Светлые животы и поблескивающие бока рыб появились сразу в нескольких местах. Техник молча указывал направление, и старик покорно выполнял его распоряжения.
Лодка наполнялась рыбой.
А в душе старика все нарастала и ширилась темная, гнетущая пустота. Ему было все равно...
Война уже сразила его.
В последующие дни, к немалому удивлению своих мюнхенских родственников, старик то и дело стал навещать их в городе, причем почти всегда в некотором подпитии. На вопросы отвечал лаконично и, так как он не любил врать, достаточно точно: в последнее время он здорово приноровился ловить рыбу в этом озере... А в ближайший семейный праздник он собрал всех и устроил пир горой. Был тут и его любимец - племянник Вольф. Ему старик по секрету рассказал все...
Это был тот самый Вольф, приятель Ганса, который принимал деятельное участие в организации зарядной аккумуляторной станции в начале Вольфратсгаузенского шоссе.
На другой же день он вместе с дядей - "дедом" уехал к нему на озеро, захватив с собой солидную сумму денег, полученных Гансом от Мюленберга.
Вот так и пересекаются разные вереницы жизненных событий и, если присмотреться, нет ничего "случайного" ни в самих этих вереницах, ни в их переплетениях и встречах.
* * *
Наступил последний день работы.
Около полудня Ганс медленно подошел к Мюленбергу и сказал безрадостно:
- У меня все готово.
И все-таки инженер дрогнул, - Ганс заметил это по его взметнувшемуся взгляду. Да, это был конец. Только что он сам закончил последнюю из остававшихся операций - проверку параллельности оптических осей луча и видоискателя. Однако Мюленберг сразу овладел собой.
- Так... Хорошо, Ганс, у меня тоже все готово. Как наши "внешние" дела? Там все в порядке?
- Да. Электромагниты на месте. Аккумуляторы проверены, поставлены под зарядку. Сегодня ночью будут готовы.
- А четвертая батарея?
- Уже заряжена,
- Сколько вошло?
- Тридцать пять килограммов. Я думаю, это слишком много, господин Мюленберг.
- Ничего, Ганс, ничего. Чем больше, тем вернее будет эффект.
- Это я понимаю. Но как же вы-то сами...
У Мюленберга вдруг защекотало в носу, грустные глаза его стали влажными. Он привлек к себе Ганса и крепко прижал его к своему большому телу.
- Спасибо, Ганс! Вы единственный человек, который тревожится о моей судьбе. Но... не думайте об этом: у вас и так достаточно забот сейчас. Я справлюсь сам.
Остаток дня они посвятили окончательной проверке действия основных агрегатов машины, затем укладке их в ящики, и, наконец, генеральной "уборке" лаборатории. Все, что могло хотя бы отдаленно намекнуть на последнюю конструкцию ионизатора, было сожжено, сломано, уничтожено.
К вечеру Мюленберг позвонил Вейнтраубу: все готово, завтра можно ехать на полигон. В похвалах и комплиментах нациста инженер без труда различил нотки плотоядного удовлетворения, которые его немало успокоили: очевидно, никакой агрессии не предполагается. Он отослал Ганса отдыхать, принял хорошую дозу брома и рано лег спать - завтра он должен владеть собой, как никогда. Ночь прошла спокойно, даже без сновидений.
Рано утром появились рабочие, машину по частям вынесли вниз, уложили на грузовик. Никто из инженеров "управления" не присутствовал. Шофер легковой машины передал Мюленбергу и Гансу пропуска для свободного прохода на полигон и два бинокля.
На самой окраине города они заехали на зарядную станцию, чтобы захватить аккумуляторы и главную деталь ионизатора - концентрические электромагниты.
Как ни успокоился Мюленберг после вчерашнего телефонного разговора с Вейнтраубом, все же он немного волновался во время этой операции. Это был единственный пункт в его плане, который не контролировался им самим непосредственно. Тут господствовал Ганс. И не столько Ганс, сколько его таинственные друзья - они организовали эту зарядную станцию - мастерскую, они приняли на хранение электромагниты, они заряжали четвертую батарею... А кто они? Что за люди? Достаточно ли они надежны, опытны, осторожны, взрослы, наконец?..
Мюленберг не знал никого из них и даже ничего о них: таких разговоров с Гансом они никогда не вели. Инженер почему-то представлял себе этих "друзей" Ганса, как компанию романтически настроенных молодых людей, увлеченных опасной игрой в приключения, - хотя, трезво рассуждая, он понимал, конечно, что это - неверное представление. И все же - кто они?..
Ганс уверен в них, это - единственное, что было очевидно. Но Ганс молод. Чем больше людей участвует в деле, тем больше вероятность всяких ошибок, оплошностей. Каждая из них может привлечь внимание, навести на след. А теперь так много глаз, которые жаждут увидеть что-нибудь подозрительное...
Да, это было, конечно, самое рискованное место всего плана. Отсюда мог начаться провал...
Погрузкой распоряжался Ганс.
Когда машины остановились, он спрыгнул с грузовика и повел рабочих Вейнтрауба в помещение, похожее на грубо побеленный сарай с широкой двустворчатой дверью. Через минуту они вынесли оттуда три аккумуляторных ящика и стали размещать их на грузовике.
Мюленберг сидел в открытой легковой машине и внимательно наблюдал за людьми.
Последний тяжелый ящик вынесли двое пожилых рабочих зарядной станции.
- "Вот они!" - встрепенулся Мюленберг.
Даже не взглянув на инженера, они пошли было к грузовику, но Ганс крикнул, что там уже нет места, и направил их к легковой машине.
Мюленберг пересел вперед, узкий ящик поставили между сиденьями.
И только когда машины двинулись с места, эти двое, прикоснувшись к козырькам своих кепок, как бы поправляя их, посмотрели прямо в глаза Мюленбергу.
И тут Мюленберг понял, кто такие друзья Ганса и в чем сила Ганса и этих - его собственных друзей, которых он узнал так поздно!..
* * *
Вот и полигон. Вот место, где стояла раньше машина.
Там Мюленберг в последний раз видел Гросса...
Сначала на сердце опускается страшная тяжесть. Потом она будто проникает внутрь, делает сердце каменным, твердым... Хорошо... Сегодня машина будет действовать в третий и последний раз, и она отомстит за Гросса, за Мюленберга, за себя...
