И что же это такое? Похоже на небольшую крепость или форпост. Низкие бронированные башни, окружавшие его по периметру, угрожали короткими стволами автоматического оружия. Роботы? Очень может быть, здесь такого добра навалом.

Скорее всего – мы сбились с пути и пошли не по той дороге. Соорудить такую крепость за неделю? За такое короткое время даже инженерный батальон не справится.

Что делать? Крепость нам не взять, это и дураку понятно.

Наши разведчики решили проверить обходные пути, попали под ураганный пулеметный огонь и теперь лежат там. Живые, мертвые – хрен их знает, лежат, не шевелятся. Я бы тоже не шевелился.

Так, справа обойти невозможно, пулеметы крепости пристреляны по всей площади. Слева обойти?.. Что ж, можно и слева, если решил утопить все наши орудия и все наше доблестное подразделение в болоте. А справа еще какие-то руины, самоходки не пройдут.

Башни крепости изредка огрызались короткими очередями. Возможно, датчики роботов реагировали на какие-то сигналы.

Лежу за крупным валуном, изредка поглядываю на крепость. Недолгую тишину нарушил громкий и протяжный звук, словно заработала лебедка башенного крана. Крепость ощетинилась стволами пулеметов, угрожающе вращая башнями.

Почва немного задрожала, словно рядом стартовала баллистическая ракета холодного пуска. Дрожь усилилась и превратилась в трехбалльное землетрясение. Затем произошло нечто невероятное, необъяснимое с точки зрения военной науки – вся крепость, невесть откуда, вдруг выпустила огромные суставчатые опоры и зависла, немного наклонившись в нашу сторону, примерно в пяти метрах от поверхности. Словно гигантский, невероятный бронированный паук готовился к броску. Из-под днища фантастической крепости со свистом парового гудка вырвался фонтан молочно-белого газа, и крепость шагнула нам навстречу. Первый шаг механического гиганта заставил подпрыгнуть наши самоходки.

Я приказываю отходить.

– Отходить, убегать, сматываться! – ору что есть силы, сколько есть воздуха в обожженных легких. – Бросать орудия и отходить, не стрелять, экономить боеприпасы!

На бегу, оглядываясь, замечаю, что механическое чудовище, не торопясь, тщательно растаптывает всю нашу боевую технику…

* * *

…просыпаюсь от резкого крика. Какой-то ребятенок упал со своего велосипедика и теперь спешил сообщить об этом катастрофическом событии всем окружающим, чтобы все имели счастье это знать.

У меня немного затекла шея. С хрустом в шейных позвонках вращаю черепом, потираю шею ладонью. Что мы имеем в итоге? Работы нет, денег – как и не было. Продать нечего, до пенсии – как до Пекина.

Открываю баночку, которую так и держал в руках, пока спал, и почти залпом опустошаю её.

Идти домой не хотелось. Чего я там не видел? Честно признаться, я всё свободное время предпочитал проводить на работе. Новый год – всегда моё дежурство, и любые праздники – тоже. А что дома делать?..

Однокомнатная квартира десять лет уже тоскливо и, похоже, без всякой надежды ждет ремонта, стыдливо прикрывая свою срамоту обрывками обоев. Эти обои местами еще сохранились… С незапамятных времен сдачи дома в эксплуатацию.

Инфернальная безысходность навсегда поселилась вместе со мной. Часто перегорали лампочки, текли батареи, регулярно заливал сосед сверху. Я даже не слишком удивился, когда сорвало кран горячей воды в моей ванной. Просто притянул его бечевой и закрутил каким-то стержнем. И до сих пор это импровизированное приспособление открывает мне доступ к благам цивилизации в виде горячей ванны. Проще говоря – мое жилище находилось в состоянии крайней запущенности. Две кастрюли, засаленная сковородка и чайник. Эмалированная миска и две ложки – вот и все столовые приборы. Мои друзья удивлялись такому аскетизму и подозревали у меня серьезное психическое расстройство.

Два старых пленочных фотоаппарата «Зенит», кинокамера «Кварц» 8мм, проекторы, слайдер, два компьютера, один сканер, принтер и пружинный матрас на полу. И полуразвалившийся платяной шкаф с разрисованными дверцами.

Да, еще кошка Марфа. Клубного разведения, курцхаар, помоечный вариант. То есть – обычная серая полосатенькая кошка, мой верный друг и сотоварищ.

Снова снег приналег на бессильные тонкие ветки. Время остановилось, и я говорю невпопад… Память острых клыков, и слонов черно-белые клетки охраняют тебя, но… Скорее всего – сторожат.

Совсем недавно я приобрел цифровой «Никон» достаточно высокого класса, предмет моей гордости.

И что? Вот я сижу в парке на лавочке, наблюдаю, как мелкий колючий снежок предвещает зиму, созерцаю орущего малыша и размышляю о жизни.

Ничего я здесь не высижу. Пойду домой…

Мою квартиру охраняла тяжелая бронированная дверь. Недорогая, но очень прочная – хрен взломаешь. С двумя секретами – хрен отопрешь. Лязганье этих секретов доводило до истерики моих чувствительных соседей с нежным слухом. Громыхаю своими секретами, отпираю несложные, но незнакомые современным взломщикам замки, и прохожу к себе домой. С лязганьем дверного засова мое личное пространство полностью изолируется от внешнего воздействия. Я обычно отдыхаю, лежа в горячей ванне.

Открываю краны, и пускаю воду в ванну. Сижу рядом с ванной на крышке унитаза.

Вспомнил детский сад, конкретно мне припомнился тихий час. Не понимаю, почему не отпускали нас в туалет во время тихого часа. Полагалось засыпать в момент касания головой подушки. Все просьбы сбегать в туалет пресекались неумолимо.

– Хоть плачь, хоть вскачь! – слышали мы такие слова и терпели, как могли.

Не все могли…

Помню, как рыдали мои однополчане, мокрые и жалкие, сползая со своих промокших раскладушек. Ладно, еще – мокрые, а то были случаи и пострашнее, бывало, что и горячие кучи падали на пол, на радость нянечкам.

Виновники всех этих событий потом стояли в углу, замотанные сухими простынями, пока стиралась их одежонка.

Не все спали. Не спалось мне лично, хоть убей. Пытка настоящая – лежать без движения, когда все мышцы полны неудержимой энергией. Хочется бегать, прыгать, крутиться на каруселях, лазать по этой… Да как ее?…

Как же эта хрень называется? В общем, такая высокая растопырка, с лестницей и качелями на цепях. Все радости мира, вот они – во дворе, а ты лежи и изображай сон. Я слышу, как сопят, слышу, как храпят, краем глаза вижу, как капает слюна у моего соседа напротив.

Да ну его к черту! Переворачиваюсь и вижу, как хитро подмигивает мне Галка Седых, девчонка на койке слева.

Я удивился поначалу.

Мальчики не очень дружили с девочками, и честно сказать, мы даже дрались иногда.

А сейчас… Точно, что-то хочет сказать! А, пусть, все равно никто не видит.

– Смотри, что у меня есть! – шепчет она и показывает мне на ладошке прозрачные, красивые, зубцы от расчески. Ладошка лежит на простыне, и зубцы светятся на солнце.

Я протягиваю руку и беру один зубчик. Воображаю, что это – клинок волшебного меча, это сражается Бибигон с Брундуляком, он сейчас его зарубит!

– Ещ-ще хочеш-шь? – шипит Галка, вопросительно глядя мне в глаза.

– Давай, – шепчу в ответ.

Два Бибигона будет. А на ее ладошке уже ничего нет…

И ладошка тоже прячется.

Галка переворачивается на спину, и смотрит в потолок.

– У меня расческа в трусах… – тихо, но очень четко шепчет она. – Сам возьми, я не могу, воспитательница с той стороны сидит и смотрит.

Я и полез, по назначенному адресу. Расчески, само собой, я там не нашел, но под руку мне попалось нечто не менее интересное, и тем более – ранее не исследованное. Я изучал это со всем старанием, тщательно, вдумчиво. Пока за этим занятием не застала нас Валентина Дмитриевна. Не с той стороны она подошла…

Решительным жестом она сдернула одеяло и узрела весь этот незамысловатый процесс прямого контакта.

Что говорить, влетело нам обоим…

Галку мыли в тазике с марганцовкой, а мне грозили набить по пальцам линейкой, если я еще раз займусь тактильным исследованием анатомических особенностей девчоночьего организма.