последовали сульфопрепараты и пенициллин, которые одним ударом положили конец многим смертельно опасным болезням… список продолжается.
Впечатляющие прорывы в медицине прежде происходили, иногда благодаря новому использованию известных химических веществ, как в случае анестезии и антисептической хирургии. Хотя эти успехи могут казаться слишком хороши, чтобы быть правдой, они тем не менее оказались правдой. Спасение жизней использованием химических веществ и процедур, приводящих в биостаз, аналогичным образом могут быть правдой.
Потому что врачи сегодня биостаз не используют.
Роберт Эттинджер предложил метод биостаза в 1962 году. Он утверждал, что профессор Джин Ростанд предлагал тот же самый подход годами раньше, и предсказывал его возможное использование в медицине. Почему биостаз при помощи замораживания не стал популярным? Отчасти из-за его начальной дороговизны, отчасти из-за человеческой инертности, а отчасти из-за того, что средства ремонта клеток оставались неясными. Однако консерватизм, присущий медицинской профессии также сыграл роль. Обратимся снова к истории анестезии.
