«Мы не можем стать парой, — подумал Рун, целуя Калинг в висок, и притянул ее соблазнительное тело к себе. — Ты до чертиков нравишься мне, гораздо больше, чем я вообще допускал, и я даже начинаю любить тебя, но просто не могу положить свою жизнь на то, что не может продолжаться, на отношения, у которых нет будущего».

Она вздохнула и уткнулась лицом в его грудь, и он усмирил свое все еще бешено стучащее сердце.

«Я не могу, дорогая, потому что ты никогда не будешь нуждаться во мне так, как я нуждаюсь в тебе. Твое желание восхитительно, но этого недостаточно. Мне нужно быть необходимым. И я не могу стать жалким просителем при тебе, надеясь просто выжить».

***

Несколькими минутами позже, Рун выпустил ее из объятий, натянул обратно джинсы и встал. Беззастенчивая в своей наготе, Карлинг, словно кошка, свернулась на полу и наблюдала за ним. Он сходил в спальню, вернулся оттуда с отельным халатом и вручил его ей. Она села, накинула халат, завязала пояс.

Рун наблюдал за ней с угрюмым выражением на лице, не переставая бродить по комнате. Она же задумчиво изучала его. Интересная реакция на … ну, на то, что она посчитала умопомрачительным сексом.

Если она все верно помнила, хотя, откровенно говоря, последний раз случился довольно давно, обычно мужчины зевали, поворачивались на бок и засыпали. Или убегали. Но то, что произошло между ними здесь, на полу, и раньше, в фойе отеля — было за пределами ее понимания. Рун не пытался сбежать и не засыпал на ходу, и она уже не была уверена, все ли сделала правильно. Она знала, что обычно оказывалась слишком свирепой для большинства окружающих, но в том, то произошло между ней и Руном, не было ничего обычного.

И вдруг что-то случилось с ним, что-то значительное и тревожное. Его смех затих, сменился непонятным конфликтом, бушевавшим в его глазах. Он и до того был существом ярких эмоций, а сейчас и эмоции, и их сила, усилились, перемежаясь со вспышками агрессии. Бывало, он смотрел на нее и ощущал, как его раздирает на части изнутри, и впервые за долгое время она пожалела, что с возрастом превратилась в суккуба, потому что ни одна женщина не желала бы знать, что ее любовник переживает подобные чувства, глядя на нее.

Может, ей стоило спросить его, что не так. Может, ей стоило попросить его уйти.

Или самое мудрое решение — просто подождать и посмотреть, возможно, он сам захочет рассказать ей о том, что чувствует, когда придет время.

Карлинг потерла лоб и отвернулась, скрывая любые намеки на то, о чем думала. Беззащитность — такая же слабость, даже хуже, чем страсть, а Луна больше не помогала скрывать ее секреты. Недобрый дневной свет обнажал все тайны, едва коснувшись своими лучами, застенчивый туман на улице сгорал под безжалостным Солнцем.

Она огляделась вокруг, настраиваясь на текущие задачи.

— Так много нужно сделать, — пробормотала она. — Так мало времени.

Это ли не злой рок?

Окна гостиной вели на красивую террасу с кованым парапетом, очертания города отчетливо виднелись на фоне ярко-голубого неба. Номер был элегантно декорирован в приглушенных оттенках золотого и кремового, с выбивающимся из общей картины акцентным голубым диваном. Несмотря на то, что мебель была современной, ножки в виде когтистых лап и парчовая обивка придавали ей очарование старого времени. Ваза со свежесрезанными цветами украшала стоящий рядом обеденный стол.

Номер выглядел довольно мило, его дизайн не подразумевал большей части традиционных для подобных мест стилевых решений. Уголки ее губ дрогнули, Карлинг вдруг вспомнила, как они вместе со свитой и Тьяго разгромили «Реджент Отель» в Чикаго. Возможно, «Фэйрмонту» повезет больше.

Она подобрала то, что осталось от ее кафтана. Среди лоскутов не осталось даже относительно целых кусков, которыми можно было бы прикрыться, связав их вместе. Вздохнув, она отбросила бесполезные тряпки в сторону и направилась к дивану, куда Рун сложил их сумки.

Рун перестал наматывать круги. Почувствовав его изучающий взгляд почти как физическое прикосновение, она опустила лицо, стараясь скрыть его от Грифона. Карлинг не подумала захватить с собой какую-нибудь одежду, когда засовывала в кожаную сумку журналы, чертежи и прочие нужные вещи. Нужно было захватить сменный комплект, когда она оказалась дома, ведь теперь рядом не было обслуживающего персонала, который мог бы позаботиться об этом. По крайней мере, она предусмотрительно попросила отправить кое-что в отель. Она поближе подтащила сумку Руна.

— Мне нечего надеть, пока Руфио не пришлет мои вещи, — сказала Карлинг, — Вообще нечего. А у нас много дел. Нужно сделать несколько звонков, проконсультироваться у медузы, вызвать Джинна и бог знает, что еще и куда нас в итоге занесет.

Она распахнула его спортивную сумку и начала перебирать содержимое. Достала непромокаемый пакет на замке с несколькими упаковками чего-то зеленого внутри. Сквозь прозрачный пластик она различила надписи. Жвачка, Wrigley со вкусом мяты. Бросила пакет на диван, снова заглянула в сумку и вытащила оттуда книгу. Стивен Кинг, «Кристина». И также отложила ее в сторону на диван. Что такого он возил в своей сумке? Она же весит целую тонну.

Внезапно в поле зрения Карлинг оказался широкий голый торс Руна. Она старательно демонстрировала, что ничего особенного не происходит. Хотя на самом деле ей уже давно не терпелось уделить этой обнаженной груди гораздо больше обстоятельного, неспешного внимания, но ее все время что-нибудь отвлекало. Не поднимая головы, Карлинг жадным взглядом блуждала по широким мышцам его грудной клетки. Загорелая кожа имела притягательный теплый оттенок, еще более темные плоские соски окружала поросль жестких волосков, покрывающих также всю остальную часть его груди и, спускаясь вниз по животу, узкой полоской исчезавших за поясом не до конца застегнутых джинсов. Карлинг с трудом сглотнула и закрыла глаза. Она прекрасно знала, насколько горячее у него тело, и начинала жаждать его, как жаждала оживляющего тепла огня.

Рун потер ее плечи.

— Не волнуйся, твои ужасные кафтаны скоро будут здесь. — Сказал он успокаивающе.

— Я не волнуюсь, я раздражена, — заявила Карлинг. — И перестань называть мои кафтаны ужасными.

— Милая, я называю их так, как вижу, — сказал он. — Ты точно также поступила с тем волосатым мужиком в очках.

— Спроси меня, захочу ли я когда-нибудь снова увидеть ту футболку, и я отвечу, что даже «никогда» будет слишком коротким сроком для нее, — парировала Карлинг.

— Вижу, что ты понимаешь мои чувства по отношению к этим кафтанам.

Она метнула в его сторону недовольный взгляд. Ему что, весело? Снова порылась в сумке и вытащила оттуда Глок. А, вот и объяснение, почему сумка такая неподъемная. Похоже, он закинул туда целый арсенал оружия, включая парочку гранат, ассортимент разнообразных пушечных снарядов и, похоже, гранатомет, а скорее, даже два. Она бросила Глок на диван. Карлинг была уверена, что у него в сумке должна быть хоть какая-то одежда. И рано или поздно эти вещи попадутся ей. Однако следом явились пару ножей, и Карлинг, закатив глаза, так же отправила их на диван, к Глоку.

— Должно же здесь быть хоть что-то, что можно надеть, по крайней мере, временно.

— Можешь забрать все, что тебе глянется в этой сумке, — сказал он ей. — Например, футболку с волосатым мужиком. Но я взял с собой минимум одежды, и она испорчена.

— Понятно, — произнесла она с отвращением и отбросила спортивную сумку.

— Я собирался позвонить консьержу и заказать кое-какие вещи себе. Почему бы тебе не принять горячий душ, а я пока для разнообразия сам закажу для тебя какую-нибудь одежду, которая, возможно, тебе понравится?

Она подняла бровь. Постоять под горячими струями воды и отмыть, наконец, спутанные, усыпанные песком волосы казалось чем-то божественным, но у нее закралось подозрение, что у него есть какие-то свои причины отослать ее в душ. Он что-то задумал. Карлинг сжала губы.

— Хочешь, чтобы я исчезла из этой комнаты?