— Жилеты, — рявкнул Репо. — Две минуты до главных ворот, или вы вылетите на своих задницах.

Мы все побежали в сторону лагеря, каждый схватил жилет, где бы мы их ни держали. Дюк вынул из-за пояса нож. Один я сняла с икры, а другой — вытащила из ботинка, но еще один оставила в другом ботинке. Когда я выпрямилась с двумя ножами, Дюк поднял бровь, но ничего не сказал.

Когда мы вышли на улицу, все наши байки были выстроены в ряд рядом с байками Репо, Волка и Кэша. Небо потемнело до такой степени, что появились явные дождевые облака, и я надеялась, что все, что мы будем делать, было связано с тем, что мы будем в помещении. Репо дернул в мою сторону подбородком, я села на байк, надела шлем, и мы подождали, пока они все разъедутся в разные стороны. Я внимательно осмотрела улицы, выискивая знакомые лица в машинах или переулках. — Куда они все направились? — Я поймала себя на том, что спрашиваю, когда Репо просто продолжал сидеть на своем байке на холостом ходу, не выезжая.

— Волк, вероятно, взял Дюка на охоту на своей земле. Кэш, скорее всего, отвез Ренни в Хейлшторм, чтобы выяснить кое-что из его… уникальных навыков.

Я боролась с желанием спросить, в чем заключались уникальные навыки Ренни, и вместо этого спросила, — Куда ты меня повезешь?

С этими словами он задрал футболку, обнажив два пистолета за поясом. — Практика стрельбы по мишеням. — Опустил ее, оставив меня следовать за ним, мой желудок скрутило в узлы с наказывающей скоростью, которую он поддерживал.

Мы проехали тридцать минут из города, пока не добрались до более сельской местности, свернули и припарковались в заброшенном поле. — Здесь? В черте города? —спросила я, снимая шлем, мои волосы вспотели от жары, наблюдая, как на темном от шторма небе вспыхивает немного света.

— Ничего вокруг на добрых пять миль. Это частная собственность. Никто ни хрена не услышит, — объяснил он, слезая с байка и неторопливо направляясь к линии деревьев. Я глубоко вздохнула и последовала за ним, все еще немного сбитая с толку его странно отстраненным поведением. Я имею в виду… мы целовались накануне вечером. Он ласкал меня прошлой ночью. Мы бы сделали гораздо больше, если бы нас не прервали.

Ауч.

Я думала, как девчонка.

Кей научил меня лучшему.

Даже если мы трахнемся, велика вероятность, что на следующий день мужчина будет относиться ко мне не иначе, чем до того, как мы трахнулись. Таковы уж мужчины. Мне нужно было перестать навязывать ему свои мысли и чувства.

— Хорошо, — сказал Репо после долгой, жаркой, отвратительной двадцатиминутной прогулки, остановившись на поляне, где уже были установлены мишени, в манекены, бутылки и консервные банки на поваленной ветке дерева, настоящее стрельбище.

— Часто сюда приходишь? — спросила я, отбрасывая с лица мокрые от пота волосы.

— Некоторые мужчины тренируются в комплексе, но там ты не можешь увеличить дистанцию, — сказал он, пожимая плечами.

— Дистанцию? — повторила я, наклонив голову, чтобы посмотреть, как он заряжает пули из кармана в пистолет.

— Я хороший стрелок, — просто сказал он, за словами не было настоящей гордости, просто изложение фактов. — А как насчет тебя? — спросил он, глядя на меня в первый раз с тех пор, как мы покинули лагерь.

— Я не очень. Я лучше справляюсь…

— В рукопашном, — закончил он за меня, удивив. Откуда, черт возьми, он мог это знать?

— Видел, как ты возилась с Ренни. А потом ты быстро, ловко разняла драку между ним и Дюком. Люди без подготовки не двигаются так, как двигаешься ты. Где ты этому научилась?

— У меня была, э-э, команда инструкторов. Бокс, Крав-мага, уличные бои, что угодно.

— Это заметно.

— Это… на самом деле… комплимент? — спросила я, дразня его улыбкой.

— О, отвали, Мейз. Ты же знаешь, что ты хороший кандидат. У тебя есть свой собственный уникальный набор навыков. Тебе не нужно, чтобы я ласкал твое эго направо и налево.

— Мне это нужно? Нет. Но все равно приятно это слышать. Особенно учитывая, что все остальные очень любят указывать на мои недостатки.

— Если ты искала чирлидерш, то попала не в ту команду, дорогая.

— Чирлидерши? Нет. Но, может быть, я надеялась на товарищей по команде. Впрочем, неважно. Я все поняла.

— Ты поняла?

Я почувствовала, как мои губы слегка приподнялись. — Репо, в этом нет ничего нового. Это дерьмо с сексизмом? Это старое и знакомое. Это насмешки мальчишек на детской площадке, когда я хотела поиграть с ними в полицейских и грабителей, а не в классики с другими девочками. Это порвавшийся лифчик в средней школе. Это школьное давление — быть девственницей и шлюхой одновременно. Это те люди, которые пытались отобрать у меня соединительные кабели, когда я останавливалась, чтобы помочь им на обочине дороги, потому что они думали, что, хотя у меня был здравый смысл, чтобы на самом деле покупать и хранить кабели в своей машине, я была каким-то образом слишком глупа, чтобы знать, как правильно их использовать. Поверь мне, когда я говорю, что знакома со всем этим дерьмом. Во всяком случае, я думаю, что сейчас хуже, когда женщины становятся сильнее и более независимыми. Это как будто делает мужчин еще более агрессивными и жестокими по отношению к нам. Но им всем просто придется собраться и смириться с этим, потому что теперь, когда мы все почувствовали вкус власти, мы не вернемся на гребаную кухню. Приспешникам просто придется приспосабливаться, потому что я не собираюсь никуда, черт возьми, идти.

— Я тебе верю, — сказал он, слегка кивнув. — И я уважаю твою решимость, Мейз. Но я не уверен, что этого будет достаточно, чтобы получить тебе патч.

— Может быть. А может, и нет. Посмотрим. Так мы будем болтать, как цыпочки, весь день или будем стрелять?

— Болтать, как цыпочки? — повторил он, подергивая губами.

— Ты, кажется, ужасно интересуешься моими мыслями и мотивами для парня, — сказала я, пожимая плечами, пытаясь быть небрежной.

— Ты чертов кусок работы, — сказал он, качая головой и поворачиваясь к мишеням. — Ты начнешь первой, — сказал он, забирая мой пистолет и заменяя его своим, так как он был заряжен.

Я кивнула, глубоко вздохнула и отошла на пару футов. — Отсюда? — уточнила я.

— Да, пока этого достаточно, — сказал он рассеянно, но я чувствовала на себе его взгляд.

Я глубоко вздохнула, широко расставила ноги и подняла пистолет, держа рукоятку в правой руке, а левой обхватила переднюю часть рукоятки, чтобы удержать его. На выдохе, как учил меня Гейб, я медленно нажала на спусковой крючок. Выстрел эхом разнесся по пустому пространству, заставив птиц разлететься из своих укрытий на деревьях, когда моя пуля прожужжала и попала в центре манекена.

— Ты можешь сделать выстрел в голову? — спросил он, подходя ко мне сзади, заглядывая мне через плечо, так что я почувствовала его дыхание на своей шее, и, несмотря на изнуряющую жару, я почувствовала, как по мне пробежала дрожь.

— Посмотрим, — сказала я, прицелившись и попав точно в левое ухо.

— Еще раз, — проинструктировал он, но, когда я протянула руки, его рука переместилась на внутреннюю сторону моего локтя, нажимая, пока я не согнула его. — Не зажимай руку, держи ее свободной. — Я напряженно кивнула и снова нажала на спусковой крючок, попав туда, где должен был быть глаз, немного съежившись от изображения, которое я получила в своей голове. — Хватит, — сказал он, отходя от меня и забирая пистолет из моей руки. — Иди и встань перед мишенью.

Я почти уверена, что моя кровь сразу же похолодела от этой инструкции. — Прости, что? — спросила я, повернувшись к нему лицом и сдвинув брови.

— Встань перед мишенью, — сказал он, проверяя обойму, прежде чем посмотреть на меня.

— Ты не можешь быть чертовски серьезным.

— Ты подвергаешь сомнению приказ?

— Я сомневаюсь в твоей меткости и здравомыслии.

На это он усмехнулся. Его рука поднялась, большой палец нежно погладил мою челюсть. — Ты действительно думаешь, что я сказал бы тебе сделать это, если бы был хотя бы шанс, что я испорчу это лицо?