– Нет. – Специалист вернулся к пульту. Артемьев следил за ним – не бросится ли парень поспешно вырубать экраны с «Лунарушкой». Вроде нет.

– Объясни гостям, чем мы тут занимаемся. – Артемьев заплыл внутрь, продолжая использовать английский. – Забудь про секретность. Штаб дает добро.

Пока озадаченный специалист думал, с чего начать, Артемьев добрался до противоположного конца модуля и заполз в узкую щель, соединявшую «Науку» с недавно прибывшим «Прогрессом». Командир был практически вынужден это сделать, так как находиться четверым взрослым людям внутри нового модуля было решительно невозможно, даже несмотря на его оптимизированный интерьер. Слишком уж «Наука» оказалась забита оборудованием. Попав внутрь грузовика, Артемьев ощутил прилив сил и некое спокойствие. Сколько раз он, невзирая на недоумение экипажа, спал внутри родной «шестнадцатки» вместо выделенной на то камеры – не перечесть.

Зато теперь он мог охватить взглядом всех участников собрания, включая аппаратуру.

– Что вы слышали про итоги программы «Бугаз-22»? – спросил Сергеенко.

– Этап в лунной программе России, – без запинки сказал Мерфи. – Доставка вашего лунохода в кратер Лангрен. Эксперимент закончился отказом техники.

– Не отказом, – поправил Сергеенко и показал на монитор. – Прошу взглянуть.

Мерфи с Картером залетели в модуль так быстро, что едва не стукнулись лбами. Сергеенко подвигал джойстиком. На экране две клешни игрались с лунными камушками. Одна подбрасывала, вторая ловила.

– Что это? – заморгал Картер.

– Это? – ухмыльнулся Сергеенко. – «Лунарушка». Наш луноход.

– Когда это записано? – живо вымолвил Мерфи.

– Это происходит прямо сейчас.

– Ты управляешь луноходом сам? – не поверил Мерфи. – Отсюда?! И как долго идет сигнал?

– Пинг – минус полторы секунды. Точнее, одна и три десятых.

– Минус одна и… – морщил лоб Картер. – Стой. Минус? Как это минус?

Специалист оглянулся на командира. Артемьев кивнул.

– Господа, – торжественно обратился Сергеенко, постучав по ящику. – Мы с вами наблюдаем прорыв в истории космонавтики. Удаленное управление планетоходом – задача не из легких. И причина тому – слишком долгое время отклика. Скажу без лишних слов. Мы решили эту проблему.

Мерфи завороженно смотрел, как манипуляторы лунохода на экране откликаются на команды человека без малейшей задержки.

– Вы что, заставили радиосигнал проходить мгновенно? – спросил он почти в растерянности.

– Нет, конечно, – ответил Сергеенко. – Суть в том, что конкретно это за сигнал.

Прекратив играться с камнями, «Лунарушка» положил последний из них к остальным, закончив выкладывать Ханойскую башню. Затем отправился кататься по поверхности Моря Изобилия, периодически бибикая. Звука не получалось, но это не было поводом переставать радоваться путешествию.

Сергеенко еще несколько раз потыкал тумблером, отвечавшим за звуковой сигнал. Луноход сам запишет реакцию окружающего мира на него – естественно, никакую.

– Я не вижу никакой задержки, – признался Картер. – Что именно вы изменили?

– Мы изменили все. «Лунарушка» через красочное покрытие излучает вокруг себя сканирующее поле, создавая трехмерную модель окружающей среды в определенном радиусе. Затем запускает моделирование, представляя, как будет мир вокруг выглядеть через несколько секунд. И именно эту картинку отсылает нам.

– В Королев?

– Нет, вот сюда. – Сергеенко похлопал по ящику. – Сигнал особый, в земную атмосферу проходит плохо. Зато на МКС его, как оказалось, можно поймать без проблем. Здесь он обрабатывается, и я вижу, как камеры «Лунарушки» видят то, что вот-вот случится. Даю команду манипулятора, и она возвращается на луноход ровно в момент, когда реальность совместится с моделью. Таким образом я управляю «Лунарушкой» в реальном времени.

– То есть мы видим на экране не то, что происходит прямо сейчас, а то, что скоро должно случиться, – сообразил Картер.

– Верно. Это как управлять радиомашинкой, но с компенсацией трехсекундной задержки. Если ты знаешь, что случится через эти три секунды, то можешь скорректировать сигнал.

– Звучит как фантастика, – улыбнулся Мерфи. Артемьев уже не раз видел его с таким выражением лица – Мерфи вроде бы сделал комплимент, а на деле выразил недоверие к услышанному. Так что командир решил вмешаться:

– Почему же фантастика? У Кристины поинтересуйся, как вернемся.

– При чем тут Кристина? – не понял Мерфи.

– Так эти технологии отчасти она исследовала. Два года назад, в «Кибо».

Американцы снова переглянулись. Картер вспомнил первым.

– Плазменные кристаллы? – спросил он.

– Верно, – кивнул Сергеенко. – В общем, я не вправе разглашать конкретные формулы без четкого указания штаба, но ты сам должен помнить некоторые неожиданные итоги экспериментов Кристины. Короче, кое-какие синтезированные жидкости в условиях, близких или равных невесомости, могут зондировать окружающую среду лучше любых камер. Их показатели структурируются в полновесную картину мира, подверженную прогнозированию. Опять же, на Земле слишком много случайных факторов, чтобы предсказать, как будет выглядеть твое окружение через секунду. Но на Луне сильно многое не меняется, основной фактор раздражения – сам наблюдатель, путешествующий по спутнику. Плюс погода и сейсмические показатели, но их нетрудно просчитать. Словом, «Лунарушка» обрабатывает это все и шлет мне.

– Обработка идет на самом луноходе? – спрашивал Мерфи с жадностью ученого. – Ею занимается не твой модуль?

Он показал на ящик.

– У меня мощностей не хватит, – ответил Сергеенко. – Так что да, обработка процентов на восемьдесят идет на самом луноходе, через колбы с плазмой. Оставшиеся двадцать процентов данных – сугубо вычисления, и их перенесли сюда, на модуль.

– Никогда не слышал про такую технологию, – сказал Мерфи. – Это ваш секрет?

– Видать, не настолько секрет, чтобы его не позволяли рассказать вам, – подал голос Артемьев, поглядывая на прикрепленный к рукаву командирский наладонник. – Теперь прошу внимания. ЦУП определился с полномочиями. Нас просят сделать все возможное, чтобы сократить пинг до «Фортитьюда». Они там получают массивы данных, но не могут наладить оперативный радиообмен. Девяносто минут туда и столько же обратно – в лучшем случае.

– Да, они хотят вручную вывести «Фортитьюд» из урагана, – разочарованно вымолвил Картер, возясь с собственным наладонником. – Они не смогут. Похоже, титаноход потерян. Жаль, что на нем не стоит ваша технология.

Сергеенко пожал плечами.

– Технология для всех едина, – произнес он. – Вы бы тоже могли исследовать плазму должным образом…

– Это не наша вина и не наши заслуги, – прервал его Артемьев, вылезая из корабля и побуждая тем самым Картера освободить место, сдвинувшись назад, в стыковочный шлюз. – Ладно, все получили информацию о том, что они хотят?

– Сократить полуторачасовой радиосигнал за счет «Науки», – сказал Картер. – Я не понимаю.

– Мне тут присылают чуть больше информации, – доложил Сергеенко, следя за цепочкой бегущих символов. – Радиосигнал от Канберры до орбитального спутника на Титане пройдет транзитом через МКС и «Лунарушку», который его передаст дальше. Правда, пока я тоже не понимаю, что им это даст. Полторы секунды выигрыша?

Установилось массовое молчание. Первым его прервал Артемьев:

– Мы все знаем, чего они хотят.

– Поставить симуляцию на «Фортитьюд»? – догадался Сергеенко, и командир его внутренне похвалил. – Нереально.

– Витя, они могут потерять титаноход.

– И мне безумно жаль, Коля. Ты знаешь, я не шучу. Имею представление о масштабах подобного проекта, но это не вопрос моего согласия. Центр обработки находится на «Лунарушке».

– Как именно это все работает? – спросил Мерфи.

– «Лунарушка» разбрызгивает кристаллы вокруг себя, они считывают координаты друг друга с предельной точностью и передают ему на процессоры. Те получают трехмерную картинку. Процессоры делают поправку на отражения кристаллов – и картинка превращается в прогнозируемую.