Палец задрожал на крючке. Я спустила-таки стрелу. Болт со свистом пролетел мимо уха эльфа и исчез в высоких зарослях. Тот, не теряя ни секунды, бросился вслед ему и скрылся за кустами. Я упала на колени и зарыдала. Что толку во всех моих умениях, если я не могу применить их тогда, когда это действительно необходимо? Я тут же огляделась. Никто, кажется, не видел моего провала. Я поднялась, вытерла слезы и как ни в чем не бывало вернулась на свой пост. Лучники тащили окровавленные трофеи. А через полчаса был дан сигнал нашей группе расходиться по палаткам. Штурм удался — Аден взят, но долго еще дым и трупный смрад будут омрачать веселье победителей…

…Я уснула вся в слезах и не заметила даже, как вернулся Виллим. Похоже, он был так же потрясен, как и я. Я упала на его плечо и долго рыдала. А потом состоялся наш серьезный разговор. Виллим внезапно заявил, что Хаэлу верить нельзя, что его святая миссия вовсе не объединение земель, а помощь в воскрешении Богини Тьмы. Я разревелась еще сильнее от осознания того, в какую передрягу мы с Виллимом попали и на чью сторону встали. Виллим обнял меня крепко-крепко и сказал, что мы можем хоть что-то исправить, но нужно действовать быстро.

Я не понимала, что он имеет в виду. Он снова спросил меня, верю ли я ему. И я сказала, что да, что уже обещала, что пойду с ним хоть на край света.

«Так далеко не придется, — отозвался он. — Но ты должна мне очень помочь».

Он обещал, что все будет хорошо, что я могу быть спокойна, но мне нужно сделать одно важное дело. Он объяснил, что все это взятие столицы не принесло Хаэлу никакого облегчения, потому как южный король улизнул, лорд Питирим, его наместник на троне Адена, мертв, а Хаэл так и не получил того, чего он изначально желал. А желал он получить его серьгу с душой дракона Антараса. Это очень могущественный артефакт, и долгое время он находился у лорда Питирима, победившего со своим войском Дракона Земли. Но люди Хаэла убили лорда Питирима, а серьги у того не оказалось. И Виллим предположил, что догадывается, где она может быть. Заметив мое удивление, он ответил, что среди пленных есть невеста лорда Питирима, леди Оннора, которая может это знать, но молчит под пытками. Виллим хотел, чтобы я попробовала выведать у нее, где находится этот артефакт. Я не понимала, почему он решил, что я каким-либо образом способна такое выяснить.

«Ну ты же шпион», — возмущенно удивился он.

«Но я же не читаю мысли», — растерянно отозвалась я.

Как бы там ни было, Виллим сказал, что на рассвете мы покидаем лагерь и бежим на запад, где его ждет брат. Он сказал, что его брат — благороднейший и достойнейший человек, и он давно подозревал Хаэла в нечестности, а теперь и сам Виллим убедился, что помыслы лидера Северного Альянса вовсе не так чисты, как представляется лордам севера и самому королю. И мы должны рассказать все, о чем нам известно, Томашу. И затем мы спокойно сможем жить с небольшим отрядом его брата, помогая ему разоблачить герцога. Мне уже не верилось, что что-нибудь когда-нибудь могло быть иначе. Но Виллим взял меня за руки и пообещал, что теперь все будет хорошо.

Поздней ночью покинули мы лагерь и незаметно направились в сторону замка. Через широкий разгромленный двор мы проследовали к подземелью, где содержались пленники.

«Никого не велено пускать», — отчеканил здоровенный орк у ворот, один из четырех, охраняющих проход.

«Ты хоть знаешь, кто я такой?» — набросился на него Виллим, и я удивилась, так как никогда не видела его таким дерзким.

Орк, уже более настойчиво, потребовал, чтобы мы уходили, но Виллим подмигнул мне и, сказав орку «Да, ты точно меня не знаешь», тут же запустил в него костяную стрелу.

Остальных орков он моментально ввел в паралич. Я замешкалась, но Виллим прикрикнул на меня, сказав, что у меня минут десять — не больше, после чего при любом раскладе нам надо уходить.

Я сбежала вниз по темной лестнице и прошла вглубь подземелья, прихватив со стены факел. Плевки и ругань доносились со всех сторон. Я шла меж клеток с пленными.

«Оннора!» — позвала я.

«Не смей ее трогать», — донесся до меня мужской голос, и послышалось бряцанье цепей.

Я позвала еще раз.

И кто-то отозвался.

Я нашла клетку, откуда шел голос. Посветив факелом, я заглянула внутрь и увидела прикованную к стулу тяжелыми цепями светлую эльфийку. Она была такая тонкая и невесомая, словно цветок лилии, опутанный тугим железным плющом.

«Леди Оннора?» — спросила я шепотом.

Та слегка кивнула, так как цепи мешали ей шевелиться. Голову ее венчал железный обруч, плотно обхвативший ее белокурую макушку. Это был обруч, не позволяющий девушке использовать магию.

«Почему Вас так заковали?» — поинтересовалась я.

«Они боятся, что я ускользну от них, — прошептала она. — Но мне больше некуда идти».

По щеке ее скатилась слеза.

«Ваш муж мертв», — с сожалением проговорила я, присаживаясь перед клеткой на колени и закрепив факел так, чтобы свет попадал на оба наших лица.

«Мы не были женаты, — ответила эльфийка. — Мы не успели…»

Еще две слезы скатились по щекам: по ее и по моей.

«Леди Оннора. Я не могу помочь Вам. Я не знаю как».

«Это не важно уже», — сказала она.

«Хаэл ищет серьгу. Столько горя, и это все из-за какой-то сережки», — покачала я головой.

«Он ее не получит. Никогда», — заявила эльфийка.

«Вот и хорошо, — согласилась я. — Я должна идти, но я приведу помощь, и Вас освободят», — пообещала я, зная, что это неправда.

Мы бежим, мы просто бежим, поскольку и мне, и Виллиму безразлична судьба этого мира, кого-то, кроме нас. Мы — все, что есть. В этот миг я впервые призналась себе, что в этом мире нет ничего более важного, чем я.

Я приготовилась уходить.

«Предупредите людей в Орене, — внезапно промолвила эльфийка. — Может, они успеют. Хаэл пойдет теперь на Орен».

«Туда мы и направимся, — заверила я ее. — Не падайте духом».

Я взялась за решетку и, вспомнив все, что случилось за последние дни, зарыдала. Эта несчастная могла, как никто, понять всю мою печаль.

«Простите меня, простите…» — шептала я.

«Рай! — донесся до меня встревоженный голос Виллима. — Пора…»

«Я должна идти. Орен, да», — прошептала я, еще раз заглянув в окаменелое заплаканное лицо эльфийки.

«Постой», — окликнула она меня, стоило мне повернуться к ней спиной и сделать шаг в сторону выхода.

Я обернулась.

«Передай его мастеру Ромэрии в Орене», — сказала она, и с пальца ее соскользнуло кольцо.

«Это что?» — спросила я, разглядывая серое шипастое колечко.

«Мой обручальный подарок», — с горечью усмехнулась эльфийка.

Я просунула руку сквозь прутья, протянула, насколько могла, и мне удалось-таки зацепить пальцем невзрачное, на первый взгляд, колечко.

Глаза наши встретились. И тут меня осенило.

«Это то, что я думаю?» — спросила я.

Эльфийка кивнула.

Я с болью в сердце сжала кольцо в ладонях и, поклонившись, направилась к выходу.

Слезы текли из моих глаз, пока я шагала через дымящийся парк в сторону города. Орки у входа лежали мертвыми, но мне было все равно.

«Ну что?» — теребил меня вопросами Виллим.

Я резко повернулась и с полным отчаяния сердцем протянула ему обручальное кольцо Онноры.

«Что это?» — поморщился он.

«Ваш артефакт, — ответила я, направляясь в сторону крепостной стены, — то, ради чего умерли все эти люди».

Я остановилась и с гневом посмотрела на Виллима.

«Ты тоже? Тоже думаешь, что оно того стоило?!»

«Я ничего не понимаю, Рай».

«Он переплавил серьгу с душой Дракона в обручальное кольцо для своей невесты. Ты понимаешь?! Он любил ее. И эта фигулина совсем ничего не значила для него!!!»

Я почти кричала, обхватив голову руками.

«Рай. Потом все обсудим. Теперь нам пора уходить. Ты со мной? — Виллим подбежал ко мне и крепко прижал к себе, затем посмотрел мне в глаза. — Рай! Ты со мной? Прошу!»