Глаза Эбби выдают эйфорию чувств, но голос ее звучит неуверенно.

– Из того, что вы поведали, я пока вижу только намек на плагиат, изощренно прикрытый эксплуатацией современных технологий. Однако спасибо за лекцию. Последнее дополнение для меня в новинку, – за своими словами Мириам прячет растерянность. Ей необходимо переварить услышанное. Но в душу уже успевает заползти что-то тревожное и неприятное.

– Надеюсь, ваше мнение изменится, когда вы увидите галопротатип, – слышит она голос девушки.

– Ну что ж, тогда вперед! Сделаю себе культурное харакири.

– Опа! Прикольно сказано! Надо записать. Пойдемте. Как раз успеем что-нибудь посмотреть. А там уже и посетители начнут стягиваться…

***

Они заходят в огромный зал яйцевидной формы, рассеченной стеклянной линией пола. Нижняя часть полусферы заполнена водой; на дне руины затонувшего города, среди них плавно движутся косяки разноцветных рыб. В зале никого нет, кроме нескольких персонал-роботов, устанавливающих что-то в центре.

– Аллегория Прототипа. Вечный Двигатель, – поясняет Эбби.

Вдоль диаметра верхней полусферы зала висят в воздухе виртуальные бюсты Прототипов. Возле каждого – сенсорная панель управления. Глаза писателей излучают мудрость веков; некоторые из них подмигивают и поводят головой, приглашая женщин подойти к ним.

– Не обращайте внимания, – говорит Эбби. – Их еще не настроили. Сейчас персонал-роботы закончат с обелиском и займутся этим, – она усмехается: – У нас, как всегда – самое главное в последнюю очередь.

Они проходят мимо десятка Прототипов и останавливаются у бюста Чехова. Тут же сквозь пенсне их пронзает насмешливый взгляд, бородка мэтра шевелится в полуулыбке.

– Итак, наш проект «Круги на воде» визуально отображает творчество М-Эпигонов, основанное на Канонах Прототипов, которых вы видите в этом зале, – поясняет девушка. – Само название проекта – метафора, рожденная творческим всплеском от брошенного в воды нашей истории литературного Канона. Их названия находятся на сенсорной панели, которую вы видите. Вы можете выбрать любой Канон Прототипа, коснувшись соответствующей кнопки. После чего появится его визуализация в современной интерпретации М-Эпигона. Естественно та, которая в данный момент занимает лидирующее положение в рейтинге всех М-Эпигонов этого Прототипа. Кроме того, можно выбрать и остальные творения – в порядке убывания рейтинга.

– Надеюсь, сами Каноны так же присутствуют в этом списке? – спрашивает Мириам.

– Нет. Только их интерпретации. Редакционный совет посчитал, что наличие Канонов в данном проекте будет рудиментарным. Они вызывают устоявшиеся во времени и истории ощущения. Соответственно, не вписываются в парадигму квазимодернизма – постоянный поиск новых ощущений на базе уже созданного. Это то, о чем говорил руководитель проекта. С Прототипами знакомятся только в начальной школе. Потом о них обычно забывают.

– Но… – Мириам застывает в растерянности. Она пытается осмыслить сказанное. У нее ничего не получается. – Вы тоже считаете, что это правильно?

Девушка мнется, смотрит под ноги на стайку рыбок, проплывающих мимо.

– Мой взгляд не противоречит мнению Редакционного совета. В основном, – произносит она наконец. – Не хотите выбрать какую-нибудь интерпретацию? У нас мало времени. Вот-вот начнут собираться люди.

Мириам подходит к бюсту Чехова, смотрит на сенсор. Недолго думая, касается кнопки с названием «Чайка».

Бюст писателя медленно сворачивается, улыбка вместо насмешливой становится кислой, а потом и вовсе исчезает.

На этом же месте возникает темная дорожка аллеи с черными метлами кустов по сторонам. Впереди она упирается в мрачное строение, похожее на ветряную мельницу. Из пор строения сочится бледная жидкость, стекая на землю. Издалека слышны бурлящие звуки какой-то субстанции. Атмосфера мрачная, в черно-багровых тонах.

На переднем плане возникают два существа. Одно большое, угловатое, нескладное, в драном сюртуке и с иглами ирокеза на голове. Второе маленькое, с птичьей головкой, в лохматом черном балахоне.

Идут в сторону ветряной мельницы.

Большое существо. – Из каких фантазий ваш прикид как у лошицы? Это утилитаризм или фенька чудесная? (голос ровный, механический, скорбный).

Маленькое существо. – Это мой манифест отстою реала. Я в жопе. Слегка глюканула (писклявый фальцет, как выхлоп из гелиевого шарика).

Большое существо. – Отчего? (клешня руки касается лба и застывает). – Врубиться с ходу дай… Вайтлс ваш респект, папик ваш не в олигархах, но все ж битков немеряно на майне. А я в режиме многозадачности. Получаю фуфло, да еще налоги дерут, как герлу на гэнгбэнге.

Маленькое существо. – Респект не в бабках. И старый бубен иногда звенит.

Большое существо (с механической болью). – Это виртульно. А в реале я да куча подсосов. И зарплата тройка тугриков. Бухла и галокурева надо? Надо. Вот тут и верти яйцами.

Маленькое существо (глядя на строение, в котором проявляется розовая ширма). – Скоро порево начнется.

Большое существо (подхватывая тему). – О! Я тащусь от свингеров. Играть будет Заплечная. По ментальным мотивам «Белой Снежки и ее гномов». Они в энергетическом шоке друг от друга, и сегодня их астралы сольются в едином порыве самоизвержения. А у наших с вами астралов нет общих тёрок. Я млею от вас, не могу вдыхать этот мир, каждый день по шесть раз врубаю ваш ментал и гоняю в кулак. Вы индифферентны к моим позывам. Это ясно, как пень. Я смирился. У меня нет фантов, подсосы окружают меня… Кому нужен такой отстой?..

Маленькое существо. – Не ссыте. (Залазит пальцами под мышку, достает их и нюхает). Ой, что это?.. Ваши посылы трогают меня, но в то же время мне забить на них. Еще один облом.

 Большое существо нервно дергается, словно его ударили током. Из-под него вырывается струя синего дыма. Бурление на заднем фоне становится громче.

Мириам прикрывает глаза. Потом открывает их, пытаясь увидеть мир по-другому.

– Почему у него идет дым из задницы? – она цепляется за этот вопрос, как за соломинку.

– Таково видение М-Эпигона, – с воодушевлением отвечает Эбби. – Думаю, это аллегория Вечного Двигателя. Перетекание энергии в разные состояния, вечное коловращение природы. Замкнутый цикл, в котором замешаны бесконечное движение, декаданс распада и легкое отвращение к окружающей действительности. Лично у меня это вызывает ощущение нестабильности нашего бытия. Чего-то преходящего, но в то же время извечно существующего…

Мириам выжидает, с каждой секундой она постепенно приходит в себя.

– А откуда столько вульгаризмов и стойкого сексуального подтекста? – задает она еще один вопрос.

– То, что вы называете вульгаризмами – это устойчивые словоформы, взятые из разных временных периодов нашей истории. С одной стороны, они подчеркивают эмоциональную непосредственность персонажей. С другой – склеивают временное наложение в пределах одной сюжетной конструкции. Что же касается секса… Видите ли… Это то извечное, что всегда будет в ходу. Из области инстинктов, которые являются составной частью каждого из нас. В отличие от приобретенного, которое зависит от культурной и социальной среды, в которой мы выросли. Например, инстинкт потребления может развиться не у каждого. То же самое о власти и желании разбогатеть.  Последние исследования в этой области указывают на то, что сегодня у людей зарождается новый инстинкт – слепого поиска новых ощущений. Пока ему не дали определенного названия, теоретики спорят.