Виллим молчал, уставившись в землю. Вместо него заговорил Томаш.

«Хаэлу нужен был трофей. И мы дали ему тебя — экспонат для изучения. Тогда Виллим легко смог затесаться в его войско. У великого герцога был личный крылатый уродец, а у братца — возможность его обворовывать. Столько добра за это время мы перетащили из казны Альянса. А тут такой сюрприз — артефакт из пещеры самого Дракона Земли, — Томаш захлопал и залился смехом. — А ты, — прервав веселье, равнодушно глянул он на меня, — ты больше не нужна. Ты — недоособь. Ты никогда не сравняешься с воинами своей расы, я знаю, Виллим рассказал мне. И теперь пришло время сделать то, что не успела сделать твоя мать, — отпустить тебе все твои грехи».

Я почувствовала, как туман отчаяния заполняет мой разум, но все же перевела взгляд на Виллима.

«Ты все рассказал… — прошептала я, не контролируя больше поток слов. — Про мою семью, про мое рождение, про мою жалкую жизнь…»

Я не помню, боялась ли я больше в тот момент самой смерти или меня убивала нескончаемая обида от того, что я так легко дала себя обмануть, что я так наивно поверила в счастье для себя, которого никогда не было и быть не могло.

«Кончай с ней уже», — приказал Томаш, торопясь вернуться в лагерь.

Я теперь, прокручивая снова и снова ту ситуацию, осознаю, что я могла тогда броситься в сторону лагеря гуманоидов, попытаться спастись там, улизнув с помощью «прыжка». Я могла попробовать первая запустить в Виллима стрелу и пытаться бороться с его братом. Но я лишь беспомощно стояла, растерянно глядя на Виллима, не веря, что он сможет просто так взять и убить меня.

Томаш, раздражаясь, торопил брата, и я как в тумане помню слетающие с его искривленных в ненависти губ слова:

«Ты забыл, как мы остались вдвоем после того, как отряд Альянса убил нашу семью? Забыл, что в мире никого, кроме меня, у тебя нет? Я тебя вырастил, сделал тебя тем, кто ты есть: сильным магом, некромантом, каких еще поискать. Не говори теперь, что готов все забыть и стать мягкотелым мальчишкой из-за какой-то ущербной дылды! Эти камаэли стремятся захватить власть над всеми нами, как и темные эльфы с севера, как люди с юга. Нет никакой правды в этом мире, кроме силы. Помни, кто ты есть! Ты — мой брат! И только вместе мы выживем в этом аду».

«Я ничего не забыл, Томаш», — глаза Виллима налились кровью, и я отчетливо и ясно поняла вдруг, что это конец. И я была к нему готова. Я собиралась выкрикнуть всю ту боль, что накопилась, проклясть этого мерзавца, что обманул все мои ожидания, заставил поверить в любовь и дружбу, а потом разбил все мои мечты о камни равнодушия. Но я не могла издать ни звука. Виллим наложил на меня молчание, околдовал, и в этом молчании я слилась на секунду с мыслями всех душ, всех тех существ, что я уничтожила. Меж тем паралич охватил все мое тело. Мои руки отказались подчиняться мне. Я попыталась дотянуться до колчана, но не могла даже пошевелить пальцами. Арбалет выпал из рук. Краем глаза я видела, как, зажав в руке кусок руды духа, Виллим призывает умершего. Я много раз видела этот трюк и знала, что будет дальше: вскоре перед ним появилась огромная фигура проклятого создания в черном плаще.

«Нет, — остановил его Томаш. — Сам убей ее».

«Зачем? Мертвец справится не хуже меня», — Виллим колебался. И в его взгляде, который он боялся поднять на меня, я ясно видела его отчаяние. Он словно разрывался между стремлением удовлетворить жестокое желание своего брата и возможностью дать мне сбежать. Я знала это. Паралич вот-вот пройдет.

Он направил мертвеца на меня, и шипы его когтей впились в мое тело.

«Давай не будем на это смотреть», — Виллим попытался увести брата прочь.

Я чувствовала, что еще секунда — и паралич пройдет. Тогда я смогла бы отпихнуть этого монстра и рвануть в сторону лагеря силенов. Невероятная боль от острых когтей вновь пронзила мое тело.

«Ну нет уж, — Томаш встал как в землю вкопанный, и лицо его отобразило усмешку. — Давай посмотрим. Тебе пора привыкать к тому, что ты сам являешься вершителем правосудия».

«Но она не сделала ничего плохого», — вдруг вскрикнул Виллим и отозвал мертвеца.

«Ты глупец, — Томаш оттолкнул брата, — она все знает про нас, про кольцо. Мы не можем оставить ее в живых».

Он поднял руки ввысь и закрутил в воздухе перед собой огненный шар. И тут же яркая вспышка на миг ослепила меня, а жаркий луч, казалось, проел мое лицо до самого черепа. Но все же большая часть смертоносного урона была поглощена надетым на мою шею позолоченным ожерельем, зачарованным подарком гномки. В меня летел уже второй шар, когда паралич прошел, и я, вскрикнув, инстинктивно закрыла лицо руками. Пахло запекшейся кровью. Вдруг Виллим ввел брата в паралич, и обстрел огнем тут же прекратился. Я упала на колени и была готова потерять от боли сознание. Все мое тело тряслось, а от правой руки и щеки шел пар. Но даже в ту секунду я все еще была готова поверить в искренность его чувств. «Неужели он пойдет против брата? Неужели я ему дорога?» — последняя моя надежда испарилась, словно дым.

«Хорошо, — прошептал Виллим, — я сам закончу, — обратился он к брату. — Больно больше не будет, — пообещал он мне и, взяв в руку заточенную, как шип, кость, приготовился запустить ее прямо мне в сердце.

Секунда концентрации, секунда бесконечной боли и единственная слеза, обжигающая не слабее, чем пламя…

… А потом все было как во сне, как в самом жутком кошмаре. Никому бы я не пожелала пройти через подобный ад. Нет, я вру. Кое-кому я желаю, и лишь это единственное желание хоть как-то оправдывает теперь мое существование.

…Я помню, как почувствовала, что кто-то поднял меня и положил на холодную шершавую спину тяжело дышащего громадного зверя. Минута тряски — и я снова потеряла связь с реальностью…

…Я не понимала времени — лишь знала, что меня куда-то везут на ящере. Чей-то голос, как в тумане, что-то говорил или даже кричал, но я не разбирала слов. «Небо посветлело… Будет туманное хмурое утро», — подумала я и снова потеряла сознание…

…Почему я еще жива?.. И мы все еще едем… И снова, и опять, как по кругу, мысли в голове…

«Держись… Не спи… Уже скоро…» — услышала я сквозь сон знакомый голос.

Кто это? Я пыталась повернуть голову, но не могла.

«Он убил меня, — вдруг пронеслась мысль в голове, и без того ничего не видящие глаза вновь заполнились слезами. — Виллим убил меня…»

…Боль словно стала проходить. Или я вся в нее погрузилась настолько, что перестала различать. Я хотела поднять руку, чтобы потрогать рану на груди, но не смогла… «Может, я уже мертва? — проносилось у меня в голове. — Может, я попала в ад и вечно теперь буду болтаться в забытьи с нескончаемой тоской в сердце…»

…Солнце осветило землю под нами, и я увидела длинную тень несущего нас ящера. Я ясно разглядела черный силуэт своего беспомощно болтающегося тела на его спине. Кто-то сидел рядом, кто-то хлестал зверя по бокам, заставляя его бежать дальше все быстрее… Зверь устал. Ухом, прижатым к его спине, я слышала, как тяжело он дышит… «Это бесполезно… — думала я. — Мы не успеем…»

Я тогда решила, что это последний мой миг, и эта мысль меня успокоила… Меж тем слева выросло какое-то строение — такое громадное, что его тень не помещалась на склоне холма… Впереди заблестела река…

«Сейчас, милая… Некогда отдыхать. Попей, и бежим дальше. Еще каких-то полчаса пути, — говорящий голос был женским… — Рай, держись… Рай… Ты не умрешь…» — пытался убедить меня голос. Я лишь усмехнулась в душе. Еще как умру. Я уже мертва…

…Мы снова были в пути… Шпиль? О нет! Неужели Аден? Испуг, не успев завладеть мной, сменился равнодушием… О чем я думала? Что мое тело отдадут на съедение волкам. А ты, Хаэл, никогда так и не узнаешь, что стало с твоим драгоценным артефактом… Это не Аден — в этом не оставалось сомнений. Это что-то другое… Еще одно усилие — кто же там, верхом на ящере? Я попыталась повернуть голову, но снова забылась.