Он осветил зажигалкой циферблат часов – половина третьего утра.

– Лежу здесь, как самый настоящий бомж – он горько усмехнулся – А ведь идти то и в самом деле некуда. И что мне теперь пить эту проклятую водку, пока не сдохну где-нибудь в подвале или под забором? Пожалуй, пора действительно ехать в Воронеж – это единственный выход. Голова опять болит. Пора прекращать пить. Надо будет найти какой-нибудь магазин, купить что-нибудь поесть, сигарет и все же водки – трясет всего. Растяну её как можно дольше. Надо будет потом сюда вернуться – посушить джинсы и ботинки, а после этого идти на вокзал. Пару дней переночую там – может вещи найдутся. А потом в Воронеж.

Одевшись, он пошел к выходу. Спотыкаясь в темноте, он чиркал зажигалкой, пока, наконец, не нащупал входную дверь. Изгнанник толкнул её, но дверь не поддавалась. Толкнув её ещё несколько раз, он понял, что это бесполезно – дверь заперта снаружи.

– Ещё этого не хватало! – Вадим сплюнул с досады.

Это был подвал одной из многоэтажек, каких много в крупных городах. Выход из него был всего один. Изгнанник обошел весь подвал в поисках ещё одной двери и, так и не найдя её, вернулся назад.

– Час от часа не легче! – подумал он со злостью – И что мне теперь делать?

Вадима сильно мучило похмелье. В горле пересыхало. Надо было раздобыть воды.

– Ладно, дождусь дня. Днем то уж, наверняка откроют – решил он и вернулся на трубу.

Изгнанник улегся на прежнее место. Но спать больше не хотелось. Он сильно нервничал, не зная, что ждет его дальше. Сколько вот так сидеть в этом подвале, день, два, три или больше? Без сигарет, пищи, воды, спиртного. Больше всего хотелось пить. Вадим встал с трубы и пошел по подвалу. Чиркая зажигалкой, он искал на трубах какой–нибудь кран. Но все краны (в маленьком подвале их было не так уж много) были без "барашков". Открыть воду он так и не смог, как ни старался. Обойдя весь подвал, он снова оказался возле входной двери. Из неё сквозь щели тянуло свежим воздухом. Бедный горемыка приложился носом к щели и начал жадно с наслаждением его вдыхать. Дверь была ржавая. Положив на неё ладонь, Вадим обнаружил на ней целый слой льда.

– Не бомж, а прямо–таки узник!

Он печально усмехнулся и начал царапать ногтями лед, жадно глотая маленькие отцарапанные кусочки. Вскоре ему надоело это занятие. "Узник" начал чиркать зажигалкой, ища какой–нибудь предмет, которым можно отковырять лед. Вскоре предмет нашелся. Это был ржавый кусок железа, валявшийся в углу подвала недалеко от двери. Дело пошло на лад. Отколотив большой кусок льда, он начал его сосать. Через минуту из горла измученного изгнанника вырвался вздох облегчения.

Вадим сунул руку в карман и наткнулся пальцами на флакон с Оксанкиными духами. Он совершенно забыл про него. Подержав немного в руках, изгнанник с размаху швырнул его в стену. Флакон разбился. В подвале приятно запахло духами. В сырости, духоте, темноте, отсутствии воды, пищи и сигарет этот приятный запах его жены очень цинично напоминал изгнаннику о той, которой он был обязан всеми своими мучениями. Вадима давило чувство собственного бессилия и обреченности.

– До чего я докатился – печально подумал изгнанник – И все из–за этих проклятых нелюдей. Спят сейчас вдвоем в теплой постельке в моей квартире и горя не знают. Довольные, суки! А я тут подыхать должен в этом подвале! Вешаться должен, как жалкий трус! А почему я должен подыхать, а не они?! Где справедливость?! Нет, вы мне за все ответите! Никакой воронежской области! Никакого дома в деревне! Я вас просто убью обоих и пусть со мной потом все что угодно будет!

Он долго злился и обдумывал планы убийства своей жены и её любовника. Но планы эти были один наивнее другого.

Через два часа на двери кончился лед. "Узник" съел его весь. Донимала головная боль и желание закурить. Низкий потолок подвала, сырость и духота давили на психику. Еще через час снова захотелось пить. Измученный похмельем организм несчастного требовал воды. Вадим снова обошел весь подвал. Теперь он искал окно, что бы, высунув в него руку, набрать пригоршню снега для утоления жажды. Но на всех окнах, как назло оказались решетки с очень мелкими дырочками. Испытав очередное разочарование, "узник" снова вернулся к двери.

В дверные щели начал пробиваться солнечный свет. Это дало горемыке надежды. Он принялся стучать в дверь. Стучал долго и отчаянно. Но его усилия были напрасны. Вадим посмотрел на часы. Было без двадцати девять. День недели – суббота.

– Значит в ЖЭКе выходной и меня отсюда выпустят не раньше понедельника – ужаснулся изгнанник – и то, если сюда дворник придет или какие–нибудь слесаря.

Это открытие окончательно вывело его из себя. Схватившись за голову, он отчаянно завыл и что есть силы принялся долбить ногой дверь. Но вскоре понял – бесполезно. Выходной день. Дом находился на отшибе. Люди здесь ходили мало. Дверь подвала находилась на торцевой стороне многоэтажки. Окна квартир на эту сторону не выходили. Соответственно никто слышать стук из подвала не мог.

– За что мне всё это?! – выбившись из сил, он присел на корточки возле стены. – Нет, я просто должен их убить. Ворвусь вечером, а еще лучше ночью в квартиру и пырну её ножом. Хорошо бы они там вместе были – Сергей же может и дома быть у жены. Надо их выследить, а потом ворваться и перерезать обоих – сначала его, потом Оксанку.

Вадим представил себе эту сцену: на полу в предсмертных судорогах лежит любовник его жены и Оксанка, в ужасе забившаяся в угол комнаты, и он, Вадим, всаживающий в неё заточенный кусок арматуры. Изгнанник скривил рот в злорадостной улыбке. Потом сразу на вокзал и в Воронеж.

Весь день, а за тем и следующий Вадим просидел в подвале, время от времени стучась в дверь. Озлобленный он точил об стену найденный кусок арматуры. Это убивало время. Злость прибавляла сил измученному "узнику".

Без воды с похмелья в душном подвале было действительно очень тяжело. Несколько раз с Вадимом случалась истерика, но деваться было некуда, приходилось терпеть.

В воскресение похмельный синдром ослаб, но во рту у бедного горемыки было сухо. Вдобавок у него проснулся аппетит и, промучившись от голода, Вадим вечером долго не мог заснуть. Мерещился запах жареной курицы с хрустящей корочкой, салата «оливье» и других блюд, которые любил несчастный изгнанник. Ныл пустой желудок.

На следующее утро тонкий луч света, пробившись через крошечную щель в решетке окна ударил прямо в лицо, спящему на трубах изгнаннику. Проснувшись, Вадим, как всегда, не сразу сообразил, где он находится. И, как всегда, у него сразу испортилось настроение.

– Уже понедельник – облизнув пересохшие губы, подумал он и скривил рот в мрачной усмешке – жизнь продолжается.

Но, все же, на сегодняшний день у Вадима были надежды. Ведь, сегодня его могли выпустить из "заточения".

И действительно вскоре он услышал стук лома, доносившийся с улицы. Дворник колол лед.

Стук медленно приближался.

Не помня себя от радости, несчастный горемыка вскочил с трубы и быстро подскочил к оконной решетке. Сначала он ничего не увидел. Пришлось немного подождать. Вадим был готов подпрыгнуть от нетерпения. Потом в узкую щель он разглядел высокого худощавого старика в желтой телогрейке и серой солдатской шапке.

Изгнанник отчаянно заколотил кулаками в решетку.

– Ради Бога помогите – неистово орал он –¬¬ Меня в подвале заперли.

По всей видимости старик был глуховат. Он продолжал долбить лед, не обращая на стук никакого внимания.

– Дворник!!! – Вадим продолжал колотить решетку – Выпустите меня, четвертый день здесь сижу.

Он долго ещё кричал и стучал в решетку. Наконец, глухой дворник насторожился. Воткнув лом в сугроб, он недоверчиво посмотрел в сторону окошка, за которым несчастный "узник", обезумевший от голода, духоты, похмелья, отсутствия воды и сигарет, что есть силы бил кулаками в решетку. Старик не спеша подошел к окошку и недоверчиво спросил: