– Город может не устоять… Нет! В это невозможно поверить! В любом случае в Городе нет войска в вашем понимании. У нас нет бойчаков, конницы, пехоты, боевых соединений… Военная доктрина Города носит пассивный характер. Мы только обороняемся, и оборону держат простые горожане.

Человек печально улыбнулся.

– Много лет назад к северо-востоку отсюда в цветущей долине стояла Пирамида. Поставил ли ее сам Стивен Милостивец в начале времен или его люди в более поздние века, мы не знаем. В пирамиде жили Мудрые, строящие жизнь свою на основах добра и истины. Они делали много хорошего племени, что кочевало в тех местах. С годами степняки селились вокруг пирамиды, строили трехскатные дома из земли, дерева и камней, учились обрабатывать землю… Можно даже подумать, что они строили Новый город.

Незнакомец достал тяжелый мех, налил в роговые кружки себе и Володу.

– Пей.

Волод глотнул, это оказалась не буза, а тонкий травяной настой, чуть забродивший, но душистый и терпкий.

– Пятьсот лет назад в землю Пирамиды из Города пришла Калатная Испиция. Горожане принесли машины, мечущие огонь, способный сжигать даже камень. Камень Пирамиды горел, трескался, крошился… Рухнули колонны, обрушились своды, пирамида была разрушена. Потом Калатная Испиция пала на степняков. Сгорели и дома, и люди, и вся долина была выжжена дотла. Эти земли долго оставались пустыми, потом на них пришли мы – глузги. Остатки сожженного племени присоединились к нам и рассказали историю своей земли.

Какое-то время в шатре царило молчание.

– Мы хотим, чтобы Ичан привел Калатную Испицию. И чтобы она уничтожила Грейта, пока он не уничтожил нас… и Город.

Волод спрятал лоб в ладони.

– Карательная экспедиция… Пресвятой Ковчег, а нам говорили, что Город никогда… никогда… Кто ты?

Волод вскинул лицо, острым взглядом впился в незнакомца.

– Кто ты?

Темный человек снова улыбался, пока наполнял кружки.

– Короткий вопрос… Я – таимник. Вы называете нас словосильными колдунами.

– Словосильный колдун? Но это же сказки!

– Помнишь Колдуна в городе?

– Того, что напал на нас?

– Да. Слишком слабый и не слишком умный… Ты слышал его Голос?

Волод сразу понял, что имеет в виду его собеседник.

– Да…

– А мой Голос?

– Слышал.

– Слышал, но не подчинился ему! А любой, совершенно любой человек и галман, и бойчак, и степняк, и горожанин даже с угрозой для жизни бросился бы исполнять приказ, отданный Голосом. Потому что в этом Голосе – СИЛА. Вот смотри…

Таимник распахнул епанчу и показал тяжелый медальон темного серебра.

– Видишь, эта сила обозначается округлым трезубцем и читается как «ПСИ», вы называете ее Вакана. В тебе есть эта сила.

Волод помолчал, переваривая услышанное.

– А Ичан? Он тоже владеет такой силой?

– Нет. Ичан другое дело. Все люди делятся на три вида – сильные, то есть обладающие силой, слабые, не обладающие, и пира… те, кто находятся вне силы. Так вот Ичан как раз такой. Сила не действует на него, но и сам он не может ее использовать. Глупый Колдун с Окраины слишком многое напутал. Ведь это не Ичан, а ты – начальник в Городе?

– Я – Архитектор.

– Да, да, это я и имел в виду. Некоторые из вас обладают силой, но лишь единицы умеют пользоваться ею, те, кто правят. Твоя сила велика, ты мог бы стать самым главным в Городе, его галманом.

– Невозможно. У Города не может быть галмана…

Таимник глубоко задумался.

– Это ты должен сейчас проходить обряд, а не Ичан. – сказал он, наконец.

– А что это за обряд?

– Туй. Вы называете его свадьба.

– Свадьба? Но с кем?

– С женой галмана конечно. Ичан дал согласие породниться с галманом Килиданом самыми священными узами – через жену. Ичан дал клятву жить одной жизнью с галманом, а это значит, что Город отныне живет одной жизнью с племенем глузгов. Ичан должен привести Калатную Испицию и сражаться за племя.

– Но… но ведь Ичан не имеет такой власти! Он никогда не сможет организовать карательную экспедицию в степь. Да Ичана просто не допустят даже до приемной Главного…

– Тогда он умрет. – Голос таимника холоден и бесстрастен, – Для клятвопреступников закон один – мучительная смерть.

– Почему ты рассказываешь мне все это?

– Ты наделен силой, хоть и не управляешь ей. Пути сильных прокладывают они сами. Я не знаю, какую роль ты сыграешь, но она будет значительна. Ты – наделен силой. Если бы у нас было время, я смог бы научить тебя пользоваться ею. А пока, я могу только попытаться направить твою силу в нужное мне русло. Ты останешься здесь, а Ичан отправится в Город вызывать Калатную Испицию. Вы оба нужны нам. Я правдив с тобой.

Волод долго молчал. Когда он заговорил, голос его зазвучал весомо и объемно, он заполнил тесный шатер и заставил дрожать огонек светильника.

– Если кто-то и может убедить Город начать активные военные действия против Грейта, то только я. Я – Посвященный Архитектор-фактор! Я вернусь в Город, принесу на Совет Архитекторов доказательства реальной угрозы Городу. Я сделаю это! Но сначала мне нужно выполнить свою миссию, иначе мои слова не будут иметь никакого значения. Архитектор, не выполнивший задание Города, лишается статуса. Я должен выполнить свою миссию… Для этого я должен быть свободен! Я должен быть свободен!

– Ты должен быть свободен… – как эхо повторил таимник. – Ты должен быть свободен…

Темный шатер потерялся в ночи, Волод шел по степному стану. Вокруг царила глубокая ночь, праздник кончился, лагерь затих. Только дозорные с факелами и часовые у костров перекрикивались друг с другом через темноту.

Волод был один, почти без оружия, без тяглов – один посреди чужого племени, которое, прояви он неосторожную враждебность, уничтожит его, прихлопнет, смахнет хвостом как тягл водня, не задумываясь ни на секунду. Волод был один, но с ним были его умения бойца, разведчика, фактора.

Волод усмехнулся про себя – с ним еще два подарка таимника – первый пояс-меч, гибкая, острая как бритва полоска стали в кожаных ножнах, которую можно носить, скрутив и застегнув на поясе как ремень, носить скрытно, так что никто не догадается о смертоносном клинке. Второй дар таимника напоминал о себе тупой саднящей болью под языком. Сейчас о нем лучше не думать, сказал себе Волод.

Ночь перевалила за середину, рассвет близок, действовать нужно быстро. Волод опустился на землю. Сел, расправив спину и расслабив плечи, открыл лицо небу. Он вызывал видение.

Пространство вокруг фактора раздалось, он вошел в него, раскрывшись, слившись с ним. Оно вбирало в себя остывающий воздух, почву, травы, протоптанные в лагере тропы, кибитки, шатры, спящих людей, часовых. Видение расширялось и расширялось, теперь Волод не просто видел, а будто вмещал в себя весь этот кочевой стан. Это сложно и очень болезненно, охват стал очень широк, и на видение уходило огромное количество сил… вот последнее усилие, рывок, напряжение, боль – яркая вспышка в сознании… все. Волод увидел все, что хотел.

Он упал навзничь, он лежал, он смотрел в небо, но глаза были слепы после звездной вспышки. Он отдыхал, он тратил драгоценное время, но нужно восстановить силы, нужно привыкнуть к обыденному зрению.

Через пятнадцать минут фактор бесшумно и уверенно заскользил во тьме. Он огибал шатры, обходил часовых, он точно знал куда идет, и подошел к деревянной клетке. Клетку охраняли двое.

Первый ничего не почувствовав упал лицом вниз и остался жить, второй успел хлестнуть воздух клинком, но не успел крикнуть, захлебнувшись кровью из перебитой гортани.

В клетке сидел человек, Волод подошел к нему. Человек заулыбался, приник лицом к прутьям.

– О! Ты – хозарь! Я думал ты не бойчак, не годный мужчина! А ты – хозарь! Ты так легко свалил двух бойчаков, ты сильный… Значит я тоже сильный! Ведь я смог свалить тебя! Значит я тоже хозарь!

Волод сплюнул на землю.

– Ты – Джилька, бестолковый вахлак, никудышный воин и неудачливый вор. Завтра тебе сделают… плохо тебе завтра сделают.