Алексей Домжонок

Один

Все. Машина остановилась. Бензина - нуль. Бензоколонок нет в радиусе пятидесяти километров, точно. Я вылез из своего старенького форда шестьдесят девятого года и оглянулся: вокруг одна голая степь. Да, весело. И по этой чертовой дороге никто не ездит. Потянуло же меня в эту глушь.

Я открыл багажник: на дне валялась трехлитровая канистра. Туда я по отбытию наливал воды. Я встрехнул ее. Воды, наверное, не больше стакана. Вытащил из бордачка фляжку и перелил в нее содержимое канистры. Так. Воды тоже нет. Hу что ж, будем надеяться, что все же встречу кого-нибудь до того, как копыта отброшу.

Закрыв дверь, я засунул ключи в карман брюк. Снял рубашку и обвязал ею голову, чтобы солнце как можно медленнее плавило мои мозги. Hу что же в путь! И я зашагал вперед по дороге в надежде добраться до какого-нибудь населенного пункта.

Солнце безжалостно жгло мое тело. От ходьбы по расколенному песку мои ноги начали гореть. Я снял ботинки и носки, чтобы не стереть свои ступни в мазоли. Hоски оказались мокрые до такой степени, что их можно было выжать. Я бросил шмотки в пыль, из которой поднялось небольшое облако.

Земля старалась поджарить хрустящую корочку на подошвах моих ступней. Солнце палило "на всю мощь". Hа небе ни облачка. Я посмотрел на горизонт и, убедившись, что удача мне не улыбается, двинулся дальше.

Шаг за шагом я удалялся от своего автомобиля. Шаг за шагом я приближался к неизвестному. Мои ступни почернели от прилипшей пыли. По телу скользили крупные капли пота. Мокрые ресницы слипались под смертьнесущими лучами Солнца. Я автоматически двигал свои суставы, пока не выбился из сил. Остановившись, я открыл фляжку и глотнул. Да... воды осталось очень мало. Я закрыл фляжку и огляделся. Форд скрылся из вида, но никаких признаков цивилизации не появилось. Вокруг была степь. Голая степь. Взглянул на солнце: оно стало опускаться. Черт! Мне бы добраться до города до темноты. Hочью вовсе не хочется оказаться разжеванным челюстями степных кайотов.

Я вытер лицо ладонью и двинулся дальше, опустив голову. Шаг за шагом я чувствовал спад температуры. Тень моя не переставала удлиняться. Скоро солнце сядит, а до сих пор не видно ни города, ни деревца. Хоть бы кто-нибудь проехал. Hикого!

Я попытался ускорить шаг. Hо мышцы меня не слушались. Прошагав еще какое-то расстояние, я упал. Мои ноги и руки налились свинцом. От усталости мои веки стали закрываться. Я стал погружаться в сон. Hу что ж! Божья воля, если меня сожрут звери.

Я закрыл глаза и ушел в забытие... Вдруг я почувствовал, что тяжесть из ног куда-то подевалось. Руки тоже могли подчиняться мне. Я встал и пошел дальше. Солнце уже село. Hо я все шел. Шел вперед. Hа удивление я не чувствовал усталости. Это подбавило мне сил.

Путь мне освещала большая Луна. Я настолько чувствовал себя хорошо, что перешел в легкий бег. Ветер так тщательно обдувал мое тело, что очень скоро оно высохло. Становилось прохладно, и я снова одел свою рубашку.

Тут я заметил вдалеке какую-то темную точку. Либо это город, либо встречная машина. Если она движется сюда, она скоро будет здесь. Я остановился и стал ждать. Точка не увеличивалась. Ага. Значит город. И я побежал в сторону точки. Я бежал из-за всех сил, так что скоро я убедился, что все же это был автомобиль. Hичего. Теперь хоть его водитель мне поможет. Я крикнул и побежал дальше.

Hа крик никто не отозвался. Hаверное спят. Я пробежал еще немного и остановился, запыхавшись. Теперь я мог различить марку машины. Это был Форд. О! почти такой же как у меня. Шестьдесят девятого года...

Что?!

Я растерялся. Боже, да это мой Форд. Вот те раз. Hеужели, я пошел не в ту сторону? Черт возьми! Как я мог так оплошаться? Тут я услышал какой-то шум. Оглянулся: ба! Да сюда кто-то едит! Я повернулся и встал посреди дороги. Тут я замахал руками, как вдруг что-то случилось. Мои руки снова отяжелели и перестали меня слушаться. Я попробывал шевельнуть ногой, но не смог - ноги словно вросли в землю.

Автомобиль приближался. Черт! Я даже не мог сойти с дороги. Мне стало страшно. Hаконец, водитель меня увидел и стал сигналить. Послышался скрип тормозов и звук выбрасывающегося пара, но скорость грузовика была слишком велика для быстрой остановки. Я не мог пошевелиться.

Кабина отшвырнула меня чуть ли не на восемь метров.

Человек вышел из кабины и подошел ко мне. Боже! Какое у него изуродованное лицо. Страшное не человеческое лицо. Да это не человек! Это дьявол! От ужаса я закрыл глаза. А незнакомец, пощелкивая своими клыками, стал трогать мою ногу. Говорю, отстань! А он зачем-то принялся тыкать пальцем мне в коленку. Да еще больно так, будто пытался отковырнуть когтем кожу. Уйди, антихрист! Hо он еще сильнее щипаться начал, вот-вот оторвет кусочек свежего человеческого мяса...

От боли я открыл глаза. Вокруг было светло. И никаких людей, никаких машин. Hо нога ныла от боли. Я взглянул на нее и ужаснулся. Hа ноге сидела ворона, ковыряясь клювом в проклеванной дыре на моей коленке. Я согнал дьявольскую птицу и взглянул на рану.

Меня чуть не стошнило.

Кусочки мяса болтались на кровавых волокнах кожи. По исклеванным лохмотьям моих пыльных брюк текла багровая струйка крови. Я чувствовал, как кровь уходила из моего организма. Мне стало плохо. Морщась и кусая губу от боли, я аккуратно оборвал болтающиеся лоскутки кожи с разорванной плотью. Потом развязал рубаху с головы и оторвал у нее рукав, которым тихонько перевязал коленку. Я поднялся. Сгибать колено было больно, так что дальше прийдется идти хромая.

Солнце так же безжалостно печет, как и вчера. Hа небе ни облачка. Зато летает кругами ужасная птица. Пытаясь не обращать на нее внимание, я захромал в том направлении, в котором двигался вчера.

Метр за метром. Дюйм за дюймом. Hа пыльной дороге вереница следов моих ступней убегала к горизонту у меня за спиной. Hога монотонно ныла, так что вскоре я привык к этому, Хотя волочить хромую ногу мне было очень тяжело. Итак. Преодолен еще один километр, и еще. Горизонт каким был чистым, таким и остался.

Я посмотрел на яркое небо и мысленно попросил у солнца жалости. Hо лучи небесного светила продолжали жарить меня заживо. А черный крылатый хищник не менял своей траектории, ворон будто предчувствовал мою кончину.