"Зря прогоняеш-ш-шь, — молча транслировали Непостижимые. — Одумайся. Без нас тебе будет хуж-ж-же. Гораздо хуж-ж-же. И никто тебя не спас-с-сёт".
"Ха! Ну, это не новость. Мистер Никто вообще мало кому приходит на помощь".
Жалкая попытка отгородиться щитом иронии была обречена на провал.
Честное слово, в этот момент я чуть не передумала и не позвала их обратно. Так мне стало боязно.
"Беги, Сафро! Не смотри им вслед! А лучше разозлись хорошенько!" — скомандовала внутри меня храбрая рассудительная малютка.
Утопить страх в расплавленном, как магма, гневе оказалось куда легче, чем спастись от него бегством.
"Да как вы смеете, твари рогатые, портить мне настроение?! — рассвирепела я. — Четыре часа дня! Птички поют, солнце светит, природа ликует. И я тоже намерена ликовать. А вы валите в свое вонючее болото и забудьте сюда дорогу!"
По-моему, формулировка вполне четкая. Пусть только попробуют ослушаться — и они трупы!
Я отвернулась, потрясла поочередно правой, затем левой ногой — как при разминке перед пробежкой. И тотчас вдалеке протяжно и пронзительно загудел поезд.
Вот и всё, ребятки, спета ваша песенка. Чао-какао!
Люблю поезда за их пунктуальность. Особенно волшебные.
Всем страждущим в нашем жестоком мире определенно положено по волшебному поезду. Он всегда приходит, когда в нем возникает нужда. А от вас только и требуется, что зашвырнуть ком своих неурядиц в открытую дверь, прежде чем поезд укатит вдаль.
Действенный метод. Проверено.
Глава 22. Ворюги в законе
Когда поезд увёз Непостижимых в непроглядную даль, мне значительно полегчало. Всё равно что бомбу обезвредили. Пороховая бочка, на которой я сидела, укатилась в овраг с водой, и пришло понимание: "Фух, пронесло. Взрыв отменяется".
Лугу вокруг меня внезапно прибавили яркости. Со всех сторон, набирая красок, закивали на ветру васильки и анютины глазки, ирисы и сиреневый дельфиниум. Запестрели полосками праздные шмели и пчелы-трудоголики. Просигналил сверху клаксон гибридного аэростата, выкрашенного в черно-оранжевый — двое недоумков в протертых коричневых костюмах и старомодных котелках остервенело крутили педали двухместного велосипеда, приделанного к дирижаблю.
Летучий гибрид отбыл восвояси — и грянул заразительный детский смех. Детвора резвилась на лугу, вовсю запуская воздушных змеев и выдувая радужные мыльные пузыри из фигурных колечек. Один пузырь лопнул аккурат перед моим носом, и я тоже рассмеялась.
Странное чувство. Нереально красивое, новое, только что вынутое из подарочной упаковки. Я будто бы влюбилась, как школьница. По уши увязла в девичьих грёзах.
Шагать бы вот так по лугу до полного изнеможения! И пусть под облаками колесят вело-дирижабли сдвинутых изобретателей, а горячее солнце щурится на тебя с подозрительностью инспектора. Мол, куда это ты, Сафро, намылилась? Кто Вельмиру оберегать будет?
Не ваше солнечное дело! Иду, куда глаза глядят. А Мира сама за себя постоит.
Птицы всех мастей кружились надо мной и призывно щебетали: "Эй, летим, птичка!"
Погодите, вот научусь левитировать — и ка-а-ак полетим!
Я представила, что рассекаю небо в компании каких-нибудь лебедей, и мне резко взгрустнулось. Да никогда такого не будет! Длинные прыжки, левитация — это так, неумелая пародия. Насмешка. Сплошное издевательство.
А мне хотелось летать взаправду. Как птицы. Как воздушные змеи на тугих крыльях ветра. На худой конец, хотя бы как мыльные пузыри. Неужели не суждено? Может, стоит сразу выдворить надежду, эту живучую дамочку, которая умирает последней?
С Фараоном мы встретились в условленном месте. Гостиница "Счастливый Моллюск", первый этаж, кафе "Жемчужина". Здесь было чисто и светло, стоял густой запах специй и шоколада. В кадках по углам, как часовые, торчали ободранные фикусы.
Фараон сидел в расхлябанной позе, вытянув ноги и со скуки разглядывая длинные носы своих лакированных щегольских туфель. Завидев меня, он покачнулся на табурете и чуть не рухнул под стол, на плитку с узором из папоротников.
— Оу, крошка! — воскликнул он, хватаясь пятерней за край круглой столешницы. — Кто это с тобой сотворил?! Подай его сюда — расцелую!
— Не советую, — скривилась я, присев на соседнюю табуретку и живо вообразив, как Фараон осыпает поцелуями Тай Фуна. Такое себе зрелище. Если откровенно, на большого любителя.
— А что, мне бы не повредило немного пластической хирургии, — пустился в разговорчики пытливый пройдоха. — Старею всё-таки, было бы неплохо внести каплю свежести в эту опухшую рожу, не считаешь? Так кто тебя, кхм, преобразил?
— Не прибедняйся. Рожа у тебя что надо, — отшутилась я. А Тай Фуна не выдала. Не на ту напал.
— Нет, правда. Ты какая-то не такая, — подметил Фараон, усевшись понадежнее и уместив волевой подбородок на сплетенных пальцах рук. Не подбородок — скалистый мыс, вдающийся в море. Горбатый нос изумительной лепки. И светлые глаза — точно маяки. Так и норовят просветить тебя насквозь.
— Рядом с тобой, — сказал Фараон, — хочется быть. Нет, даже не так. Хочется быть тобой.
Это прозвучало отнюдь не как дежурный комплимент. Скорее уж, сухая констатация факта.
— Что будешь заказывать? — засуетился он, стряхнув с себя мечтательность и подсовывая мне ламинированное меню. — Для полноценного ужина рановато. Обед — хе-хе — свершившаяся данность.
— Кофе, — улыбнулась я. — Для кофе любое время суток сгодится.
— И то верно! — с широченной ухмылкой ответили мне и взмахнули рукой. — Официант! Официант! Ползи сюда, родимый!
Спорим, в каждой компании непременно найдется такой отвязный тип, который искренне убежден, что весь мир лежит у его ног, и способен убедить в этом остальных. Судьба благоволит к нему особенно. Эпизодически балует, прописывая для профилактики периоды звонкой славы. И очень редко поворачивается к любимчику неприглядными местами.
— Знаешь, мне вот интересно, — сказала я и отзеркалила его позу, укладывая подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Ты такой богатый. А есть у тебя, скажем, вилла? Или угодья какие?
— Праздное любопытство? — проницательно сощурился Фараон. — Раскрою страшную тайну: я гол как сокол. Точнее говоря, все средства я инвестирую в заведения увеселительного характера. Хочу, чтоб люди больше радовались и меньше походили на прокисшие огурцы. Вникаешь?
— А как же собственный комфорт? — удивилась я. — Будь у меня такая прорва денег, я бы первым делом купила загородный коттедж со всеми удобствами. Только не говори, что ютишься по гостиничным номерам.
— Именно так, моя несравненная. Нет смысла устраиваться в мире поудобнее. Здесь ты как на новом рабочем месте. Можешь продержаться три года, можешь — год, а может статься, тебя с позором выставят через пару месяцев. Так что нужно лишь самое необходимое. Стул, литровая кружка, голова на плечах и руки из правильного места.
Он свернул демагогию и трагично замолк, видимо, осмысляя только что сказанное. Потом уяснил, что толкать умные речи всё-таки не по его части, просветлел и встрепенулся.
— Слу-у-ушай! — хитро-прехитро протянул Фараон. — А если б вот я, скажем, прикупил виллу где-нибудь на островах, ты бы за меня замуж вышла?
— Пффф! Ну ты шутник! — прыснула я. — Давай уже к делу. Рассказывай свой план.
Он испустил душераздирающий вздох, разыграл передо мной пантомиму в жанре высокой трагедии: "Брошен, отвергнут, обречен". После чего моментально переменился в лице. Клоунада окончена, дамы и господа! Переходим к гвоздю сегодняшней программы — тайному совещанию.
— Выдвигаемся, как стемнеет, — шепотом сообщил он. — Наш объект — подвалы. Подвалы и сторожевая будка.
— Корабль, воткнутый в землю? — уточнила я.
