– Ты что творишь? – рявкнул Фьялбъёрн. – Тебе кто позволил в бой соваться?
– А мне кто-то запрещал? – хмуро спросила Йанта, отстегивая ножны и аккуратно пристраивая их на стол. Надо бы почистить нож… Возбуждение боя отступало, и она уже поняла, что сделала что-то не так. Только вот что?
Повернувшись к ярлу, она все-таки встретила его взгляд своим, стараясь смотреть спокойно, но Фьялбъёрн шагнул ближе, едва не прижимая к стене. Нависая почти на две головы, уперся руками в стену по обе стороны от Йанты, не давая отойти, отгораживая собой от выхода. Йанта передернула плечами, чувствуя, как внутри поднимается злость.
– Не запрещали, значит? – низко рыкнул драуг. – А ты меня спросила? Здесь я решаю, кому идти в бой, а кому пока в сторонке постоять.
– За других решай, – тихо сказала Йанта. – Я огненная колдунья, и когда соратники дерутся, в стороне стоять не привыкла.
– Привыкнешь, – пообещал Фьялбъёрн тяжелым мурлычащим голосом. – Если доживешь до времени, когда поумнеешь. Тебе что, Лирак ничего не сказал про бромдхьетте?
Лирак? Он и вправду что-то говорил о каменных чудищах и магии, но…
– Да что я сделала не так? – не выдержала, наконец, Йанта. – Можешь объяснить?
– Ты. Сунулась. В бой. Без позволения! – отчеканил Фьялбъёрн.
От его одежды горько и смолисто пахло кровью странных полукаменных существ, седые волосы растрепались по широким плечам. И до томительной слабости во всем теле захотелось положить на эти плечи ладони, чтобы понять: правда ли драуг и сам похож на камень, словно недавняя нечисть, или только кажется холодным и твердым, как выщербленный морским ветром утес. Йанта сглотнула, со сладкой тоской подумав, что сходит с ума, если после драки ей не хочется немедленно вымыться и поесть, зато невыносимо хочется проверить, кто из них не выдержит первым…
От Фьялбъёрна веяло силой. Древней, могучей силой, пришедшей из неизмеримой глубины времени. Неужели ему и в самом деле тысячи лет? Йанта всем телом ощущала давящую мощь гнева мертвого ярла. Не поддаваться… Это все корабль! Он резонирует и усиливает силу драуга… И разве что силой, бурлящей и кипящей вокруг, можно объяснить, что их взаимный гнев не мешает резкому, как вспышка, желанию, что требует шагнуть навстречу тяжелой горячей ярости, запустить пальцы в спутанное серебро прядей…
– И что? – спросила она, запрокинув голову так, что затылком прижалась к стене. – А ты хотел, чтоб я стояла в стороне? А потом смотрела в глаза твоим людям? Чтоб осталась для них… кем? Твоим… уловом? Который только для постели и годится?
Последние слова она выплюнула уже резко, злясь на себя саму, что никак не удается сохранить хладнокровие. Не вовремя она вспомнила про постель… Фьялбъёрн стоял так близко, что еще шаг – и прижмет к стене всем телом. И поддаться сейчас никак нельзя. Сомнет, подчинит…
– Для чего ты годишься – решать мне, – в низком рокочущем голосе драуга слышалась угроза. – Еще раз пойдешь в бой без позволения…
– И что будет? – ровно спросила Йанта.
Спиной она упиралась в деревянную стену каюты, но чувства просто кричали, что позади не дерево, а живая, хоть и твердая плоть, только прикидывающаяся деревом. Впереди был драуг – мертвый, но тоже странно живой, излучающий силу и жизнь. Резонанс, отражение, взаимопроникновение… Магическое чутье сходило с ума от этой путаницы, мешались ощущения живого и мертвого в чудовищной путанице. Да сними же ты хоть куртку, зараза! Пахло бы просто кровью – смогла бы отвлечься, а от этой каменной смолы голова кружится, словно от настойки на горном меду.
– Кого другого отправил бы за борт, на корм морским псам. А тебя…
Фьялбъёрн запнулся не больше, чем на мгновение.
– Тебя высажу на первом же берегу. На корабле мое слово – закон. И если ты считаешь иначе…
Он замолчал, ожидая ответа. Йанта глубоко вздохнула, стиснув зубы. В глазах темнело от желания упереться ладонями в широченную грудь и оттолкнуть, выскочить мимо, на ледяной морской ветер, который только и может охладить горящее тело. Что он себе возомнил, этот морской разбойник? Она ему что, собственность? Девица для забавы, хрупкая куколка? И все-таки… в чем-то это было справедливо. С вождем не спорят, уж этому ее в Аш-Шараме научили на совесть. Или подчиняйся, или уходи. Если, конечно, тебе это позволят по-хорошему.
– Не считаю, – отозвалась она хмуро, опуская взгляд и со стыдом чувствуя, как вспыхивают щеки. – Ты прав.
Вздохнула коротко, чувствуя, что воздух вокруг пропах злостью, солью, черной смолой-кровью и горячкой битвы. Фьялбъёрн смотрел на нее с непонятным до конца выражением, в котором мешались и гнев, и торжество, и странное удивление, что ли.
– Я прав? – переспросил он, придвигаясь еще ближе, так что между ними осталась разве что ладонь свободного места.
– Ты прав, – сквозь зубы процедила Йанта, ухитряясь отвести взгляд, как волк, признающий власть вожака. – Это твой корабль, ты здесь главный…
Ноги уже всерьез подкашивались. Не от слабости, конечно, какая там слабость – ножом чуток помахать, а от дурмана близости с тем, кто еще недавно держал ее в объятиях, ласкал, обладал так полно и властно, что и сейчас тело отказывалось признать, что все иначе и это не любовная игра.
– Что ж, раз так, – со странной усмешкой протянул драуг, – мне и решать, как тебя наказывать.
– Что? – не поверила ушам Йанта.
Ладони драуга тяжело опустились на плечи, теперь Фьялбъёрн уже прижимал ее к стене по-настоящему, не давая шевельнуться, а в живот Йанты упирался явный намек на инструмент предполагаемой экзекуции.
– Ты… – выдохнула Йанта, понимая, что сама себя загнала в ловушку. – Это что, и есть наказание?
– А ты предпочтешь порку на палубе? – вкрадчиво поинтересовался драуг, глядя жадно и горячо. – На своем корабле я сам решаю, как и кого наказывать. Если принимаешь меня, как своего ярла, принимаешь и мою власть. Иначе – не держу. Завтра «Линорм» подойдет к островам Морского народа…
Теперь уже кипяток стыда плеснул не только в лицо – загорелись и уши, и шея. Она и не ожидала, что так вспыхнет. Проклятый драуг, похоже, и в самом деле уверен, что деваться ворожее некуда. Что ж, раз так – его ждет неожиданность… Но это и вправду будет завтра, а сейчас… Не позволять же такое!
– Я велел тебе сидеть в каюте, если что-то случится, помнишь? – все тем же низким мурлычащим голосом, от которого по спине бежали мурашки, прорычал Фьялбъёрн. – Сама виновата, что ослушалась. Ты сунулась в драку с бромдхьетте без доспехов, не зная своего места в бою, не понимая, кто должен прикрывать тебя, а кого – ты. Эти твари питаются магией. Они почуяли нож и накинулись на тебя всей сворой. Хорошо, что к тому времени их осталось мало, иначе, разорвав тебя, бромдхьетте стали бы сильнее во много крат. Понимаешь теперь, что ты едва не натворила, став живой приманкой?
– Да, – прошептала Йанта, и в самом деле осознавая услышанное.
Проклятье, как же стыдно. Лирак ведь сказал, что нельзя пользоваться магией, так что могла бы и сообразить, дурища самоуверенная, что это неспроста… Драуг прав. Он, конечно, самовлюбленный гад и уж не только ради наказания все это затеял, но… За ошибки надо платить. Если Йанта и вправду подвергла опасности весь корабль, то неважно, сойдет ли она завтра на берег – ярлу Фьялбъёрну она должна. А то, что одна мысль о… наказании заливает тело изнутри горячей истомой – так это просто после боя еще не отпустило.
Вдохнув как можно глубже и выдохнув, она покорно кивнула, заставляя себя расслабить напряженные мышцы, и драуг, поняв все правильно, удовлетворенно хмыкнул, качнулся назад, потянул за плечо, разворачивая.
– Что, прямо здесь? – сдавленно поинтересовалась Йанта, пытаясь говорить спокойно.
– А почему нет? – усмехнулся, судя по голосу, Фьялбъёрн. – Или на кровать хочешь?
Не доверяя голосу, Йанта просто пожала плечами. Подумала зло и растерянно, что жаль, если все у них закончится вот так, потому что неважно, кто прав, – подобное не простишь ни себе, ни другому.
