– А я все думал, когда ты заметишь… – Ичан ухмылялся широко, как только мог. – Хорошо вас факторов учат внимательности и бдительности.

– Ты совершенно заболтал меня своим Стивеном! Так все-таки что это?

Волод погнал тягла вдоль стены, через десяток метров она повернула под углом в девяносто градусов. Волод снова последовал вдоль каменного гребня. Еще пятьдесят метров и стена снова повернула, и потом еще раз. На углу где четыре широченные стены смыкались, образуя квадрат, Волод наткнулся на ухмыляющегося Ичана.

– Что это? – снова спросил Волод.

– Это остатки пирамиды. Наверное, в ней жили пирамидники, а то и сам Стивен Отступник. Не читал ли ты об этом случайно в курсе истории за пятый класс?

– Проклятье! Неужели это и правда была пирамида? – Волод спешился, зашел за черту останков каменных стен.

Внутри россыпями лежали камни. Какие-то почти полностью затянуло в землю, другие образовывали валы и небольшие курганы, некоторые формой напоминали разрушенные колонны. На одном из таких камней, похожем на круглый стол, в самом центре квадрата лежали раздробленные кости, черепки глиняной посуды, куски выделанной кожи и меха, и ломоть темного мяса.

– Здесь степняки приносят жертвы Стивену. – сказал Ичан. – Только они называют его не Проклятый и не Отступник, а Милостивец, Заступник и Спаситель. Странно, правда?

– Кочевники поклоняются Стивену? Я не знал этого…

– Кочевники не поклоняются никому. Разве что клинку, луку и тяглу. Об удаче они просят умерших предков. А Стивена… Стивена они просто чтят. Эти подношения знак уважения и благодарности.

– Благодарности за что?!

– Видимо за его учение.

– Бред!

Ичан лишь пожал плечами.

– Или просто вера…

Следопыт и Архитектор постояли у круглого камня. В этом месте чувствовалась какая-то неуловимая свежесть, словно по жилам пробегал тихий ветерок, оставляя ощущение легкости и свободы.

– Странное место, – проворчал Волод, – видимо в таких местах Проклятый и соблазнял легковерные души.

– А мне нравится! – Ичан энергично подвигал плечами. – Едем?

Разведчики оседлали тяглов и двинулись дальше. Через несколько сотен метров от развалин, вроде дремлющий Волод процедил вдруг едва слышно и не поднимая головы.

– За нами следят от самой пирамиды. И на алтаре лежало свежее мясо.

Ичан и вида не подал, что слышит Волода. Он повернулся в седле, наклонился, будто оглядывая подпругу, в одну сторону, потом в другую.

– Ты прав. Я заметил одного. Он пеший, вооружен, идет за нами.

– Прибавим ходу, оторвемся?

– Думаешь, если он сейчас следит за нами пешим, то так же пехом он и до развалин добрался? Тягл у него где-то припрятан, а то и следом идет, тяглы у них обучены, что твои прорабы. В степи нам от кочевника не уйти. Думаю надо его отловить. Порасспросим о том, о сем, а там видно будет.

Волод зевнул, потянулся.

– На «куколку» будем брать?

– Да нет, «куколку» он враз раскусит. На «раздор» возьмем. Я – «раздорщик».

– Кто бы сомневался, – буркнул Волод.

Через час путники устроили вечерний привал.

– Где наш дружок? – Спросил Волод, снимая с огня котелок с похлебкой.

Ичан усмехнулся.

– Да разве его увидишь? Залег где-то, да и темнеет видишь быстро. Не беспокойся здесь он, никуда не делся. Ты много-то не ешь, тяжело будет за степняком гоняться.

– Верно, – согласился Волод, откладывая ложку.

А Ичан напротив взял себе добавочки.

– Слушай, Ичан, ты я заметил, ремень свой красивый никогда не снимаешь. Живот не режет?

Следопыт похлопал себя по пузу.

– Такое брюхо не порежешь. А ремень мне удачу приносит, вот и не снимаю никогда.

Минут пять слышалось только аппетитное присербывание Ичана. Доев свою добавку и отдохнув, он сказал:

– Ты вот, господин Архитектор, думаешь про себя наверно – чего этот тупой следопыт все про пирамидников разговоры заводит, и пирамида вишь опять же прямо на пути попалась… Так, господин Архитектор?

– К чему ты клонишь?

– Я пирамидник.

– Что?! Пирамидник?! – Волод вскочил, палаш, будто сам, вырвался из ножен, – Пирамидник!

– ДА! – Ичан тоже вскочил. – Хана тебе, Архитекторик!

Следопыт широко замахнулся своим огромным бердышом. Волод вдруг оцепенел – пока Ичан ворочал свою неподъемную железяку, он десять раз мог проткнуть его прикрытую лишь кожаной рубахой грудь. Перед носом Волода просвистело широкое лезвие. Волод отскочил.

– Зашибу-ууу! – Ичан как перекормленный тягл широко и неповоротливо скакал за Володом, крутил бердышом, а Волод ускользал от его кривых ударов, четко держа дистанцию. Наконец фактору надоела эта карусель, и он красивым как на картинке коротким выпадом проткнул следопыту правую кисть. Ичан взревел и выпустил бердыш, Волод, резво подскочив к нему, звезданул эфесом в висок. Ичан сделал шаг – распустив губы и выпучив глаза, мотнул головой и повалился наземь.

– Фу-уу, – выдохнул Волод.

Он подложил под руку заряженный самострел, и то и дело оглядываясь, принялся вязать Ичану руки и ноги. Закончив с этим делом, Волод стал тащить Ичана к костру, но бросил, едва дотянув его до освещенного места. Фактор отчетливо чувствовал опасность, притаившуюся во мраке.

Волод взял в руки самострел. Вокруг тихо. Мерцали звезды, незаметно выкатились одна за другой луны. Ветер чуть шелестел жесткой травой, всхрапывали стреноженные тяглы. Волод смежил веки, сосредоточился, открылся навстречу степи, ветру, звездному небу, лунам… Он стал вызывать тайное видение, пытаясь проникнуть в темноту и найти в ней врага. Волод уловил движение слева – распахнул глаза… Зеленый ворох! Стивен! Проклятье черной пирамиды! Ичан исчез.

Волод пригнулся и скользнул от костра во тьму. «Нужно уровнять шансы», – мелькнула мысль – теперь и он и его противники на равных, все трое крадутся во тьме, не видя друг друга, каждый напряженно ловит малейший шорох, движение, запах, даже ток воздуха. Посмотрим, кто кого обыграет в этих прятках.

Как кто-то подбирается сзади, Волод почувствовал заранее. Наверняка Ичан – пыхтит как паровая машина. Волод усмехнулся. Подпустить поближе, потом уйти кувырком вперед и в сторону и на развороте снизу вверх болт ему в грудь, предателю.

Ошибка молодого фактора была в том, что он не оценил дистанцию поражения оружия противника. За мгновение до своего рывка, Волод ощутил ослепительную боль в основании черепа, руки будто сковал паралич, Волод упал вниз лицом, сверху навалились, обдав запахом горклого жира, тяглового пота и еще чего-то резкого и душистого. На грани сознания Волод успел различить голос Ичана, скрежет, визг… и провалился во тьму.

Время шло мимо, ускользало, накатывало, скручивалось, сжималось в точку и снова разлеталось ослепительным взрывом в голове, галактике, вселенной…

– Так какого ты рода, вахлак?

Волод пошевелил головой, он лежал на спине на чем-то мягком и удобном. Слова адресованы явно не ему, а голос определенно ичановский.

– Очнулся? Ну, ты, стив тебя в печень, артист! Чуть кисть мне не пропахал! Ты чего так завелся?

Волод стал подниматься, голова была тяжелая от наполнявшей ее боли, руки слушались не охотно.

– Ты прости, не поспел я за этим тягловым сыном! Змеей мимо меня проскользнул. Только я его прихватить хотел, как он тебе кистенем по затылку.

Следопыт помог Володу сесть. Подложил под спину дорожный мешок.

– Прости, меня, Волод, – Ичан впервые назвал Архитектора по имени, – собирались на «раздор» брать бродягу, а получилось на «живца»…

Следопыт поднес к губам Волода свою флягу – на Волода пахнуло хлебным и дрожжевым, зажмурившись, он сделал глоток – питье горьковатое, но на удивление вкусное, небо приятно кольнуло игристыми пузырьками, и в голове слегка прояснилось.

Еле-еле ворочая глазными яблоками, Волод посмотрел на Ичана.

– Пирамидник, проклятый…

– Эко сильно он тебя приложил все-таки… – крякнул Ичан, – ум за разум вышиб… Это же для раздору я! Для раздору, понятно? Чтоб нам пошуметь сильно, да потом чтоб ты меня вырубил, а я тишком от костра отполз бы и степняка прихватил, как он на тебя один на один выйдет. Помнишь?