Я смотрела на него, щурясь, и всё, что генерировала моя гудящая голова – как спросить его, не гей ли он случайно.

Разумеется, я согласилась. Шон оказался приятным парнем, они с Клер встречались не так давно. По сути, Клер познакомилась с ним в Интернете, потом дважды слетала к нему в гости и была восхищена и влюблена, однако не могла бросить свою работу, чтобы переехать к нему, несмотря на его постоянные предложения.

Я позвонила подруге, пригласила ее в ресторан, сказала, что нужно быть при параде, потому что мы будем праздновать окончание старой жизни и начало новой. Как иронично, правда? Я даже не солгала.

Затем я позвонила знакомому фотографу и договорилась с ним о встрече в том же ресторане. Клер уже однажды была замужем по глупости в ранней юности, и у них с мужем не было ни денег, ни желания делать совместные свадебные фото. Шон выглядел и вел себя как человек, который не повторит ошибок бывшего мужа Клер, и мне хотелось, чтобы у моей лучшей подруги все было самым лучшим образом. Понимая, что я не смогу жить у Клер до Рождества, я решила все же позвонить маме и, несмотря на весь позор складывающейся ситуации, все ей рассказать.

Но и здесь меня ждал очередной рождественский сюрприз. Словно, мешок у Санты был размерами что надо, только вот содержимое подкачало.

Не успев поздороваться со мной, мама сообщила, что они с папой едут на рождество во Флориду к тете Мей. А Оливер и Оливия, моя брат и сестра, запланировали встречать Рождество в родительском доме их вторых половинок. Даже Оливия, видит бог, это не последняя ее половинка, они все равно надоедают ей примерно к Пасхе и она пускается в новую историю любви с головой.

Мама, конечно, огорчилась, что мы не отпразднуем Рождество, как обычно, большой дружной семьей, но тетя Мей совершенно больна и никуда не годится оставлять ее одну в такой день.

Я положила трубку и ощутила себя раздавленной настолько, что даже метафору подобрать было бы невозможно.

Но мой характер, мой Гарвард, моя ирландская кровь не дали мне снова упасть духом. Не три раза в год, не три раза в день. А два раза я уже вдоволь понервничала, поубивалась и пожалела себя. Теперь пришло время действовать.

Я нашла в интернете чудесную квартирку неподалеку от работы, заказала грузчиков, чтобы перевезти туда вещи, заказала с доставкой рождественскую ель, украшения, продукты и алкоголь.

Вообще, я пью мало и редко. Но в сложившейся ситуации, даже уйди я в многодневный загул, думаю, перед самой собой я бы оправдалась.

Вечером я приехала в ресторан, стала свидетелем того, как краснеющий Шон выходит из-за колонны и становится на одно колено перед сияющей от счастья и одновременно совершенно сбитой с толку Клер, потом как фотограф слепит вспышкой окружающих, запечатлевая на веки вечные момент, как Клер вопит свое счастливое: «Да» и стискивает жениха в объятиях.

Потом я расцеловала обоих, от всего сердца нажелала им всего самого лучшего в мире, приехала в свою пустую свеже-снятую квартирку с чудесным видом, где драматично села на пол и разревелась, как младенец.

То есть громко, страстно и безутешно.

Чем я заслужила такое Рождество? Чем я заслужила такие злоключения? Я плачу налоги и даже однажды перевела старичка через дорогу!

Прорыдав минут пять, я поняла, что если не начну что-нибудь делать – то свихнусь, поэтому я начала действовать. Для начала решительно открыла бутылку вина и принялась деловито распаковывать вещи.

Это платье я надену прямо сейчас, и пойду в клуб танцевать. Неудивительно, что Дональд мне много запрещал, он же гей.

Это платье я сожгу, оно очень ему нравилось.

Эти туфли я тоже сожгу, их мне дарила тетушка Мардж, а она, между нами говоря, никогда не желала мне добра и была слишком мила с Доном все это время, словно и не догадывалась, что он гей, а могла бы.

Неожиданно я поняла, что Санта не такой уж положительный персонаж. Раздает подарки хорошим мальчикам и девочкам… А я вот всю свою жизнь была хорошей. Где мой подарок? Измена жениха-гея и одинокое рождество через одиннадцать дней?

Я задрала голову вверх и отчетливо произнесла:

– Санта, ты самый настоящий мерзавец! А я была хорошей девочкой!

От осознания того факта, что я не заслужила (я правда ничем не заслужила) такого рождества мне стало еще грустнее, но я не могла больше плакать, потому что моя натура не позволяла мне часто повторяться.

Тогда меня посетила поистине гениальная мысль: от прошлого нужно избавляться, а значит, мне стоит собрать все вещи, которые напоминают мне о Доне и о моей прошлой жизни и прямо сейчас вынести их на помойку.

Действовать – показалось мне более интересным, чем плакать, поэтому я решительно поднялась с места, но ни в одной из коробок я не нашла мусорных пакетов. Тогда я взяла огромную дорогущую алую простынь, расстелила ее на полу и стала сваливать в нее все, что хоть как-то меня огорчало.

Полетели туда платья, которые нравились Дону, платья, которые не нравились мне, платья, которые не сошлись на мне и я ждала, когда чуточку похудею, туфли, подаренные тетушками, розовый пушистый фламинго (нужно быть геем, чтобы его подарить), миксер (ибо, зачем мне миксер?), блендер (его дарил Дон, вот же гей! Кто еще дарит девушке блендер… нужно быть слепой), плюшевого медведя (его дарил мой поклонник, которому не хватило духу отбить меня у ГЕЯ! Вдумайтесь, какая ирония). В итоге я соединила концы алой простыни и мой «мешок с мусором» набрался довольно внушительный.

Я надела пальто, взяла с собой открытую бутылку вина, взвалила на плечо свой мешок и вывалилась из квартиры.

А где-то сейчас бредет Санта – подумалось мне. С точно таким же мешком, только подарков. А у меня мешок наоборот. Антиподарков. Подарков для помойки. Выходит, я антисанта.

С этими невеселыми мыслями я спустилась вниз и вышла на улицу. Мешок с моим грустным прошлым тоскливо тащился за мной по холодной мостовой. Я обошла дом и остановилась около огромных мусорных контейнеров.

Вообще у дома должны стоять аккуратные серые мусорные баки, но около моего дома стояли здоровенные квадратные мусорные контейнеры, который огорожены железной сеткой.

Так просто мне мешок не поднять и не закинуть внутрь. Я приняла решение вспомнить свои баскетбольные успехи в колледже и швырять содержимое мешка по очереди.

Первое, что попалось мне под руку – блендер. Я вспомнила приторную улыбку Дона и его увещевания о здоровой пище. В помойку его!

Я размахнулась и блендер рванул в свободный полет.

В свободный короткий полет.

В свободный короткий и меткий полет.

Вместо логичного «блям» я услышала нелогичное «Черт» и из-за высоченного контейнера выглянул мужчина.

Серьезно?

Сейчас меня еще ограбит бездомный в двух метрах от моего дома? Нет, вы серьезно?

– Ты сумасшедшая? – спросил меня парень, – Ты мне по голове попала! Своим.. Что это? Миксер?

– Блендер, – поправила я.

– Да хоть кухонный комбайн! – воскликнул парень, держась за затылок.

– Извини, – сказала я, – Не думала, что могу ударить в чью-то голову вот так просто на помойке. Я давно не была такой сногсшибательной, да.

– Ты не в моем вкусе, – потирая ушибленное место сказал он.

– Да попасть кому-то в голову просто выкидывая мусор, – пояснила я.

– Кто вообще выкидывает блендер? – кажется, парень был не расположен подавать на меня в суд за меткий бросок.

– Он мне больше не нужен, – задрала нос я.

– Ты что? Больше не ешь? – не понял он.

– А ты что бездомный? – задала встречный вопрос я. Интересно, с какой целью? Он же не скажет, что он бездомный, если и правда такой. Кажется, это не толерантно. Гей же не сказал мне, что он гей.

– Нет, – возмущенно ответил парень и вышел из-за контейнера, оглядываясь по сторонам, – Ты что Санта? – увидел он мой импровизированный мешок, из которого торчал огромный плюшевый медведь и золотое с блестками платье.

– Антисанта, – зачем-то ответила я и помахала перед ним бутылкой вина.