– Даже безмозглым насекомым ваша дорога не нравится, – сказал Кондратьев. Теперь удовлетворение в его голосе было явным.

– Хорошая дорога, – рассеянно сказал Колков. – А кузнечик… все правильно. Дорога насекомых и прочих мелких животных отпугивает. Чтобы меньше погибали, не пачкали ветровые стекла…

– Гуманизм, – насмешливо сказал Кондратьев. – Ясно. И куда нас завел ваш гуманизм? А завел он нас в… – начальник Трассы выразительно замолчал, глядя вперед.

Впереди дорога внезапно начинала углубляться в поле. Вначале возникала колея, потом резкий спуск, стены которого облицовывала та же самая черная масса, из которой состояла дорога. Потом спуск окончательно заглублялся, и дорога ныряла в туннель. Черный провал уходил куда-то вглубь.

– Дорога вновь выходит из-под земли через десять километров, – сказал Кондратьев с тоской в голосе. – Вы понимаете, что сотворили? Десятикилометровый туннель. Не въехать, не выехать.

– Тут и не предусматривались никакие съезды, – возразил Колков. – Места пустынные, деревеньки и то в стороне.

– Сейчас нет, а завтра – да. Ну а водителям что за радость? Ехали, пейзажем любовались, вдруг дорога ныряет в туннель на десять километров! Вы понимаете, что это вопрос безопасности?

Колков кивнул. Присел на обочине, достал похожий на телефон приборчик, прижал к покрытию дороги. Экран прибора засветился зеленым, появились какие-то строчки сообщений, но Колков не стал их читать.

– Все в порядке, – сказал он. – Наноботы функционируют, дорога рапортует об исправном состоянии. Надо разбираться.

Кондратьев несколько мгновений смотрел на Колкова сверху, потом вздохнул и присел на дорогу. Спросил более миролюбиво:

– Слушай, почему она называется самодвижущейся?

– Потому что сама движется, – сказал Колков, – сама себя строит. – Перочинным ножиком он с заметным трудом отковырял от дороги крошечный кусочек покрытия. Бросил в стеклянный флакон, закупорил. Потряс флакон, посмотрел на свет. Спрятал в карман.

Кондратьев с сомнением посмотрел на Колкова и сказал:

– Строила сама, а сносить будем мы. К чертовой матери. И строить обычным образом.

– Из-за туннеля – срывать сто шестьдесят километров дороги? – поразился Колков.

Кондратьев насмешливо посмотрел на него.

– Ты меня за дурака-то не считай. Что такое твоя «самодвижущаяся дорога»? Нет, не отвечай, сам скажу. Колония наноботов. Заданы начальная и конечная точки пути. Заданы ширина дороги, допустимые уклоны и повороты. А дальше наноботы начинают питаться солнечным светом и перерабатывать грунт в дорожное полотно.

– Не совсем так. Полотно – и есть наноботы. Они сцепляются между собой, образуют дорогу и впадают в спячку. Только когда дорога повреждается, они просыпаются и восстанавливают ее. Никакого ремонта, никакого ухода – дорога вечная… – Колков пристально посмотрел на Кондратьева. – Так вот что вам не нравится? Такие дороги вас без работы оставят?

Он ковырнул пальцем дорогу. Щербинка в покрытии на глазах заплывала, затягивалась.

– Дурак ты, – беззлобно сказал Кондратьев. – На мой век работы хватит. Лучше скажи, как управляются наноботы? Есть центральный компьютер?

– Нет. Она сама по себе – компьютер. Каждый нанобот – крошечный элемент системы. Чем длиннее дорога, тем больше вычислительная мощность.

– Вот, – кивнул Кондратьев. – Ты, дорогой профессор…

– Я не…

– Создал…

– Не я один…

– Саморазвивающийся живой организм. Пока вы на полигоне строили трассы – все было в порядке. Ваша дорога не была слишком уж умной. А тут – сто шестьдесят километров широкого полотна. Тут вычислительная мощность выше любого суперкомпьютера, верно? Ну, поздравляю, дорогой профессор, вы создали монстра! Он хочет жить и расти. Забетонировать всю Землю, превратить ее в ровный шарик. Вот потому твоя дорога и нырнула в глубину. Спряталась, понимаешь? Может, она сейчас туннели повсюду роет.

– Не может такого быть, – упрямо сказал Колков. – Вы словно старых фильмов ужасов насмотрелись. Если соединить миллион калькуляторов, они разумными не станут. Да, это компьютер, но он неразумный, он лишь выполняет программу – проложить Трассу от Москвы до Калуги.

– Объясни, зачем дорога нырнула под землю?

Колков молчал.

– Доставай свою ампулу, – жестко сказал Кондратьев. – Давай, не тяни. У меня в Калуге бабушка, между прочим, я тебе не позволю бабушку заасфальтировать.

Колков достал из кармана пиджака металлическую коробочку. Открыл – внутри лежала стеклянная ампула с тягучей красной жидкостью.

– Выключай, – сказал Кондратьев. – Бей ампулу, выключай дорогу.

– Она же в пыль рассыплется. Весь труд насмарку! Дорога ведь остановилась, она никуда за разрешенные границы не вышла, ничего не испортила!

Кондратьев встал, огляделся. Решил:

– У тебя полчаса. Сможешь мне убедительно объяснить, почему твои наноботы решили в шахтеры податься, – оставим дорогу. Нет – уничтожим.

Колков тоже встал. Снял очки, протер, спрятал в карман. Снова достал и водрузил на нос. Возмущенно сказал:

– Это так не делается. Надо извлекать из наноботов логи их действий, находить цепочки принятия решений. Процесс на несколько недель как минимум. Но я вас уверяю, внутренняя логика наноботов не позволит им причинить вред людям. Это жесточайшее правило, уверяю вас, оно прошито на физическом уровне…

– Двадцать девять минут, – сказал Кондратьев.

Колков вздохнул. Перешел дорогу, посмотрел в отверстие туннеля. Спросил:

– Что там внутри?

– Туннель. Залегает на глубине семь метров. Мы послали в него дроны, потом добровольцы прошли пешком. Даже вентиляционные отверстия пробиты и светящиеся полосы на потолке есть.

– Вот видите, дорога исправна!

– Двадцать семь минут. Причина?

– Здесь нет заповедников? Какие-нибудь гнездовья редких птиц… дорога запрограммирована оберегать природу…

– Да ты что, – возмутился Кондратьев. – Нам зеленые и так плешь проели, каждый метр проверяли, ко всему придирались! Ничего там нет, только комары и лягушки. Двадцать шесть минут.

– Возможно, дороге не хватало каких-то микроэлементов для строительства, – вслух предположил Колков. – И она решила их добыть…

– А в остальных местах хватало?

– Да, вы правы, ничего редкого ей не требуется… – Колков сник и покачал головой. – Нет, это локальная проблема, я уверен.

– Нам не нужны локальные проблемы, – сказал Кондратьев. – Стране нужно стабильное развитие. Сами знаете, у России всегда было две беды – дураки и дороги. Не знаю как с дураками, а вот с дорогами мы ситуацию исправим. И взбесившиеся наноботы, пусть даже они строят быстро и дешево, нам не нужны. Так что…

– Проблема локальная, – повторил Колков. – Пойдемте! Надо посмотреть, что над туннелем!

– Да ничего там нет! Поля, перелески, пара заброшенных сел. Трасса скоростная, ее проектировали в обход населенных пунктов… – Кондратьев махнул рукой. – Хорошо. Садись в машину, проедем немного. Может, и впрямь…

В машине, неторопливо и упрямо движущейся по разбитому проселку, Кондратьев сказал:

– Я подумал – в твоих словах есть резон. Рядом деревенька. Три развалюхи, две халупы… Никто там жить не должен, мы проверяли. А вдруг кто-нибудь поселился?

Из кустов впереди вдруг выпрыгнул линялый серый заяц, скачками пересек проселок, бросился в лесок. Машина вильнула, притормаживая, снова вернулась на колею.

– Развелось косых, – сказал Кондратьев беззлобно. – Однажды сбил одного, не заметил, и машина не среагировала. Прямо заповедник, зеленым на радость… Нынче этих любителей возвращения к природе – полным-полно. У меня родная дочь с семьей в селе поселилась, представляешь? Коз растят, сыр какой-то вонючий делают, сено вручную косят… Вдруг и тут какие-нибудь натуралисты решили возрождать село, вести экологически правильную жизнь. Могла твоя дорога в такой ситуации уйти под землю?

– Могла, – сказал Колков, поразмыслив. – Интересы людей превыше всего. Дорога ведь не могла связаться с нами и объяснить проблему. Наноботы обнаружили присутствие людей и приняли решение их не беспокоить… вполне возможно!