Сама фраза: «For beauty’s pattern», «стать образцом красоты», вполне обоснована в данном случае. Поэтому в конце строки 11, мной был использован глагол «стать» не только для поддержания рифмы, но и для заполнения недостающей стопы строки, согласно грамматике русского языка. Этот глагол органически вписался в строку 12: «…стать образцом красоты для последующего мужчины», по-шекспировски связав строки 11 и 12.

Из строки 12, можно предположить, что повествующий бард, часто упоминавший и восхвалявший красоту юноши во многих сонетах, хотел кое-что скрыть.

При внимательном прочтении можно обнаружить, что автор сонетов пытался тщательно скрыть внутренние качества, незаурядный ум, литературную интуицию и превосходное чутьё на художественный материал, благодаря которому им были написаны пьесы, которые после написания пользовались необычайно большим успехом, особенно при дворе. Таким образом, сместив фокус внимания читателя на его внешность.

В заключительном двустишии, бард традиционно подводит черту под вышеизложенным.

«Всё же, делай своё худшее, старина Время: твоей неправотой опять,

Моя любовь в моих стихах жить будет вечно молодой отныне» (19, 13-14).

В строке 13, бард как-бы заключил риторическую сделку со Временем, таким образом, умиротворяясь соглашается на всё что делает время: «Всё же, делай своё худшее, старина Время: твоей неправотой опять».

Многими исследователями и переводчиками была неправильно интерпретирована фраза-обращение «do thy worst, old Time», поэтому попытаюсь коротко прояснить кое-какие особенности русского языка более детально.

Следует согласиться, что Время невидимо, его невозможно ощутить органами чувств человека, поэтому не имеет возраста, исходя из правил стилистики русского языка.

 Время не может быть «старым» или «молодым» и так далее. Это факт очевиден, даже при использовании литературных приёмов, но могут быть «старые времена», или «времена молодых». В данном случае, идеально подходит для фразы «old Time», смысловое «старина Время», так как является оборотом речи, и в течении всего повествования сонета автор обращался ко Времени, при помощи литературного приёма «персонализации».

 В строке 14, автор окончательно увековечил свою любовь, в лице «молодого человека» в поэтических строках: «Моя любовь в моих стихах жить будет вечно молодой отныне». Таким образом, подтвердив бессмертие своего чувства любви к тому, кому были посвящены эти строки.

Краткий критический обзор сонета 19.

В содержании сонета 19 литературный образ Времени рассматривался автором, как «время, пожирающее» всё вокруг, в переводе часто используемой фразы из Овидия «tempus edax rerum, tuque, invidiosa vetustas», «отнимающее много времени вещь, о всемогущее зависти очарование» (Ovidius «Metamorphoses» XV. 235). (Larsen, Kenneth J. «Sonnet 19. Essays on Shakespeare's Sonnets». Retrieved 28 November 2014).

Г. Уилсон Найт (G. Wilson Knight) анализируя отметил, что «пожирающее время» получило развитие в стихотворных тропах 19-го сонета.

Джонатан Харт (Jonathan Hart) подметил, характерную черту, это очевидную зависимость в трактовке сонета 19 Шекспира, от построения тропов не только у Овидия, но и Эдмунда Спенсера (Edmund Spenser).

Сонет состоит из ряда императивов, где автор позволяет времени, его великой силой разрушать все сущее в природе. Но как оно как время должно одновременно с действием разрушения «притупляться... лапы льва» («blunt ... the lion's paws»); заставлять мать-землю «пожирать», «поглощать» («devour») своих детей («собственный сладкий выводок»); и «вырывать» («pluck») «острые зубы» («keen teeth») тигра, его «нетерпеливые», его «острые» и его «свирепые» зубы из челюсти тигра?». (Hart, Jonathan 2002: «Conflicting Monuments. In the Company of Shakespeare». AUP, New York).

«Хочу отметить, что императив в лингвистике — это риторическая форма, ещё известная, как форма в «повелительном наклонении».

Используя лингвистические императивы, Уильям Шекспир нашёл широкую сферу применения в своих сонетах и пьесах. При рассмотрении лингвистического императива в контексте сонета 19, то он использован автором в качестве основного приёма литературной риторики» (примечание от автора эссе).

В Quarto опубликованного текста оригинала некоторые английские слова были изменены: «рыскание», «yawes» на «челюсти», «jaws» Эдвардом Капеллом (Edward Capell) и Эдмондом Мэлоу (Edmond Malone) поэтому, эти изменения, отчасти и повсеместно приняты современными критиками.

Время даже «сожжет долгоживущего феникса в ее крови», «burn the long-liv'd phoenix, in her blood».

Феникс — это долгоживущая птица, которая циклически возрождается или возрождается. Связанный с солнцем, феникс обретает новую жизнь, возникая из пепла своего предшественника. Джордж Стивенс (George Steevens) изменил, наводя глянец «в её крови», «in her blood», как «сожженный заживо», «burned alive», по аналогии с «Кориолан» («Coriolanus» 4.6.85); у Николса Делиуса (Nicolaus Delius) есть фраза, — «всё ещё стоя», «while still standing».

По мере того, как время ускоряется («fleet'st») дрейфует, хотя вариации в более раннем написании, отличающегося от современного, «беглый» («flee'st») ранее писалось, как в «время летит» («time flies») или «время бежит»  («tempus fugit»), и обращение к времени, «возрадуйся и пожалей времена года, как быстротечно ты», «make glad and sorry seasons as thou fleets».

Времена года, сезоны являются не только циклами природы, но и характеризуются взлетами и падениями человеческого настроения. Время может «делать все, что ... захочет» («do what ere thou wilt»). Использование эпитета «быстроногое время», «swift-footed time» было обычным явлением во время написания строк, как и идиома «в целом мире», «to the wide world». (Larsen, Kenneth J.: «Sonnet 19. Essays on Shakespeare's Sonnets». Retrieved 28 November 2014).

Наконец, поэт запрещает времени совершать самый тяжкий грех («одно из самых тяжких преступлений»): «...оно не должно высекать стрелкой часов светлое чело его любви». Связывая преступление и морщины, Шекспир снова обратился к Овидию, «de rugis crimina multa cadunt», «многие преступления выпадают из морщин», применив аллюзию с ссылкой на любовную элегию Овидия «Amores» 1.8.46.

Которая позднее была переделана Кристофером Марло (Christopher Marlowe) следующим образом, «морщины в красоте — тяжкий недостаток», «wrinkles in beauty is a grievous fault» («The Works of Christopher Marlowe, vol. 3, Poems» Project Gutenberg).

 Стрелка часов, которая олицетворяет время, по требованию автора сонета не должна оставлять на лбу обожаемого им фаворита и вдохновителя его пьес ни одной морщинки на лбу.