Появились багровые отблески, осветили знакомое лицо с вытянутыми в трубочку губами и покрытым морщинами лбом.

   - Пить, - попросила недавняя невольница. - Сабуро, пить.

   Спутница положила на раздутые угли пучок тонких веток. Отсветы вспыхнувшего пламени заплясали по бревенчатым стенам и запертой на засов двери, немного потеснив темноту, до этого безраздельно властвовавшую в избушке.

   Жрица плеснула в миску воды из чайника и протянула Ии.

   Приподнявшись, та вдруг с удивлением заметила на своих руках резиновые перчатки, но тут же вспомнила, что сама надела их перед тем, как делать укол. Морщась, сорвала мокрый от пота латекс и, не забывая о приступах рвоты, потянулась к воде.

   Тошнота не заставила себя ждать, но на сей раз бывшая рабыня смогла с ней справиться. Поворчав, желудок успокоился.

   Тяжело откинув голову на свёрнутые тряпки, девушка вспомнила нежданный эротический сон и криво усмехнулась: "Наверное, это из-за болезни. Галлюцинация, бред и всё прочее. Раньше мне ничего такого не снилось... Ну... настолько откровенного. А парень красивый. Только где же я его раньше видела? В Сети? Вряд ли. Я бы запомнила. Такого не забудешь. А может, сон вещий, и мне суждено встретиться с ним здесь?"

   От этой мысли потрескавшиеся губы сами собой раздвинулись в мечтательной улыбке. Жрица ненадолго вышла, а вернувшись, подобрала подол балахона, обнажив грязные, белые носки и такого же цвета узкие штаны до середины икр, кряхтя забралась на подиум. А размышления недавней невольницы внезапно сделали крутой поворот, отвлекаясь от прекрасного видения.

   "Она же знает, что может заболеть, и всё равно за мной ухаживает. А могла бы просто бросить в лесу... как ту женщину на дороге".

   Путешественница между мирами внезапно ощутила стыд и чувство глубокой признательности к почти незнакомому человеку.

   "Она и в самом деле очень добрая, - всхлипнула Ия, испытывая какой-то странный душевный подъём. - Наверное, когда-то у нас такими были святые".

   Брошенные Сабуро в печь мелкие веточки прогорели, и в избушке вновь воцарилась кромешная тьма.

   Снаружи доносился еле слышный шелест ветра в кронах деревьев. У стены безмятежно похрапывала немолодая женщина с гладко выбритой головой.

   Бывшая рабыня вытерла мокрое от слёз лицо, повернулась на бок, подтянув прикрывавшее её меховое одеяло, и только тут сообразила, что больше не мёрзнет.

   Конечно, это можно объяснить и тем, что нагрелась лежанка, и в избушке просто стало теплее, тем более, что чувствовала она себя по-прежнему очень плохо: накатывала дурнота, в груди хрипело, голова раскалывалась от боли, но тело больше не сотрясала непрерывная дрожь, и хотя бы думать стало легче.

   "Неужели антибиотики всё-таки действуют? - ахнула девушка, нервно облизав сухие, покрытые коркой, губы. - Так, может, я ещё смогу вылечиться? Тогда надо обязательно помочь Сабуро. Это будет свинство, если я выживу, а она нет. Только бы лекарств хватило. Спасибо тётке за её паранойю. Как только чуть оклемаюсь, сразу отложу половину пузырьков для Сабуро, чтобы было честно".

   Окрылённая надеждой, недавняя невольница устало смежила веки, погружаясь в тягучую болезненную полудрёму, когда трещавшая голова не даёт уснуть по-настоящему, а от наваливавшейся дурноты просто ничего не хочется видеть.

   Когда она закашлялась в следующий раз, женщина проснулась, что-то спросив полным тревоги голосом.

   - Всё нормально, - пробормотала бывшая рабыня. Хотелось пить, но она решила потерпеть и не беспокоить свою заботливую спутницу слишком часто.

   Кряхтя, жрица села, явно намереваясь слезть с лежанки.

   Приподнявшись, девушка поймала её за балахон, твёрдо проговорив:

   - Всё нормально.

   И легонько толкнула её назад.

   Очевидно, за эти дни они уже научились немного понимать друг дружку, так как невидимая собеседница, громко зевнув, вернулась на своё место.

   За ночь недавняя невольница то и дело принималась кашлять, но всякий раз чётко повторяла:

   - Всё нормально.

   И только когда жажда сделалась совершенно невыносимой, виновато попросила:

   - Пить.

   Сабуро тут же встала и, с трудом раздув огонь, подала больной миску с чуть тёплой водой.

   И сейчас Ие удалось подавить тошноту. Более того, утолив жажду, она даже немного подремала.

   А вот самостоятельно сходить по нужде, сил уже не хватило. Женщина помогла ей выйти и проводила до угла.

   Кое-как оправившись, недавняя невольница тихо и жалобно заскулила:

   - Сабуро.

   Жрица тут же появилась, и девушке вновь стало ужасно стыдно за свою беспомощность.

   Затянутое облаками небо уже достаточно посветлело, чтобы она, тяжело откашлявшись и вытерев рот, с огорчением заметила на рукаве розовое пятно.

   Сквозь дурноту и шум в ушах недавняя невольница слушала, как её спутница ходила туда-сюда, наполняя котёл водой, возилась у печки и вдруг тихо позвала.

   Приподнявшись, Ия увидела, как женщина беспомощно указывает на топку со словами:

   - Були иджеоста.

   Видя её непонимание, собеседница выставила вперёд сжатый кулак и, выдохнув:

   - Ф-р-р-р, - сдала вид, будто из него что-то выскакивает.