– Это все знают, – почти прокричал Егор.

– Череп пробить, тело сжечь, – заученным тоном от тарабанил Сергей.

– Знать-то одно, а вот суметь…

Резкий свист оборвал деда на полуслове: это Данила заприметил неладное.

Шагнув за костер и повернувшись спинами к реке, отряд поднял оружие, снял предохранители. Юноши опустились на колено, взводя курки. Дед Алексей грозным утесом возвышался за ними; рядом, спрыгнув с дерева, пристроился Данила: дослав патрон в патронник АК, он выискивал в надвигающийся сумерках свою цель.

Между костром и опушкой леса было метров семьдесят. Шум стремительно приближался.

– Как на свет выйдут, бейте по ногам, – голос деда был на удивление спокойным.

– Отстреляетесь, бегом к лодке, весла в зубы и гребем.

Адреналин уже попал в кровь. Легким ознобом зашатались руки. Сердце стучало громом в ушах. Егорке казалось, что даже мертвяки слышат этот набат. Ветер уже донес их смрад до небольшого отряда.

– Воняет – жуть. Мертвяков много. Очень много! – дед мотнул головой. – Откуда их по выползало-то столько?

– Зомби привлек свет костра, это однозначно. Почему такие опытные люди, как Данила и дед, не подумали о безопасности? Всё, сейчас нам кранты! А всё-таки Наташка такая красивая… – руки юноши крепче сжали цевье ружья – Вот помру, а она даже не узнает, как мне нрави… как я люблю ее. Блин, надо было поговорить с ней перед походом. Ну отказала бы, хоть умирать не так было бы обидно.

Время застыло, мысли бурным водоворотом неслись в голове юноши:

– Сереге-то проще, он уже третий месяц по тайге шарится, а у меня это первая вылазка и, походу, последняя…

Кустарник с треском поддался напору. Первые, наиболее «свежие» зомби уже приближались к костру с безумством мотылька.

– Залп! – рявкнул Данила.

Палец нажал на курок почти машинально, прилетевшая следом оплеуха вернула Егора в реальность.

– Я сказал по ногам! —рявкнул Данила, краем глаза следивший за молодняком.

Ствол послушно опустился, повторно щелкнул затвор, свинец рванулся вперед, жестко толкнув приклад в усталое плечо.

Картечь, она и в Африке картечь. Заградительный огонь маленького отряда оказался плотным и прицельно точным. Шесть или семь зомбаков, рухнув в костер, продолжали размахивать руками. Задние ряды, раззадоренные звуками выстрелов, ускорились: почти вылетая на полянку, спотыкались о поверженных, падали, сбивая с ног вновь прибывших. Безумная давка и сумятица превратились в магический танец смерти.

«Ремингтон» деда и «АК» Данилы еще продолжали косить мертвяков, когда молодежь, уже прыгнув в лодку, взялась за весла.

– Уходим! – Данила рванул к лодке.

Дед, запрокинув опустевший дробовик за спину, напоследок метнул бутылку с зажигательной смесью в шевелящуюся кучу.

Пламя, огненным джинном взвилось в небо, поглощая исчадий ада и разрастаясь на глазах.

– Эдак ты всю тайгу попалишь, – нервный смех выжившего прокатился над гладью реки.

– Лето в этом году дождливое, тайга сырая – ни чё ей не сделается. Чего, мальцы, испугались?

– Да есть немного… – эмоции переполняли ребят, но многочасовые тренировки сделали своё дело: боевое крещение пройдено, и теперь они наперебой делились ощущениями первого, пусть и скоротечного, боя.

– Тише, чего разгалделись? Мы еще не дома! – бросил дед, пополняя опустевший патронташ из вещевого мешка.

***

Ночная мгла поглотила почти всё вокруг, и лишь вдалеке всё еще догорали зомби. Где-то в лесу прогремел сигнальный вой; волки, учуяв запах горящего мяса, в предвкушении обильный пира уже собирались в кучу.

Только сейчас, подруливая веслом, с окаменевшими от усталости руками, Егор понял, почему охотники всегда идут в рейд вверх по течению.

Луна выглянула из-за облака, обнажив первозданную прелесть дикой тайги, давно залатавшей раны, нанесенные ей цивилизацией.

– Худо дело… Ой, худо…

– Ты чего всё бубнишь-то? Двух кабанов добыли; мяса всему городищу, считай, на неделю хватит; ягод и трав целебных набрали; зомбарей пожгли, что не так-то? – адреналин все еще бушевал в крови Данилы.

Дед поднял глаза: в них недобро блеснул свет луны.

– Ты в мертвяках ничего странного не увидел?

– Да что в них можно странного увидеть? Сам зомбак – уже странность. Хотя эти больно уж шустрые, ну и горят хорошо.

Шутка удалась: охотники разразились смехом – все кроме деда.

– Эх, Данилка, когда ты уже повзрослеешь? Не первый год по тайге промышляешь, а главное всё никак в толк не возьмешь: научись думать! Сниматься со стойбища надо, небезопасно здесь более.

– Дед, а ты сейчас не параноишь? Ты лучше толком поясни, чего такого ты в этих мертвяках увидал-то? – сквозь вуаль напускной бравады четко просматривалось беспокойство Данилы.

– Раньше все наши мертвяки являлись не кем-нибудь, а бывшими заключенными, да их стражами – солдатами внутренних войск, которые те лагеря охраняли. Их, почитай, самыми первыми вакцинировали, и все они давным-давно обветшали. Потому и медлительные, и одежи на них почти не осталось. Пока в коктейле Молотова их с головой не искупаешь, не горят совсем, да и в группу больше пяти-шести, максимум десяти, они никогда не собирались. А эти – в одежде; значит, селяне. Шустрые. Иными словами – «свежие». Мы пока в авангард палили, вся опушка шевелилась. Ничего на ум не приходит?

В глазах Данилы мелькнул ужас.

– К утру нам надо быть в городище – пусть отцы-старцы думу думают. Наляжем на весла, теперь время не нам на руку. Торопиться надо! – панический страх сквозил в словах Данилы. – Гребите! Что есть мочи гребите, мы сейчас со смертью в гонки играть начали!

Мальчишки переглянулись, от былой бравады не осталось и следа.

– Чего это? Беда, что ли? Дядь Лёш? Че нам делать-то теперь?

– Не дрейфь, мальцы, Бог не выдаст, свинья не съест. Прорвёмся!

Весла с шумом вонзились в плоть реки, толкнув челнок навстречу рассвету.

***

Бессонная тяжелая ночь давала о себе знать. Человеческие силы не безграничны: охотники разделились, чтобы иметь возможность отдохнуть. Данила с Сергеем уснули почти мгновенно – беззаботным первобытным сном. Егор с дедом налегли на весла, коротая ночь разговорами под размеренный плеск волн, бьющихся о корпус утлого суденышка.

– Дядь, а дядь? А ты где навострился так ловко зомбаков мочить? Я бы ни за что не догадался их бензином полить.

– Как ни крути, а годы берут свое: и зрение уже не то, да и слух подводит… Лет десять тому назад я стоянку еще до их появления снял бы. И патроны бы уберегли. Что проку на зомбаков дефицит тратить? Никакой пользы. Ты не представляешь, сколько этого добра мы на них извели почем зря, лет на двести бы охотиться хватило… И это – в заводской амуниции! А ее с нашим кустарным самоснаряжением не сравнить. Вот с напастью разберемся, обязательно парус поставлю, стар я уже веслами-то махать…

– Ну а всё-таки, в чем секрет? Или у тебя система какая есть? Приемы там всякие?

– Опыт, Егор, просто опыт. Я реагирую на ситуацию, вот и всё. Нет никакой системы. Каждый из наших в городище немало времени провел в боях с мертвяками. Понимаешь, когда смотришь на события через призму прожитых лет, многое воспринимается уже по-другому, да и сама наша память – очень странная штука. Мы вспоминаем события, мысли, связанные с ними; помним, хорошо ли нам было или плохо, а сами эмоции, руководящие нами в те моменты отмирают, и поэтому, оглядываясь назад, мы способны анализировать, делать какие-то выводы. Эмоции принадлежат только настоящему, а может, они его и делают настоящим. Умение контролировать эмоции в критической ситуации и являются важнейшим качеством воина – когда страх не парализует тело, а помогает правильно оценить ситуацию. В первые годы после ядерного шторма зомбарей было хоть пруд пруди: по первой они на нас, а опосля уже и мы на них охотились. Бывали дни, по три-четыре раза с этой гадостью воевать приходилось. Так вот Данила – а по правде сказать, у него прям дар Божий к ратному делу, —проанализировав и систематизировав весь накопленный бойцами городища опыт, разработал для вас курс молодого стрелка. Занятия помогут научиться управлять эмоциями и чувствами, дадут базовые знания о тактике ведения боя, об охоте и об окружающем мире. Вообще, чувства – это непозволительная роскошь в наше время, и только истинные, по-настоящему сильные чувства не поддаются контролю.