Он еще долго говорил, но смысл был ясен: перебои со снабжением, скорее всего, будут продолжаться. Мартин подумал и сказал жене:

   - Знаешь, дорогая, ложись-ка ты лучше в нашу клинику. И тебе спокойнее, и мне.

   Это был выход. Ниночка послушалась супруга, но через несколько дней к Мартину пришла Марие.

   - Я больше не могу, - заявила она. - Эти бесконечные очереди лишают меня последних сил. Сделай что-нибудь, ты же могучий!

   - Я не могу предлагать тебе нестабильную пищу, - мрачно сказал Мартин.

   - Не можешь? Почему? Я согласна позеленеть, посинеть, покраснеть - что угодно. Я голодная, понимаешь?

   - Давай я положу тебя в больницу.

   - Не смеши меня! Что скажут люди? Да мне и рано еще.

   - Неважно, что они скажут. Ты губишь себя и ребенка, и это главное.

   - В больницу я не пойду, и не проси. Я постоянно хочу есть - накорми меня сегодня, больше я ни о чем не прошу. Ну нет здесь никаких зеленых, давным-давно нет. Чего ты боишься? Я же при тебе кушать буду.

   В конце-концов Мартин сдался. Он уставил стол разными яствами, как в былые времена, и угостил сестру на славу. Целый вечер она ела, ела и ела. Отходила от стола и опять возвращалась. В результате Мартин побоялся, что ей станет дурно и оставил спать у себя. Вольда он предупредил по видеофону, что Марие ночевать домой не придет.

   Так прошло еще две недели. И наступил день, когда продовольственные склады опустели совсем. Население планеты отказалось поставлять пищу в приграничные районы.

   "Мы не дадим!" "Нам самим не хватает!" "Не хотим быть ненастоящими!" - пестрели лозунгами центральные газеты. Общий тон выступлений по радио и телевидению был точно таким же. Местные же газеты кричали вопросительными знаками: "О чем думают власти?" "В чем причина кризиса?" Или даже прямо: "Почему наше правительство о нас не заботится?"

   Некоторые статьи почти целиком состояли из вопросов. Вот образчик этой вопросительной прозы.

<p>

КТО НАМИ ПРАВИТ?</p>

   Для чего наши правители занимают свои кресла? Где их хваленая забота? Неужели трудно скоординировать потоки товаров из одной части планеты в другую? Почему не задействуется тот рычаг воздействия на планетные ресурсы, какой имеется в Совете? Может, нас намеренно морят голодом?

   Мы говорим "правительство" - подразумеваем "могучие".

   Мы говорим "могучие" - подразумеваем "правительство".

<p>

В. Любопытный</p>

   Но сколько газеты ни кричали, продовольствия не складах не прибавлялось. На третий день Мартин не выдержал. Вечером он отправился в долгое путешествие по городу, и поход его не был праздной прогулкой. Везде, где бы ни появлялся его силуэт, возникала пища.

   Маршрут его пролегал мимо зерновых складов, овощехранилища, мясокомбината, магазинов, столовых. Мартин особенно не мудрствовал, он овеществлял лишь то, что было жизненно необходимо. Мука, сахар, крупы, фрукты, масло, яйца, мясопродукты аккуратными мешками, коробками, ящиками заполняли пустующие помещения.

   Усталый, но удовлетворенный, он вернулся домой. Никакого сомнения в правильности совершенного у него не было. А утром в городе началось столпотворение. В середине дня Марие прибежала к нему в больницу и сердито зашипела:

   - Что ты натворил! Весь город в очередях!

   - Мне нечем был кормить больных, - мрачно ответил Мартин. - Сколько тяжелых! Есть после операций, и многие перенесли длительное недоедание.

   - Вот и беспокоился бы о них.

   - Чтобы меня снова заподозрили? И что плохого я сделал? Накормил людей?

   - Открой глаза пошире, идеалист! Оглянись и посмотри, что вокруг творится! И запомни: кормить людей - забота властей. Не вмешивайся, если не хочешь себе беды!

   Марие ушла. Но ее странная, ирреальная речь, наконец, заставила Мартина оторваться от служебных забот и обратить взор к повседневности. К тому же буквально после ее ухода в больницу поступило несколько пациентов с диагнозом "обморок", "потеря сознания". К вечеру по Солнечному поползли слухи, что могучие специально подкинули в город нестабильную пищу для того, чтобы поставить в опасность население. Никто не верил, но слухи исправно передавались из уст в уста.

   Когда стемнело, возбужденные толпы каких-то подозрительных элементов ринулись громить городские склады (в магазинах уже было пусто). Продукты вытаскивались из складов на улицу, обливались горючим составом и поджигались. Зерновой склад возле мельницы был сожжен целиком. Полнейшая абсурдность поведения этих людей также подтолкнула Мартина поинтересоваться причинами произошедших перемен.

   Ниночка, с новорожденным на руках, сидела возле окошка и смотрела на зарево, разгоравшееся на дальнем конце города.

   - Что по поводу этого думает мой супруг? - сказала она.

   - Абсурд. Этого не может быть, - тихо произнес Мартин привычную фразу.

   - Но это есть.

   - Я вижу. Прости, милая, но я должен кое с кем связаться. И вообще, малышу пора спать.

   Ниночка послушно перешла в другую комнату. Она слегка обиделась: прежде Мартин никогда не демонстрировал перед ней свою принадлежность к правящей касте.