Пролог

Паспортный контроль в аэропорту Домодедово Фархат прошел довольно быстро. Вместе с большой толпой не выспавшихся, растерянных мужчин, прилетевших в Москву из Душанбе на заработки, он вышел в зал прилета. Там он сразу заметил человека с большой табличкой, на которой был нарисован ярко‑красный логотип известный всему миру газированной воды и направился к нему. Перекинувшись парой фраз, они прошли к выходу и уже через пять минут выехали со стоянки на сером минивэне и помчались к своей цели.

– Часа за три доберемся, – попытался завязать разговор водитель.

Но Фархат, разглядывающий в окно непривычный пейзаж, ничего не ответил и дальше всю дорогу они ехали молча.

Вчера ему исполнилось пятьдесят пять. В небольшом таджикском горном поселке, где он родился, его семья в местном совхозе была в привилегированном положении. Отец, дед и прадед были пчеловодами, и он, закончив восемь классов, из дома переехал в горы на пасеку, откуда его забрали в Советскую армию. В учебке их полгода учили ходить строем, правильно заправлять кровати и даже один раз дали выстрелить из автомата. Сразу после такой простенькой подготовки Фархата отправили воевать в соседний Афганистан.

К моджахедам он ушел сам, не выдержав издевательств  старослужащих. Из одной армии он попал в другую, где все было гораздо серьезнее. Его опять направили на обучение. Теперь в Пакистан. Там он освоил сразу несколько воинских специальностей. От связиста до подрывника.

Три года он воевал против своих бывших сослуживцев. А когда СССР вывел войска из Афганистана и вскоре распался, Фархата опять отправили учиться в другую страну, но теперь не воинскому делу, а богословию. Но оказалось, что солдат из него получился лучше, чем проповедник, и поэтому, закончив обучение, Фархат продолжил воевать в разных странах. С небольшими перерывами его служба длилась несколько лет. Но как‑то, восстанавливаясь после ранения на средиземноморском курорте, он был задержан американцами и тайно помещен в тюрьму на военной базе  Гуантанамо.

Полгода назад Фархата неожиданно освободили. Сами же американцы на военном самолете перевезли в Афганистан. Там с ним опять ежедневно с утра до позднего вечера занимались различные военные специалисты. Он прошел ускоренные курсы русского языка, который уже почти забыл. Прослушал лекции о современном политическом устройстве России. Освоил работу с российским оружием и техникой. И главное, обучился навыкам ведения боя в городских условиях.

После этого Фархат получил задание: прибыв в Россию, быстро освоиться, войти в контакт с заранее подготовленными людьми и организовать захват одного небольшого города в двухстах километрах от Москвы. Потом по возможности удерживать его как можно дольше для проверки того, как сможет среагировать на это российская армия и полиция.

Для выполнения этой миссии три дня назад он перешел афгано‑таджикскую границу. Получил новые документы, билет на самолет и рейсом Аэрофлота долетел до Москвы, где его и встретил водитель с ярко‑красной табличкой.

Глава 1

О том, что зонт остался дома, Алексей вспомнил, когда пошел дождь. Он с грустью посмотрел на небо и понял, что это на весь день. Возвращаться домой уже не было смысла и оставалось лишь ускорить шаг.

«Главное – пробежать эту часть дороги вдоль набережной, – подумал он. – Здесь бы и зонт не помог».

Сильный порывистый ветер, казалось, подхватывал воду с реки и вместе с колючими каплями дождя хлестал по лицу. А еще вчера яркое сентябрьское солнышко вселяло надежду, что лето еще не кончилось и теплых дней впереди очень много.

Неожиданно на перекрестке рядом с ним остановился большой черный автомобиль и сквозь стекло Алексей увидел за рулем своего бывшего однокурсника, который приветливо помахал рукой и показал на заднюю дверь, приглашая подвезти.

Леша быстро забрался в теплый, пахнущий кожей и дорогими духами салон автомобиля. На переднем сиденье рядом с приятелем сидела его жена. Очень крупная и серьезная женщина. Она работала бухгалтером на том же заводе, что и Алексей, но видел он ее очень редко. Здание управления находилось в другом конце завода, а те, кто там работал, считали себя местной аристократией – по территории не ходили и в заводской столовой не обедали.

– Ты столько лет проектируешь реактивные самолеты, а сам все пешком ходишь, – вместо приветствия весело сказал приятель. – Может тебе чем‑нибудь другим заняться? Давай ко мне работать приходи. Уж точно денег побольше будет.

Алексей обратил внимание, как после этих слов женщина повернула голову, с усмешкой посмотрела на супруга и через секунду опять застыла как сфинкс.

Леша хорошо знал, что предприятие его однокурсника фиктивное. По документам они занимаются проектными работами для завода, но на самом деле всю основную работу делали сами заводские инженеры, а приятель лишь легализовывал деньги, которые получал за выполнение этих заказов. Эту схему организовал новый, присланный из Москвы директор завода, а супруга Лешиного приятеля в этом участвовала как бухгалтер.

– Спасибо, Гена, я уж на старом месте пока поработаю. Мне как‑то  привычнее.

Алексей достал платок, вытер им мокрое от дождя лицо и светлые  волосы. В свои двадцать шесть он все еще жил с мамой в двухкомнатной хрущевке. Эту квартиру лет пятьдесят назад завод выделил его деду‑токарю, фотография которого до сих пор висит на обветшалой Доске почета у заводской проходной, которую не обновляли со времен СССР.

Детский сад и школа были рядом, но в детстве Леша больше времени проводил дома. И не только из‑за того, что часто болел, но еще и потому, что уже в садике по причине маленького роста, чрезвычайной худосочности и неумению за себя постоять был назначен в изгои. Когда он пришел в первый класс, то встретил за соседними партами всех тех, кто дразнил его раньше. Поэтому кроме реальных болезней у него появились придуманные.

Так как больше всего мальчик Леша любил мечтать и фантазировать, то выдумывать себе болячки и недуги, чтобы не ходить в школу ему было нетрудно. В первом классе он внушил матери и учителям, что у него не гнутся ноги в коленях. Точнее гнутся, но при этом он испытывает сильную боль. Полгода они ходили по врачам и в школе он почти не появлялся.

В следующем учебном году у него начались головные боли. И такие сильные, что учителя забыли, как он выглядит. После того, как местные врачи не смогли найти причину заболевания, его отправили на обследование в московскую больницу.

Но однажды Леша зашел на кухню и увидел маму, которая сидела спиной к двери, устало опустив локти на стол и обхватив голову руками. При этом плечи у нее мелко дрожали. Он тихо позвал ее и, когда она повернулась, понял, что она плачет… Уже утром его ноги выздоровели, и перестала болеть голова.

Но тут же Алексей приобрел одну очень реальную болезнь – патологическую правдивость. После этого отношение к нему одноклассников еще больше ухудшилось. На вопросы учителей, кто организовал те или иные детские шалости и проказы, он всегда отвечал честно, за что был часто бит в школьном туалете.

Единственным человеком, кого он иногда все‑таки обманывал, была мама. Когда она спрашивала, откуда у него синяки, то он бодро и невозмутимо отвечал, что упал, играя в футбол. И потом мог долго и оживленно по‑мальчишески рассказывать ей про этот матч, хотя ни в какие игры его никто никогда не брал.

К старшим классам Леша сильно вытянулся, но оставался таким же худым. Светлые, чуть вьющиеся волосы, голубые, всегда грустные глаза и спокойный характер очень нравились девушкам. Какое‑то время он не обращал на это внимания, но в десятом классе влюбился сам.

До здания управления они подъехали за пару минут.

– Ты не забыл, что тебе надо сегодня заехать в супермаркет? –  спросила Гену жена низким, казалось всегда недовольным голосом, уже открыв дверь автомобиля. – Холодильник пустой. Я тебе список продуктов скину на ватсап, – она поставила ногу на землю и добавила: – И забери мой ноутбук из ремонта. Уже неделю лежит. Ничего от тебя не дождешься.