– Офигеть, – с восхищением произнес Клим. Налил себе рюмку водки, залпом выпил. – И чего в результате? В этот бред что, кто-то верит? В то, что он типа бог?

– Да, – кивнула Берта. – В этот бред, как ты его назвал, уже поверили миллиарды – на данный момент он контролирует несколько чудовищного размера сегментов нашей галактики, и уже подгреб под себя большую часть Контроля, с которым до того хорошенько порезвилась официальная служба, и тем существенно его ослабила. Мало того, он сумел добраться даже до Берега, и, кажется, начал насаждать свои порядки там… так, дорогие мои? Или пока нет?

– Мы слишком мало видели, но, как мне кажется, это возможно, – медленно произнес Ит. – Давайте пока без подробностей. Рыжий, всё окончательно встало на свои места. Мы были полностью правы, да и там он нам тоже не солгал. Но… так. Стоп. Давайте по порядку, хорошо? А еще лучше – по годам. Меня поражает скорость, с которой он действовал. Мы были во фрактале, но вы – в реальности, поэтому лучше, думаю, ориентироваться на ваше время, верно?

– Согласен, – кивнул Фэб. – Смотрите, что получается…

Вся «операция», которую провернул Ри, к настоящему моменту насчитывает семь с половиной стандартных лет, если считать по времени Русского Сонма, как все привыкли. Для таких масштабов это ультракороткий срок, просто невероятный срок, но если вдуматься…

Первый год. Ри вместе с Бертой уходит к Бардам. Почему? Связь. Контроль, с которым он много лет тесно сотрудничал, способен обеспечить такой уровень и такую скорость связи, какую не даст ни одна из существующих транспортных сетей. До этого он готовился, тут он приступает к активным действием, а именно – перехватывает управление над кластером, убирая Огдена и его окружение, в том числе Гарая, с глаз долой.

– Неужели он их убил? – с восхищением спросил Скрипач.

– Да что ты, нет, конечно! – помотал головой Кир. – Работают они у него, под началом. Оба. В рот заглядывают.

– Понятно…

Второй год. Берта уходит со станции, и находит Фэба с Киром, параллельно она выходит на связь с Маден, и, соответственно, с сопротивлением…

– А где вы-то были, кстати? – с интересом спросил Ит.

– Сперва на Орине, потом – убрались оттуда к Маден, потому что больше было некуда, – признался Кир. – Вообще, мы слегка растерялись в первый год. Потому что вообще непонятно оказалось, что делать. Да еще и слухи пошли, один другого краше. Словом, идея с Орином оказалась, мягко говоря, не очень, и вовремя мы оттуда смылись… если это можно так назвать. На самом деле нас точно так же отпустили, как и Берту, как позже выяснилось.

– Дальше началась форменная чехарда и неразбериха, потому что ситуация, которая стояла до того на месте, стала вдруг стремительно развиваться, и совсем не туда, куда мы планировали, – продолжил за него Фэб.

– Потому что к окончанию второго года господин Торк воздвиглись в полный рост, и стали изъявлять свою волю уже открыто, – мрачно произнесла Берта. – Он нас троих… как бы сказать… вызвал к себе. Точнее, нас к нему в буквальном смысле отконвоировали. Очень мягко, очень деликатно, но… – она замялась. – Довольно настойчиво. И вот тут-то мы и получили от него главное откровение.

– В тот раз он впервые назвал себя богом, – Фэб тяжело вздохнул. – Богом, который идет из одной бесконечности в другую. Богом, который должен определить путь. Богом, который, по его словам, должен привести этот мир к абсолютному совершенству, исправить его, доделать то, что не сделано по сей день.

Отец Анатолий смотрел на Фэба расширившимися от ужаса глазами.

– Это… серьезно? – почему-то шепотом спросил он.

– О, да, – кивнул Фэб, а следом за ним кивнули Берта и Кир.

– Там довольно сложная теория, – продолжил Фэб. – Он говорил долго в тот раз, но я могу в общих чертах объяснить всё кратко. По его словам Истинный Бог когда-то, может быть, в самом начале времен, осознал, что, будучи Богом, он не сумеет проникнуться своим творением и в полной мере разделить его судьбу. И он… разделился. На части временные и постоянные. На бесконечные цепи вечной жизни, и бесконечные воплощения. Он придумал себе некий путь, и вознамерился его пройти, чтобы потом, соединившись с самим же собой вновь, обрести прежнее могущество, но с новым осознанием.

– Угу. А сейчас он, получается, проникся, осознал, и решил соединиться с самим собой обратно, чтобы, значит, подарить миру новый порядок, и всё станет зашибись, – произнес Скрипач задумчиво. – И в процессе он решил убрать, так сказать, отходы собственного производства, коими счел нас. Я не совсем понял, кто такие мы в этой его теории?

– Сдерживающий фактор, – вздохнула Берта. – Что-то, что его до поры, до времени подтормаживало, не давало слишком быстро действовать. Нечто, нужное для осмысления каких-то деталей и процессов.

– Да-да, верно. Нас он сравнил со скорлупой яйца, плацентой, и еще кучей других неаппетитных вещей, – заметил Скрипач. – Это когда он перед нами на Берегу изгалялся. Кстати, у него и там уже действительно приверженцев полно, как мы поняли. Кого-то он даже там обработать уже успел.

– Чудовищно, – покачал головой отец Анатолий. – Ни одна нормальная церковь никогда в жизни…

– Нормальные его и не приняли. А вот другие – за милую душу, – Фэб отвернулся. – Но ты ведь понимаешь, Толя, что нормальные ему не нужны, а нужны благонадежные. Дальше, думаю, догадаться будет несложно.

– Знаете, что самое смешное в этом всём? – вдруг сказал Кир.

– И что же? – мрачно произнес Клим.

– Да то, что этот хрен с горы всегда был если не атеистом, то агностиком, да и то, такой себе из него получался агностик. Наука-наука, а бог то ли есть, то ли его нет, и не всё ли равно, – Кир хмыкнул. – И на тебе, в боги записался. Да не в демиурги какие местного разлива, а вообще, в начало начал.

– Архэ, – тихо сказал Ит.

– Что? – не понял Клим.

– Архэ. Первооснова, первоэлемент, – пояснил Ит. – Это из греческой философии, ну, то есть по Сонму она греческая, а так – подобное понятие есть практически в любой философской системе. Вообще, в принципе, вероятно, вот только, выходит дело, гений действительно ошибся…

– Ты о чем? – нахмурился отец Анатолий.

– Кир сказал, что Торк определил себя, как начало начал, – Ит отобрал у Берты сигареты, которые она до сих пор держала в руках, щелчком выбил из пачки штуку, прикурил. – Точнее, просчитал себя, как архэ, если вдуматься. Но, Бертик, согласись, тут явно не сходится. Не может сойтись.

– У него сошлось, – покачала головой Берта.

– У него – может быть. Но один момент. Он не сумел пройти фрактал так, как это сделала Эри…

– Мы все это сделали, точнее, мы и сейчас это делаем, – возразила та.

– Да, верно. Так вот, он ходил, по сути, только в одной плоскости, время ему было неподвластно, – Ит улыбнулся. – А теперь давайте вспомним, где побывали мы. Понимаешь, Бертик?

Та медленно кивнула.

– Вот и думай. Бог, не бог… Так ли это важно в данный момент? – Ит раздавил недокуренную сигарету в тарелке. Плевать, всё равно одноразовая. – Нам нужно решить, как от него защищаться, и что делать дальше. Как мне кажется, это сейчас гораздо важнее.

– Но в него верят… – начал было Клим, но Фэб остановил его.

– Мало ли во что верят? – он пожал плечами. – Люди охотно верят в любую ложь, особенно при том условии, что ложь эта им льстит и дает чувство превосходства над другими. Да и не люди тоже верят, и я уверен, что он сумеет найти подход и к другим, но это – не важно. В данный момент нам нечего ему противопоставить, поэтому нам остается только одно.

– И что же? – спросил требовательно отец Анатолий.

– Мы должны пройти фрактал.

Гости улетели далеко за полночь, оставив хозяевам неприбранную гостиную и кучу грязной посуды, но хозяева тому совершенно не расстроились, им было на самом деле наплевать на всё: и на бардак, и на посуду, и на окурки в тарелках. Спали в эту ночь все, как убитые – потому что появилось, наконец, ощущение некоей завершенности события, некого окончания, но вместе с тем – нового начала. Фэба, к всеобщему удивлению, после изрядной порции алкоголя совершенно перестало трясти, он успокоился, и даже лег спать в своей старой спальне, настоятельно попросив не трогать его, пока сам не проснется. Конечно, он слегка слукавил, и пару раз за ночь тихонько обошел дом, проверяя, у всех ли всё в порядке, но под утро заснул, наконец, настолько хорошо, что проснулся только после полудня, когда гостиную уже прибрали, а Эри с Бертой решили заняться приготовлением обеда. Скрипач, конечно, не утерпел, вмешался, и поэтому обязанности вскоре распределились следующим образом: Берта и Эри на подхвате, а Скрипач во главе процесса.