Впереди Лориавель шел Ильхамес и еще двое жрецов. Но сегодня их одежды не были бело-красными, словно они не должны были затмевать собой блеск и сияние новой алы… и ее последовательницы, то есть меня. Мужчины тоже были наряжены в темно-синие мантии, подбитые мелким черным мехом, и я им некоторым образом завидовала. В Стеклянном каньоне было далеко не жарко. И после раскаленных песков Шейсары я с трудом выносила пронизывающую влажную прохладу.

Однако на это словно бы никто не обращал внимания. Вероятно я, как и Лориавель, обязана была выглядеть красиво. А с меховыми мантиями это, видимо, реализовать не так уж просто.

Впрочем, стоило отметить, что, похоже, дочка жреца не зря влила в меня с утра острый, жгучий горло сок тираана. Я до сих пор чувствовала, как он слегка пощипывает желудок и будто бы разливает по венам приятное тепло. Только благодаря ему и удавалось согреться.

Минут через пятнадцать наша торжественная процессия, поглазеть на которую из дивных грибов-домов выходили местные жители, наконец приблизилась к широкой площади. Это было удивительно: вот ты идешь по тропе, окруженной со всех сторон каменными сводами пещеры, словно то был большой тоннель, как вдруг стены исчезают, а ты оказываешься посреди крупной подземной долины.

В самом центре нее располагалась круглая площадь, окруженная восхитительными деревьями с точно такими же розовыми цветами, что росли возле храма Тираанских мужей. По кругу перед площадью, что была вымощена гладкой и прозрачной, как стекло, плиткой, также была выкопана небольшая траншея. Тонкое кольцо, по которому текла голубая искрящаяся вода.

Со стороны это выглядело просто восхитительно! Словно островок зелени среди черных подземных камней. И все это великолепие оканчивалось с одной стороны стеклянно-белой тропой, ведущей куда-то в сторону конца этой долины. К каменной монолитной стене. Вот только стоило приглядеться, как стало ясно, что это и не стена вовсе! А огромный высоченный дворец, выдолбленный прямо в монолите и уходящий в своды пещеры.

Едва мы остановились перед площадью с розовыми деревьями, как Лориавель склонилась к моему уху и прошептала:

– Это Лунная эспланада, – кивнула она в сторону центра площадки, куда мы, по всей видимости, и шли. – Здесь очень красиво, жаль, не видишь ты.

Я сжала ее руку, потому что издать хоть звук сейчас означало признаться в том, что на самом деле я вовсе не слепая. Здесь действительно было восхитительно прекрасно.

– Эспланаду окружает священный Турмалиновый рододендрон, – продолжала она рассказывать то, что я видела и так. – Растение это живет уже много веков здесь. Но лишь с приходом Великого Айша оно зацвело в Стеклянном каньоне так, как сейчас. И цветет вот уже почти десять лет.

А меня снова укололо ощущение сходства. Ведь рододендрон по сути был… розовым. Как рубин – священный камень Иль-Хайят. Впрочем, тут этот цвет звали турмалиновым, а не рубиновым.

– По легенде, когда тысячелетие назад Красная мать вела своих детей в светлое будущее, ее брюшко розовым было, как переливы драгоценного турмалина, – говорила Лориавель, пока мы перешагивали узкое водяное кольцо перед площадью и ступали на гладкие стеклянные плитки. – Но едва война разразилась между шаррваль и лисшах и вынуждены были мы уйти под землю, как священная мать окрасилась кровью и стала ядовитой.

А я вдруг вспомнила старую легенду о том, как в древности мираи изгнали с земли страшных паучьих демонов – хекшаррасов, навсегда запечатав их под землей. Что-то такое объясняла мне тетка в детстве, когда говорила, чтобы я никому не рассказывала о своем нездоровом интересе к паукам. Похоже, в легенде было гораздо больше правды. Хекшаррасы вполне могли быть и не демонами вовсе, а людьми. Шаррвальцами, навсегда изгнанными из города нагов, друзей змей.

Я задумчиво кивнула. Оставалось понять только одно: знают ли о загадочном подземном племени наши правители? Золотой царь и царица, что уже более тридцати лет безраздельно правили Шейсарой…

– Получается, с тех пор Красная мать и стала красной? А до этого ее как звали? – спросила я, чтобы погасить с каждой минутой все сильнее растущее беспокойство. В этот момент мы оказались в самом центре дивной площади, окруженной рододендроном. Здесь пахло сладостью, а воздух казался свежее и чище, чем везде. Слышалось мерное журчание воды, отчего меня едва ощутимо лизнуло ностальгией. В Шейсаре было так много воды… А здесь – нет. Почти нигде.

– Не знает никто, – покачала головой Лориавель. – Но однажды, когда благодаря Великому Айшу и его избраннице мы выйдем на поверхность, дав начало новому племени айшей, Красная мать снова станет турмалиновой. И наладится все…

– Наладится? – удивилась я, в очередной раз задумавшись о том, почему вообще Лориавель так хочет, чтобы это произошло. Чтобы появилось какое-то новое племя, чтобы шаррваль вышли на поверхность. – Разве плохо живется вам здесь?

Девушка бросила на меня короткий взгляд и отвернулась.

– Плохо, Эвиса, – ответила она просто и без агрессии, хотя, похоже, я задала крайне глупый вопрос, не понимая чего-то очевидного.

И она вот-вот должна была мне это объяснить.

– Без солнца болеют шаррвальцы. Наши кости слабы, наша кровь холодна. Лишь соки подземных мхов и колдовских грибов позволяют выживать нам без света огненного светила. Но если лекарств не хватает, то мы умираем, не дожив и до сорока лет. Все дозы уходят младенцам и детям, чтобы племя жило. Бывают иногда хорошие годы, когда грибы и мхи растут хорошо, и тогда больше людей выживают. А иногда вода уходит… и тогда гибнет большая часть всего живого. Нам удается лишь на старых запасах протянуть до момента, когда вновь вернется вода и вырастут новые грибы.

– Какой кошмар, – выдохнула я, чувствуя, как волосы шевелятся от ужаса. – А выйти на поверхность вы не пробовали?

– Пробовали, – тихо ответила Лориавель. – Но таких, как мы, на поверхности убивают.

– Да не может этого быть! – бросила я. – Не стал бы царь так поступать! У нас в Шейсаре куча рас, которые живут в мире и относительном согласии, – фыркнула я, вспоминая небольшие стычки, которые иногда разгорались среди мужчин гарпий и златохвостых нагов. У обеих рас гонора выше крыши! Или склоки между женщинами из сирен и тех же нагинь. Тоже красу неписаную им трудно поделить! Но это все были такие мелочи!

– Мы для змеиных друзей – демоны, – покачала головой Лориавель. – Иногда в плохие годы, чтобы не погибнуть, нам удается оставить некоторых детей наших в Шейсаре. Тайно. Их воспитывают ваши люди. Не зная о том, что на самом деле они шаррвальцы. Но нет другого выхода. Иногда нет. – Она вздохнула, и по ее щеке потекла слеза, которую она быстро смахнула.

У меня сердце сжалось. И что-то кольнуло внутри.

Ведь когда-то много лет назад меня тоже подкинули к двери тетки… Она воспитала меня как родная мать, ни в чем не отказывая, но, впрочем, никогда и не скрывая, что я подкидыш. Кроме меня у тети Жильверы было еще четверо детей, так что рассусоливать любовь-морковь было некогда. Мы по большей части работали, помогая ей с хозяйством, и на нежности времени не хватало.

Но я и не жаловалась. Всяко лучше работать как конь, чем умереть от голода в младенчестве благодаря настоящей матери-кукушке.

А вот теперь оказывалось… что моя мать могла быть вовсе и не кукушкой… А шаррвалькой.

Под кожей словно забегали огненные жучки, перебирая цепкими колючими лапками.

– Все, что пытались мы делать на поверхности, – это возродить нашу богиню, – продолжала Лориавель. – Чтобы сбылось пророчество и вывела она нас в новый мир. И десять лет назад у наших воинов, наконец, получилось. Красная мать силу свою отдала, и явился Великий Айш. Теперь дело лишь за малым. Первое дитя Айша новую эру ознаменует…

Больше слова девушки уже не казались мне таким уж бредом.

– Но почему нужно именно дитя Айша? – уточнила я, механически глядя перед собой и видя, как вдали от огромного каменного замка уже отделилась темная фигура. В окружении примерно двух десятков воинов шаррваль странная пугающая тень стала приближаться к нам. Пугающая, потому что она была значительно-значительно крупнее, чем люди, вышагивающие рядом! – Разве не может Великий Айш вывести вас на поверхность прямо сейчас? Если все так сложно с грибами и солнцем, разве нельзя под предводительством вашего этого полубога, – махнула я рукой немного нервно, видя, как мрачная фигура становится все больше, – просто выйти?