– Мне нравится… как ты… стонешь, – послышался рваный шепот у ее губ.

И это оказалось последней каплей.

Вскрикнув, Йанта выгнулась, бесстыдно обхватывая ногами спину, качающуюся над ней в такт волнам. Выстанывая что-то невразумительное, извивалась в пределах той крошечной свободы, что позволили чужие руки, губы и тело. Насаживалась сама, изнемогая, теряясь в прибое сладких судорог, накрывших с головой, пока одна из них не скрутила ее целиком, так, что в глазах потемнело и воздух вокруг закончился.

Когда излился драуг, она даже не поняла. Просто очнулась, лежа в его объятиях, мокрая, беспомощная, хватающая ртом воздух. По внутренней стороне бедер стекало горячее, каюта пропахла ими обоими и тем, что в ней происходило, и это было совершенно правильно и восхитительно.

– Воды, – прошептала Йанта пересохшими губами. – Воды, полотенце, и где же ты такой раньше был, чтоб тебя…

Вместо ответа Фьялбъёрн протянул ей маленький кувшин, стоявший до этого у кровати. Подождав, пока напьется, плеснул остатками воды на полотенце, висящее у изголовья, парой умелых движений стер семя с ее ног, вытерся сам. Так же, не говоря ни слова, опять сгреб в объятия. Лежать, ощущая его всем телом, расслабившись и только сейчас полностью отдавшись, было странно и непривычно. Опять же, в прошлые разы ей либо было не до удовольствия, либо она засыпала сразу, как оглушенная, едва достигнув высшей точки. Пошевелившись, Йанта устроилась удобнее, положив подбородок между плечом и шеей любовника, обняла, прижалась, чувствуя, как ее волосы гладят и перебирают свободной рукой, пока вторая не дает отодвинуться – да она и не собирается, кстати.

– Спасибо, – сказала негромко и уточнила несколько мгновений спустя: – За шторм…

Вместо ответа драуг только обнял ее крепче, зарылся лицом в волосы.

– Можно спросить?

– Попробуй, – коротко отозвался Фьялбъёрн.

– Там, на палубе, когда я спросила, с кем ты был раньше, – не стоило, да?

– Да, – еще короче уронил драуг.

– Прости, – вздохнула Йанта, касаясь губами ямки на плече. – Мне жаль, правда…

– Мои призраки не приходят в шторм, – сказал драуг, и по голосу Йанта поняла, что его губы тянет злая усмешка. – Не знаю, к добру это или к худу. Пока нет призрака – есть надежда. Но от этого не легче.

– Они же не настоящие, – помолчав, то ли сказала, то ли спросила Йанта. – Не могут это быть они…

– Конечно, нет. Это только боль и вина, которые шторм тянет наружу из души. Сама поняла или почувствовала?

Йанта ухитрилась пожать плечами.

– Никто из них не сказал бы мне такого. Ни в одном из них не было… гнили. И если бы я могла уйти вместо любого…

– Да, – уронил драуг, крепче прижимая ее к себе. – Я верю.

Потом она все-таки задремала. И уже сквозь сон слышала, как корабль все сильнее качает из стороны в сторону, как, мягко и осторожно разомкнув объятия, драуг отодвигается, шуршит одеждой, как закрывается за ним дверь каюты.

Ворожея показалась на палубе часа через три. Фьялбъёрн не сразу ее заметил, разговаривая с плотником о ремонте после шторма. Волны-то, в отличие от призраков, были самыми настоящими. Повернулся – и увидел у борта знакомую фигурку. Что-то сказав Лираку и склонив голову, ворожея подала ему нож, и Лирак, ухмыльнувшись, забрал клинок. Дружески хлопнул девушку по плечу и повел куда-то. Надо же…

Впрочем, его небесный подарок неглуп и учтив, отчего бы ей и не поладить с командой. Если, конечно, те чуть придержат языки, а гостья не будет вспыхивать от каждого острого словечка. Хорошо еще, не видит, как пялятся все, мимо кого она проходит. Нельзя осуждать за это ребят – посмотреть есть на что. Легкими шагами ворожея скользила по палубе, словно не касаясь ее. Не ходит – танцует. А смоляную копну снова заплела, теперь в одну широкую косу немного ниже пояса.

Фьялбъёрн вспомнил, как выгибалось в его руках стройное, нежно круглящееся в нужных местах тело, как горела под поцелуями тонкая шелковистая кожа. И как его пальцы расплетали косы, распуская по голым плечам и спине… Передернул плечами, отгоняя видение, от которого сладко потянуло в паху – не хватало еще прямо на палубе всем показать такое. А ворожея опустилась на колени у борта, где при их первой встрече стоял проклятый богами и людьми веденхальтия.

Это уже было интересно. Фьялбъёрн пригляделся. Проведя рукой над палубой, девушка что-то спросила у Лирака и, дождавшись ответа, кивнула. Потом застыла изваянием, только пальцы шевелились, будто вытягивая что-то из воздуха. Если представить, что это нити… Да, очень похоже…

Фьялбъёрн сделал несколько шагов ближе и остановился – ворожея предупреждающе подняла руку.

– Не подходи пока, – уронила напряженно, склонив голову набок. – Следы перепутаю…

На коленях она уже не стояла, а сидела, закрыв глаза и держа руку над палубой, где Фьялбъёрн, присмотревшись, увидел плохо отмытое темное пятно. Так… драить кому-то палубу вне очереди раз пять.

– Он следилку повесил, ты представляешь? – возмущенно вопросила вдруг Йанта, распахивая глазищи под длинными пушистыми ресницами. – Я только сейчас заметила! Уходил с дракой, а следилку оставил!

В ее голосе слышалась злость. И еще азарт, хорошо знакомый Фьялбъёрну. Азарт охотника и воина, признающего, что противник в чем-то обошел, достойно ответил на удар. Хороший азарт, правильный.

– Что за следилка? – поинтересовался Фьялбъёрн, подходя.

– Чары такие. Что-то вроде маяка. Он теперь знает, где мы.

Плохо. Очень плохо…

– Снять можешь? – быстро спросил Фьялбъёрн.

– Могу, – усмехнулась ворожея. – А могу усыпить и не просто снять, а оставить где-нибудь. Например, на бочонке, выброшенном за борт, – найдется такой? Пока ваш водяник поймет, что его надурили…

– Это еще лучше, – кивнул Фьялбъёрн. – А если не на бочонке, а на земле? На острове, например.

– Вокруг корабля должна быть вода. Это чары могут распознать. И вряд ли он поверит, что ты вытащил корабль на сушу. Но можно – возле острова.

– Отлично. А услышать нас сейчас он не может?

– Ты думаешь, я бы тогда трепала языком вслух? – возмущенно изогнула тонкую бровь девушка и улыбнулась: – Не может. Я ниточку пережала, прежде чем говорить. Думаю, и раньше не мог, но лучше не проверять. И когда только успел… Кто он вообще такой? Водный дух?

– Позор всех веденхальтий, – буркнул Фьялбъёрн.

Посмотрел на теплый плащ, плотно облегающий плечи, засветившиеся наконец-то живым блеском глаза, нож на поясе, хм… Полы плаща ворожея запахнула небрежно, и на ее плетеном из серебряных колец поясе красовался подаренный в первую ночь ярлунгский клинок. Только сапожки совсем тонкие, не для севера. Надо ей обувку потеплее найти: сама, похоже, ни о чем не попросит. Одним гибким движением поднявшись, ворожея отряхнула колени. Больше из аккуратности – палубу на «Гордом линорме» начищали на совесть. Вот только пятно.

– Пятно видишь? – повторила его мысли Йанта. – Прикажи, чтоб не смывали пока. Он там свою кровь оставил – может пригодиться. И заклятие в нее же вплетено. Ничего, я с ним еще поиграю. Оставить свою кровь – он и понятия не имеет, сколько всего с ней можно сделать.

Усмехнулась хищно и радостно. Подошла, оперлась руками о борт, стоя вполоборота к Фьялбъёрну. Сказала негромко:

– Там полоска. Острова или тучи?

– Острова, – ответил Фьялбъёрн. – Мы идем к ним.

– Это те, на которых я не захотела бы остаться, а ты – меня оставить?

Голос у нее был легкий, спокойный, но Фьялбъёрн насторожился, словно по воде в ясный день пробежала особая рябь, что предвещает внезапный шторм.

– Еще не те. На этих остаться можно, если поладишь с Морским народом, – сказал равнодушно.

– А я думала, что ошиблась тогда, – пробормотала девушка и пояснила, вглядываясь в море. – Я эту полоску увидела, когда на корабль попала. Но она за три дня ближе не стала…

– Штормом отнесло, – пояснил Фьялбъёрн. И не утерпел: – Так это к ним ты плыть собиралась?