По-правде сказать, домик, купленный отцом, находился вовсе не в деревне, а в небольшом провинциальном городке. Но главному условию отвечал – располагался в 150 км от столицы. Отец ездил туда лишь однажды, заключать договор, грозясь, что летом непременно проведет в деревне весь отпуск.

Тогда покупку отца Егор не оценил, но вот год спустя, в новых экстраординарных обстоятельствах, появление жилища стало очень своевременным и бесценным активом. Именно там мальчик рассчитывал укрыться от опеки и надзора. Об этой собственности родня не имела понятия, да и вряд ежегодный отдых в глуши входил в планы ушлой тетушки, не представлявший собой ни класс зоологов, ни механиков, ни, тем более, технарей. Однако и сам мальчик пока не представлял, какие трудности ожидают его на пути «возвращения к истокам».

***

Пробираясь в метро, Егор на ходу просчитывал свои шансы. Подводил приблизительную смету. К счастью, размокли не купюры, а бумага, в которую, как в кошелек, были завернуты деньги. Да и сумма уже не казалась незначительной – в маленьком городке, при скромных тратах, на нее можно было и год протянуть. Пока он двигался к цели, его рука, словно в жесте принимающего присягу чиновника, приклеилась к нагрудному карману, хранившему добро. Толпы дачников в конце сентября заполонили перроны столичных вокзалов. Переполненные электрички бежали во всех направлениях. Карта области, как страшная гротескная паутина гомерического паука, украшала стену рядом с кассами.

Хотя беглец помнил, с какого вокзала выезжал его отец, помнил и название нужной станции, но все же провел долгих полчаса перед планом, ища надежный путь. Ошибиться Егор не мог – второй возможности для побега могло и не случится. Его трясло мелкой дрожью, он постоянно оглядывался, все сильнее натягивая на лоб капюшон. Но бледный, тощий подросток в потрепанной одежде мало у кого вызывал интерес, и через четверть часа Егор покинул пределы враждебного отныне ему многомиллионного гиганта.

***

У цели

Выйдя из последнего вагона, в котором интуитивно занял место, он оказался на открытых путях метрах в ста от станции. Пока брел к зданию, белеющему впереди, энергия и оптимизм, захлестнувшие на волне удачного побега и необходимости скрываться, выветрились в одночасье. Дул сырой пронизывающий ветер. Совершенно незнакомый город, странная, неухоженная местность, отсутствие знакомых и друзей, вызвали в нем в первый миг, после отхода поезда, паническую реакцию. Горло свело судорогой так, что Егор не мог продохнуть. Пальцы рук и, что еще хуже, ног закоченели. Но если вверху их можно было согреть дыханием, то внизу – никак. Большой палец левой ноги без конца выскакивал «из пасти» крокодила. К тому же носок успел прохудиться и мальчик, что называется, «голой кожей» ощутил все прелести деревенской жизни, о которой рассуждал его отец. По спине ежесекундно пробегал озноб. В конце концов, его болезнь, как не была желанна, оказалась вполне реальной и теперь, на финише, могла испортить все дело. Егор поспешно засеменил вперед.

Вот он, наконец, подошел к вокзалу, где рассчитывал расспросить местных. Адрес с названием улицы и номером дома беглец заранее написал на обрывке бумаги, чтобы не забыть. Однако, тут его ждала другая неприятность. Если в столице плачевный вид одинокого подростка мало кого трогал и позволял проскакивать многолюдные места практически незаметным, то в провинции на ребенка в неряшливой одежде быстро обратили внимание. Несколько суровых мужчин в спецодежде, шедших откуда-то с вениками и лопатами, вместо ответа на заготовленные вопросы начали задавать собственные: – Не отстал ли от поезда? Где родители?.. Ты не здешний… – неожиданно заключил самый старший из них, и это уже звучало скорее утверждением, нежели вопросом. И хотя куртка приезжего по изношенности мало чем отличалась от одежды рабочих, да и болезненный вид как-то зеркально отражался в их красных лицах и слезящихся глазах, вердикт дорожники вынесли однозначный. Мужчины тут же встали полукругом и с очевидным недоверием принялись разглядывать парня, забыв про собственные дела.

«Они что же, знают всех «местных» в лицо?! – вертелось в мозгу порядком напуганного Егора. Ответ на этот вопрос ему меньше всего сейчас хотелось узнать. Мальчик пролепетал что-то нечленораздельное, вроде как поблагодарил и попрощался. После чего начал отступать к вокзальному крыльцу. Стоило поискать более безопасный и подходящий источник информации.

Но таксисты, курившие у небольшого палисадника и к обеденному времени заплевавшие всю площадку рядом с ним, вообще не склонны были к диалогу, заподозрив, что денег правильный ответ на вопросы им все равно не принесет. С третьей попытки Егору удалось уговорить одного из них, менее пузатого и жилистого, чем остальные, не только пообещав достойную оплату, но и показав (скрепя сердцем) купюру покрупней.

Мальчик с облегчением уселся внутрь теплого салона и машина покинула привокзальную площадь. Переехала по мосту над узкой серой рекой на другую сторону и начала подниматься в гору, по широкому склону которой раскинулся небольшой городок.

Пока они ехали, Егор с изумлением смотрел по сторонам. Что могло завлечь сюда отца? Да, тут есть пара монастырей и церквушек, несколько прямых улиц и зданий «опрятного стиля», но не более того. И где именно он собирался «дышать» и заниматься «физическим трудом», окучивая грядки в просторных льняных одеждах? Ведь повсюду те же панельные дома, серые пятиэтажки и … спальный район, более новый, но до боли напоминающий родной. Егор молча глядел на все это, не веря глазам. А «домик в деревне»? Что это – реальность или сарказм, с которым отзываются о провинции даже самые высокие умы в богатой столице.

В какой-то момент городские кварталы кончились и за окнами мелькнули живые изгороди, заборы, сады. Этот пейзаж гораздо больше походил на рассказы родителя, однако, мальчик вновь ощутил неприятный холодок и судорогу, как в первый раз на железнодорожных путях. Страх, похоже, завладел подростком окончательно и всецело. Опустив глаза, он заметил, как скрючены пальцы в прорези «крокодила». Как они буквально впились в подошву холщовых кроссовок, будто их силой собирались вырвать из них.

Он правильно оценил сигналы организма и, наконец, озвучил опасение, мучившее его:

– Куда мы едем? – звук оказался настолько тонким, будто напильник прошелся по ногтю, что кажется, напугал таксиста не меньше, чем если бы Егор взял самую нижнюю октаву.

Таксист развернулся и попросил повторить адрес. Егор повторил, сверяясь с бумажкой, которую едва не уронил, так тряслись его руки. Водитель удовлетворенно кивнул и продолжил путь, не реагируя на конфуз пассажира. Правда, трясло уже обоих. Асфальтовая дорога кончилась и потянулась грунтовка, глинистая, а потому сплошь изрытая колеями, заполненными дождевой водой. В конце улицы машина остановилась.

– Дальше не проехать, яма на яме! – сообщил таксист очевидное. – Но тут уже не далеко. Пройдешь метров сто вперед, и выйдешь к цели.

Он протянул руку за купюрой и Егор без сожаления расстался с ней. Подождал, когда машина отъедет на достаточное расстояние и скроется за поворотом. Вгляделся в конец переулка. Вот оно! Он действительно добрался! Неужели плохое позади…

Вокруг стояла тишина и только вредная и, по звуку, очень старая ворона высоко вверху начала каркать хриплым монотонным голосом. Егор встрепенулся, последний раз огляделся, после чего начал пробираться меж заполненных жижей ям.

***

Мальчик медленно продвигался вперед, продолжая крутить головой. Но со всех сторон он видел одну и ту же картину. Похоже, это была окраина поселка. Где-то за густыми кустами протекала река. Егор слышал ее слабое журчание, и ощущал запах.

Полуживые изгороди и заборы сменились частоколом, воткнутым прямо в землю и увитым краснеющим после ночных заморозков плющом. Сорняк крепко соединял рукотворную конструкцию. Но, если и создали ее намеренно чьи-то руки, то определенно очень кривые и растущие не из тех мест. Некоторые колья были заточены словно пики, торча острыми концами наружу. Другие наоборот, размозжены в щепки, будто на них уже насаживали неосторожных жертв.