Моему милому Г. и всем

причастным.

Пролог

Звёзды над озером. Прохладное утро. Мотылёк в ореоле Луны. Как непривычны все вещи, когда на них смотришь через призмы других параметров. Сдвигаются ракурсы, деформируется оболочка глаз, цвета меняют свою насыщенность и глубину. А я продолжаю сидеть на мосту. Я не обращаю внимания на трансформации. Моё сердце спокойно. Моя душа в невесомости.

Но это только пока…

Конец августа две тысячи восемнадцатого года. Последние календарно летние дни перед бесконечным холодом. В воздухе томится обреченность – ждёт, когда я очнусь и потеряю равновесие. А я просто хочу дать себе волю. Я сильнее этого мира. Я стою наперекор математике. Я ненавижу грубую физику, ненавижу этот до боли чёткий мир – без волшебства, без тайн, без загадок.

Мне нужна магия…

Где-то вдали разливается пунцово-золотое зарево. Гаснут звёзды, бледнеет луна. Теряется невесомость, тревожится сердце. Сегодня я должна уехать из своего маленького светлого рая обратно в серый, унылый город. Сегодня рассеются лучи света и затеряется во мраке незримая линия между жизнью и реальностью. Я боюсь, что в темноте переступлю за ее призрачную грань и дуло пистолета направится мне в спину… "Реальность начинается в момент выстрела." Быть может, эта сегодня прочитанная мной в книге фраза – и есть та самая верная интерпретация человеческой экзистенции?

Интерпретация. Экзистенции.

Действительно ли существует она в научном виде? Был ли когда-нибудь в этом всём смысл и стоит ли давать определение несуществующему? Бесконечные туманные дорожки. Бесконечные неразрешимые вопросы.

Поднимается в воздух пепел моего по-детски измятого, бумажного нонсенса и растворяется, образуя собой страницы, пусть не самой искусной, но самой реальной книги.

И отражается в зрачках читающего.

О нитях капиллярах и пурпурном море

Зимняя девочка прижалась щекой к ледяному стеклу окна. Где-то на другой стороне мира живёт её мальчик вечного лета. Вечной радости, вечного солнца. Тепла.

"Суждено ли нам ещё встретиться?"

Они познакомились на побережье в Мерса-Матрух. Она – гренландская туристка на пару недель, он – мигрант из Дании. Какого было удивление, когда их речь сошлась в понимании. И как было грустно, когда выяснилась правда.

Пускай пару недель – не так много, но всё же время. Совершенно достаточное, что бы души сошлись в переплетении тайн.

В последний день мальчик рассказал ей свой самый любимый секрет – о нитях-капиллярах и пурпурном море.

– Все близкие люди намертво связаны. И не просто, а почти незримыми глазу нитями из тонких капилляров! А когда таким людям приходится уезжать далеко друг от друга, то эти нити натягиваются – именно поэтому становится так больно и хочется плакать.

Девочка с недоверием сощурилась и наклонила голову, пытаясь разглядеть чудо, сказанное мальчиком.

– Правда-правда! Я сам их видел. Стоит только приглядеться в звёздное небо при свете Луны – и ты увидишь пульсирующие красные полосы. В каждой – своё сердце, своё пурпурное море, соединяющее двух людей.

– А порваться они могут?

– Могут. Это я тоже видел…

– И что тогда будет?

Мальчик замолчал, с грустью опустив глаза.

"И что тогда будет?"… немым ответом наступил рассвет.

Неумолимое время не сжалилось и сейчас. Недели пролетели мгновениями. Бесценными секундами по-земному мимолетной, но такой космически-Вечной дружбы.

Прощаться было не только жалко, но и страшно. А если нити не выдержат такого расстояния между ними? Что, если они порвутся и весь мир превратиться в одно бездонно кровавое море?

– Это только воля родителей. Однажды мы вырастем и увидимся вновь: здесь, где больше всего морских ракушек!

Детская вера в искренность чуда. Девочка улыбнулась с осадком печали. Ей давно не двенадцать лет – уже немного за двадцать. Но даже теперь – так тянется грезить…

Может, она бы и хотела улететь жить в Египет. Может, и хотела бы туда, где пески хранят больше всего морских ракушек, а над головой светит вечное солнце. Но теперь это не имеет значения. Она теперь студентка в Копенгагене. А после – обязательно станет врачом, как того желали родители.

"Суждено ли порваться нитям?"

Летний мальчик прижался ухом к раскаленной ракушке. Шум внутренних волн напоминал милый шёпот. На ночном пляже у моря, конечно, хорошо. Но ведь где-то там живёт его девочка вечной зимы. Вечной сказки, вечного снега. Холода.

Возможно, он и вспоминал бы о ней с безмятежной улыбкой, возможно бы ждал мечтательно их новой встречи. Но всему виной – эти тонкие нити. Переплетение тайн переплелось с ними вместе. А расстояние душ – лишь увеличилось.

Одна только часть тайны так и осталась невысказанной, та, которую мальчик не решился сказать девочке. Он знает, если алая нить капилляров однажды порвётся, пурпурное море мгновенно проникнет наружу.

И если это случится – кто-то из них непременно умрёт.

27.08.21

Сказка о гербариумисте и маргаритках

(аллегория)

В моей комнате всегда было тепло и пахло благовониями. Родители не любили это. Говорили, что я так и умру в своём душном цветочном склепе. Не понимая масштабы последствий, они открывали окна настежь, впуская ко мне холодный ветер и уличный смог.

Но что делать, если я родилась нежным теплолюбивым растением? Что, если сумрак нещаден к моим лепесткам?

Я цвела, но не могла распуститься.

Всё изменилось, когда осенним дождливым вечером в моё окно влетел ты. Солнце, что согревает даже ночью, лекарство, что избавляет от тоски и вневременного одиночества. Мой милый гербариумист с другой планеты. Я ведь действительно считала тебя спасением.

Ты ласково называл меня Маргариткой и раз в неделю, по воскресеньям, дарил по одному высушенному цветочку. Махрово-белые роминетт, розовые хабанеры, фиолетовые тассо… У меня появился целый гербарий!… но в нём были лишь разновидности одного и того же цветка…

Хоть ты и был странным, всё же мне нравился. Никто больше не называл меня своим цветочком, не приручал и не ухаживал. Ты стал тонкой гранью между холодным мраком и жизненно необходимым мне светом. Было страшно представить, что будет, если ты вдруг исчезнешь и стихии сольются воедино.

Но я старалась не думать о плохом.

Красочные лепестки, обрамляющие серединку из трубчатых цветочков, аккуратно отрезанные скальпелем стебли – неторопливыми движениями я постепенно заполняла страницы альбома. День за днём, неделя за неделей.

Мне даже казалось, что с тобой я становлюсь прекраснее. Однако моя красота была чрезмерно поддельна. Только посмотри – ты сделал меня искусственной… декоративным цветком, что существует лишь для радости чьих-то глаз.

Как же много времени мне понадобилось, чтобы это понять. Осознать, что тебе нужна была вовсе не я, а моя поддельная прелесть в коллекцию этого жестокого гербария.

И ровно спустя год ты меня срезал.

Сказал, что все мои чувства гипертрофированы, а потому больше не можешь ждать, когда я расцвету. Ты исчез, позволив тьме поглотить свет. Я осталась без солнца, без лекарств. В одиночестве я начала вять и гаснуть. Не осталось и слёз, заменявших мне воду. Мои лепестки постепенно сохли, срезанный стебель болезненно загибался. Альбом с маргаритками безмолвно пылился в нижней полке винтажного комода.