Ужасно болезненные. Если бы не Ян, я бы не смогла продолжить этот день, а просто валялась бы в темноте и тишине и молила о сне и холоде. Ненавижу головную боль, она напрочь лишает меня способности мыслить, и я превращаюсь в один сплошной комок страдания. Если такова цена этих «знаний», то я бы прожила и без них.

— Если я правильно понял, то это были «абсолютные знания», истины из настоящего, будущего или прошлого, которые невозможно изменить. Это просто факт, с которым нужно смириться.

— Э-э-э… То есть, ничего нельзя изменить? И даже то, что я предупредила Яна, никак не повлияет на ситуацию? — Зачем тогда они нужны? Зачем мне надо было так мучиться, тревожиться, переживать? Зачем и почему я вообще узнала это?

— Нельзя. Можно изменить последствия, если быть готовым, но сам факт — есть факт.

— Ну, это хоть немного радует. Странно, что кольцо никак не заглушило это чувство, чем бы там оно ни было.

— Как ты уже заметила, Ян был удивлён твоей новой способностью. Точнее, не новой, она всегда была в тебе, этому невозможно научиться с нуля, только развить дальше. В общем-то, «абсолютное знание» — это способность заглянуть в саму ткань мироздания, поэтому это так тяжело.

— Это всё звучит, как полное безумие.

Мы немного помолчали. Меня совсем уж не радовала эта странная способность, и я просто хотела отдохнуть, но Макс должен был за мной присматривать, так что я снова не могла делать то, что хотела, даже без камер. Необходимость всё обдумать нарастала. Я уже собиралась сбежать в спасительный душ, но оставался ещё один вопрос:

— А Ян тоже владеет такой способностью?

Ответ Макса показался мне странным:

— Я не знаю этого. Но если бы и знал, то не сказал бы тебе.

— Почему это? — Я не просто опешила, я буквально застыла, хотя уже вставала из-за трюмо.

Макс прищурился как-то очень уж нехорошо.

— Я провёл с тобой достаточно времени, чтобы понять, что ты можешь быть для него опасной.

А вот это был подлый удар в спину. Я машинально начала оправдываться:

— Но я ведь сразу рассказала ему обо всём, что узнала! Почему ты думаешь, что я способна на подлость по отношению к нему?

— Потому что ты как крупный хищник в квартире: вроде бы ручная и послушная, но в любой момент можешь снять с хозяина скальп.

Когда Макс это говорил, ни одна нотка сомнения не пробежала в его голосе. Что произошло? Почему он так обо мне думает? Это было неожиданно и больно.

— Спасибо за мнение. Хоть оно и ошибочное, но зато теперь я буду знать, какой ты меня видишь.

От обиды жгло лицо и щипало в глазах, так что я поспешила в душ. Ванная возле моей спальни была почти такой же роскошной как та, в которой меня как-то мыл Ян. Когда это было? Мне показалось, что целую вечность назад, столько всего произошло с тех пор! Мне срочно надо было уединиться и всё проанализировать, начиная с самого моего первого дня в Киеве.

Обычным умыванием макияж не смылся, но мне было не до этого. Обжигающе холодный душ не сразу помог мне успокоиться — настолько сильно меня трясло от впечатлений этого дня. И всё же, Макс ловко отвлёк меня своими откровениями от главного — я почти забыла, что Ян сейчас в окружении врагов, и вот-вот что-то должно произойти.

Немного поостыв, я наконец-то начала соображать. Макс не выпустит меня из спальни и будет всячески забивать голову, чтобы я не вмешивалась в дела Яна. Ян и сам этого не хочет, иначе бы не запихнул меня в комнату без выхода. К тому же, он знает всё о каждом малейшем колебании моего настроения. И это нехорошо. Я посмотрела на чёрное кольцо на побледневшем от холодной воды пальце и приняла решение. Сейчас мне будет очень-очень плохо, но я готова.

Мне пришлось очень быстро вышвырнуть кольцо из кабинки, чтобы его не утащило в сток. И на это я потратила последние секунды сознания, дальше я уже не принадлежала себе, даже не слышала воды, бесконечно заливавшей меня. Чувства и видения, долго сдерживаемые кольцом, нахлынули на меня волной и утащили в своё мутное море, из которого было не так-то просто вынырнуть. И только холод кабинки, в уголок которой я забилась, оставался последней ниточкой, связывающей меня с реальностью.

Тёмное дерево, тёмная кожа, тёмный паркет, мужчины в тёмных костюмах — всё, как любит Ян, и как не люблю я. Слишком мало света, слишком много тайны и запаха денег. Опасность, зависть, жадность, гордость и подлость заполняли комнаты. Одну большую, с диванами, столиками и выпивкой, и вторую поменьше и потемнее — кабинет для переговоров тет-а-тет. Будь я там, я бы уже утонула в этих ядовито-горьких волнах эмоций. В этой компании не было никого постороннего — все старые друзья и враги. И Ян, их новый общий противник. Каждый из мужчин был со своей охраной, теперь рассеянной по всей территории клуба, но не в этой комнате. Теперь я поняла, что Ян никак не смог бы меня провести туда. А жаль, даже одна женщина смогла бы развеять эти тёмные клубы жёлчи, заполнившие клуб.

Полная анонимность: никаких камер, никакого персонала, никакой охраны непосредственно в комнатах. Но и оружия ни у кого не было, как не было его и в помещении, и за его пределами — всё проверили уже не один раз. Хорошо, что они не догадывались, что я могу за ними следить вот так просто.

Ян был в маленьком кабинете, за тяжёлыми дверьми с дополнительной шумоизоляцией, но я и туда проберусь, только позже, пока я должна присмотреться к людям, которые так хотели с ним встретиться. Между собой они общались как старые друзья, посмеивались, вспоминали какие-то общие забавные истории. Для решения своих вопросов они бы предпочли встретиться в сауне с девочками, но Ян был не из их круга, поэтому с ним такое близкое общение даже не предполагалось. Несмотря на их не особо дружелюбное отношение к Яну, опасности они сегодня не представляли. Во всяком случае, я этого не чувствовала. Но и уходить из этой просторной комнаты с большими панорамными окнами не спешила.

Где же Альберт? Вряд ли его впустили в кабинет, но и в комнате его нет. Тогда где? Сможет ли он появиться достаточно быстро, чтобы успеть защитить Яна? Но ведь Ян не зря назначил его своим охранником. У него наверняка есть необходимые способности.

Одновременно подсматривать и думать было тяжеловато, сознание не могло слишком долго находиться в таком расщепленном состоянии, поэтому я продолжила наблюдать. Ян был в кабинете с президентом, это понятно. Мужчины продолжали вести ленивый диалог, приправленный крепким алкоголем и табаком. Ничего нового, но терпкий мужской запах меня сбивал. Я никак не могла уловить ледяного Альберта Мейера. Хоть лёд был не совсем точным образом, скорее иней или изморозь, что-то невесомо лёгкое, но холодное, или, точнее, промозглое. Почему я не спросила у Макса о способностях этого Мейера? Это бы сейчас мне очень помогло.

Разговор Яна подходил к концу. Из кабинета тянуло едва уловимым чувством облегчения — сделка прошла не совсем так, как изначально планировали обе стороны, но, в общем-то, успешно. Ещё несколько минут взаимных любезностей, и Ян с президентом выйдут в большую комнату. Остальные гости ничего не замечали, но я вдруг почувствовала странный холод, будто оказалась возле открытой морозильной камеры. Ещё минута, и всё произойдёт, поняла я. И не только я.

Я не видела его, но чувствовала его напряжение, тревожное ожидание. У него холодный ум и стальные нервы, но сегодня рука немного дрожит, это может всё испортить. Рука. Я не могла её рассмотреть, потому что не находилась вне этого человека, а пыталась влезть в его сознание, но пока застряла где-то на уровне подсознания, среди тех ощущений, что не поддаются контролю. Ему было жарко и душно, там, где он находился, не было достаточно воздуха, пот жгучими капельками стекал по лбу. Хоть бы не попал в глаза! Хотя один глаз закрыт, второй был напряжён. Ещё чуть-чуть. Он был слишком собран, сознание сузилось до одной точки, и я не смогла бы пробиться туда. Пришлось выскользнуть и метнуться обратно в комнату.