Я была слишком раздражена. Измотана и раздавлена для того, чтобы внимать словам незнакомца, так равнодушно бросившего меня на растерзание пьяного водилы. Да, он не обязан был меня спасать. И, в конечном итоге, не выставил меня из своего авто. Но все же… Было в этом что-то такое обидное. Неправильное. Грубое. Колючее почти до слез.
Это как остаться наедине с тем, о ком ты думаешь каждую ночь. Уставиться в его манящие глаза, полностью погрузившись в них, и на несколько минут перестать существовать в окружающем мире. А потом потянуться своими губами к его лицу… И ощутить, как холодные руки отталкивают тебя прочь.
– Я видел твое фото в вечернем выпуске новостей, – равнодушно произнес он, по-прежнему глядя в залитые ливнем стекла машины. – Полиция разыскивает семнадцатилетнюю Софи Доусон, место нахождения которой остается неизвестным.
О, ну что же… Это многое объясняет.
– Понятно, – не скрывая разочарования, я откинулась на спинку сидения и засунула руки в карманы толстовки. – И что теперь? Сдашь меня копам?
– Нет, – немного подумав, ответил он. – Не за чем. Они вскоре сами тебя найдут.
– Почему это?
Я оскорбленно поджала губы и повернулась к мистеру Чистюле. Его невозмутимый вид начинал меня бесить все больше.
– Потому что ты не умеешь скрываться.
– Я назвалась чужим именем, когда заселилась в мотель, – хмуро возразила я. – И держалась шоссе, по которому таскаются только дальнобойщики.
– Это тебе не поможет.
Ну надо же! Мистер Чистюля оказался совсем не так прост. Может быть, он тоже от кого-то скрывается? Бежит от полиции? Хм. С трудом могу в это поверить. Он такой правильный, такой чистенький. Хотя… Кто знает? В чужой голове может обитать все, что угодно.
– Серьезно? – я окатила его вызывающим взглядом. – Тогда может ты научишь меня тому, как ловко избегать полицейского преследования? Дашь пару действенных советов?
Мистер Чистюля слегка повернул голову и скосил свои темные глаза в мою сторону. И на несколько секунд наши зрачки встретились. Но мне показалось, что этот кошмар продолжался целую вечность.
Как завороженная, я таращилась в его блестящие глаза, не в силах отвернуться или хотя бы опустить взгляд. И тайно молилась о том, чтобы он наконец снова уставился на свою дорогу. Это было невыносимо.
Но он, как назло, продолжал смотреть прямо на меня.
В салоне внезапно стало так жарко, как будто за окном взошло июльское солнце. Я почувствовала, как по спине потекли ручейки пота. Обычно такой ад начинался в летний полдень – скрыться от духоты под металлической крышей фургона или вне его стен было нереально. Сколько ни прячься в тени зарослей, все равно футболка начнет прилипать к спине, а лоб покроется противными мелкими каплями.
Вот только сегодня к ночи на штат обрушились первые заморозки. И за окнами вишневого авто колотил ледяной осенний ливень, больше похожий на густой мокрый снег.
– Какой отвратительный одеколон… – пробормотала я, с трудом отрывая взгляд от его бледного лица и пытаясь нашарить ладонью кнопку, опускающую боковое окно. – Здесь нечем дышать!
Наконец, мне это удалось. И внутрь машины ворвался пронизывающий сентябрьский ветер. Запахло прелыми листьями и сырым шоссе. Господи, какое облегчение…
На самом деле, он пах именно так, как должен пахнуть красивый молодой мужчина. Такой, от одного запаха которого напрочь срывает крышу. Ну, наверное.
Наверное, так подумала бы каждая нормальная взрослая женщина. Вот только я не взрослая. И я еще не женщина. И уж точно далеко не самая нормальная.
Вот почему после почти двух часов, проведенных в его машине, так близко от его тонких пальцев и немного обветренных розовых губ, этот чертов аромат одеколона действовал невероятно раздражающе. В какой-то момент мне всерьез начало казаться, что я сама успела пропитаться им насквозь. И даже стылый осенний ветер, завывающий на автотрассе, не сумел бы вытрясти из меня этот удушающий, наркотический запах. Он намертво въелся в каждую клетку моей кожи. Осел в волокнах моей заношенной сиреневой толстовки. Впитался в мои непослушные волосы.
И, о боже… Остро ощущался на кончике моего языка. Наверное, если бы я лизнула его плотно сжатые губы или гладко выбритый подбородок, именно этот вкус остался бы внутри моего рта.
От этой мысли я испуганно съежилась на сидении. И почувствовала, как к моим щекам хлынула горячая до невозможности кровь. Что со мной?.. Почему я вообще думаю о таких неловких вещах?
– Я припаркуюсь у мотеля и сниму номер на ночь, – вечернюю тишину неожиданно разрезал низкий мужской голос. – Я устал и больше не могу вести машину.
– Да пожалуйста, – легкомысленно отмахнулась я.
Но мое сердце жалобно сжалось в крошечный комок.
Ну вот и все. Приехали, Софи. Сейчас он остановит свою тачку цвета вишневого пудинга, вышвырнет тебя из салона, а потом пойдет в свой номер. А ты… А ты отправишься скитаться по ночным улицам, стараясь не вляпаться в новое дерьмо. Без денег. И без будущего. И без него.
Последний пункт показался мне самым несправедливым. Настолько, что я невольно шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезливый ком, перегородивший горло.
В мире тинейджеров всегда все так просто. Если тебе кто-то нравится, достаточно скинуть ему в личку подходящий трек. Такой, чтобы он сразу все понял. И тогда, если ты ему тоже нравишься, он скинет тебе что-нибудь в ответ. Все. С этого момента можно считать, что вы – потенциальная влюбленная парочка.
В мире взрослых все устроено слишком тупо и сложно. Как дать понять кому-то, что он тебе нравится? Нельзя же просто так подойти к человеку и заявить об этом. Он же взрослый. А у них все всегда не так, как у людей.
Я тяжело вздохнула и с тоской выглянула в окно, за которым по-прежнему хлестал осенний ливень. Не думаю, что у мистера Чистюли вообще есть аккаунт в социальной сети. Он выглядит таким отстраненным. Наверное, он был бы одним из тех зануд, на странице которого не указано ничего, кроме имени и фамилии.
И даже если бы я знала его электронный адрес, что дальше? Сказать ему – отвернись, незнакомец, я сейчас пришлю тебе один трек?.. Господи, какой бред. И что я бы я ему скинула?
Я ненадолго задумалась. Нельзя просто взять и отправить первую попавшуюся песню. Она должна отражать то, что ты чувствуешь. Она должна быть точно такой же, как человек, от которого подтапливает твой чердак. Вот взять того же мистера Чистюлю. Он такой красивый, такой идеальный, утонченный. Он и на человека-то даже не похож. Я никогда раньше не встречала таких, как он. Конечно, может, это просто потому, что большую часть своей жизни я проторчала в клоаке для нищих мигрантов. Но… Что, если таких, как он, действительно просто больше не существует?
Я осторожно повернула голову, стараясь сделать это так, чтобы он не заметил, как я на него пялюсь. А затем скользнула по его отрешенному лицу быстрым взглядом.
Да, я определенно скинула бы ему «Blue Foundation – Bonfires». Этот трек такой же, как и он сам. Нереальный. Очаровательный. И немного ретро.
Никак не возьму в толк, почему мистер Чистюля вызывает у меня подобные ассоциации. Знаете все эти старые американские фильмы про прилизанных мужиков в костюмах с иголочки, которые, важно поигрывая бровями, курят на террасе загородной виллы дорогие кубинские сигары? Мистер Чистюля идеально вписался бы в любой из них.
– Закрой окно, становится холодно, – потребовал он внезапно, оборвав нестройную цепочку моих мыслей.
– А мне не холодно, – заупрямилась я, тряхнув длинными спутанными волосами. – Ты как будто старик в автобусе, который требует прикрыть форточку в тридцатиградусную жару!
– На улице немногим выше нуля, – ответил он, а потом повернулся и зачем-то изучающе оглядел мое лицо. – У тебя жар, Софи.
– И что? Дашь мне жаропонижающее, а потом разотрешь спинку эвкалиптовой мазью?
Я фыркнула, скрестив руки на груди.
