- Здесь нет путешественников, - произнес Назэр.
- Одни только ремесленники, - добавил Элуа.
Воцарилось молчание. Затем Жюльен задал вопрос:
- Почему мужчины и женщины не едят в одном ресторане?
- Супружеские пары встречаются по вечерам и в выходные дни.
- А кто не женат?
- Те ожидают назначения, - объяснил Элуа.
- Назначения?
- Евгеника, - ответил Назэр. - Психологические и физиологические исследования. Вы, конечно, происходите из очень примитивного племени.
- Значит, здесь обходятся без встреч?
Элуа и Назэр переглянулись и продолжали есть галеты. Слуга-робот принес в огромном графине золотистожелтый напиток. Жюльен предложил налить соседям, но те отказались. Тогда он налил себе. Напиток слегка походил на сидр.
- Почему не видно детей? - спросил Жюльен.
- Они в школе или на стадионе, - ответил Элуа. - Домой они попадают поздно вечером.
Жюльена Грэнби обескуражило безразличие, с каким отвечали на его вопросы. Однако в голосе этих людей звучали и мягкие нотки, напоминавшие о покое и каком-то неведомом счастье.
Жюльен замолчал, решив послушать разговоры соседей. Одни говорили об изменениях в атмосферном давлении, другие - о ежедневной выработке маниоки, сборе сладких бататов или о местах для разведения шампиньонов и изготовлении галет из всех этих продуктов. Было похоже, что здесь не употребляли мяса.
Затем Назэр высказал свои соображения относительно цвета неба: он незаметно менялся в течение дня. На любых широтах при заходе солнца краски, как правило, бесконечно разнообразны, но ученые до сих пор не могут объяснить всех явлений, вызывающих бесконечные изменения цветовой гаммы. Элуа и другие стали называть цветовые оттенки. Завязался спор вокруг фиолетово-черного тона, настолько слабо различимого, что он мог быть лишь психологической иллюзией.
Жюльена приятно поразила тонкость этой беседы. Однако у него сложилось впечатление, что жители острова искусственно отгораживаются от всяких событий, не занимаются политикой и даже пренебрегают радостями любви.
- Какие газеты вы читаете? Какие книги? - спросил он.
- Никаких газет, - ответил Элуа. - Каждое утро нам раздают брошюры, из которых мы узнаем обо всех открытиях и делах, касающихся острова и всего мира.
- Значит, вы знаете и о Франции? - спросил Жюльен.
- Французы производят вино, увлекаются экзистенциализмом и мистическими спорами. Кроме того, они очень экономны, отрапортовал Элуа.
- Сразу видно, что вы не были ни в Бермоне, ни в какой другой провинции Франции, - заметил Жюльен.
- У нас найдется специалист, который сможет вам обо всем рассказать, - ответил Назэр. - Для этого нужно вызвать робота с запрограммированной информацией.
- Ну а заводы, - спросил Жюльен. - Разве они здесь не такие, как и в других странах мира? Ведь существуют технические предприятия и покрупнее. Чем же гордятся эти люди? Легковесной утонченностью?
- Заводы на острове, - объяснил Назэр, - действуют самостоятельно, без малейшего вмешательства рабочей силы и без всякого управления. Достаточно только время от времени давать инструкции. В этом нет ничего необыкновенного. А мы, как только что сказал мой товарищ, просто ремесленники. Мы все время создаем новые и новые устройства, мельчайшие детали, реактивы, способные привести в действие огромные производства.
Наконец принесли бисквиты, таявшие во рту, после чего все поднялись и направились к дверям. Господин Зет, поджидавший Жюльена, сделал знак следовать за ним. Они прошли сотню шагов по террасе и поднялись по одной из больших лестниц. Перед ними возвышались широкие галереи, где рядами стояли маленькие станки и машины, которые были сделаны с ювелирной тонкостью. Господин Зет подвел Жюльена к одному из станков. Вскоре подошли и соседи по столу - Элуа и Назэр.
- Только что мы получили приказ, - сказал Назэр. - Ввести вас в курс дела поручено Элуа.
Элуа взял с верстака маленький сложенный экран.
- Вы определены учеником часовых дел мастера. Вот элементарные объяснения.
На экране стали медленно проплывать изображения, сопровождаемые лаконичным текстом. Жюльену следовало брать с верстака указанные детали и подгонять одну к другой согласно инструкции. Элуа, казалось, погрузился в свои думы. Он вмешивался только тогда, когда нужно было повторить какое-либо движение. Так продолжалось до середины дня. Затем раздался звонок и все ремесленники исчезли. Ушел и Элуа, даже не взглянув на Жюльена. Вдруг появился господин Зет, который предложил свои услуги. Жюльен снова последовал за ним.
На этот раз они направились в нижнюю часть города, где выстроились в ряд сотни две маленьких, прилепившихся друг к другу домиков с крохотными оконцами. В каждом доме было по десятку каморок и столько же окошек. Господин Зет ввел Жюльена в одну из каморок. Там стояла кровать и умывальник, а над ним - полка с туалетными принадлежностями. Зеркала не было. Несомненно, местные автоматические бритвы сами находили малейшие остатки волос. На другой полке лежали прекрасно изданные брошюры. Жюльен подумал, что робот сейчас закроет дверь и будет охранять его снаружи. Ничего подобного не случилось. Господин Зет дал ему понять, что еще не время уединяться в каморке номер 5027, а, наоборот, можно насладиться прогулкой. Жюльен вышел и, заметив, что господин Зет впал в апатию, решил после некоторых колебаний обследовать этот ступенчатый город, в котором все казалось ясным и понятным с первого взгляда, до того ясным и до того понятным, что Жюльен предчувствовал: здесь скрыто немало тайн.
Мостовые и лестницы были из белого мрамора, лавы, гранита и порфира. На этом сверкающем спокойном фоне выделялись четкие линии балюстрад. Жюльен сначала направился в верхнюю часть города. Он достиг последнего ряда построек, тесно прижавшихся друг к другу. Двустворчатые двери были закрыты. Для чего предназначались эти помещения? Цеха, залы заседаний или магазины? Об этом он узнает позднее. А может быть, это были большие, бесшумные и безлюдные заводы, которые без помощи человека выпускали свою продукцию? На всех этажах, где он побывал, царил удивительный покой. Гуляющие прохаживались в одиночестве или небольшими группами. Мужчины, как правило, ходили с мужчинами, женщины - с женщинами. Но по мере того как наступал вечер, навстречу стали попадаться супружеские пары, некоторые с детьми. Все эти люди вели себя удивительно сдержанно, и это казалось вполне естественным. На девятом этаже (весь ансамбль состоял из двенадцати ярусов) помещались огромные кафе с бесчисленными креслами и круглыми столиками. Напитков подавалось мало, клиенты сидели маленькими группками. Большинство гуляющих предпочитало усесться, даже растянуться в креслах у балюстрад. Жюльен спрашивал себя, какие у этих людей могут быть мысли и заботы. Он тоже уселся на одной из балюстрад, свесив ноги. Никто им не интересовался. Только господин Зет исподволь наблюдал за его движениями.
Жюльен озирался по сторонам. Но вскоре его блуждающий взор стал более сосредоточенным. Он смотрел не на вспаханную равнину, не на горизонт, а на подъемы и спуски, образуемые многочисленными лестницами. Вскоре он заметил, что окружающие его люди тоже смотрят в этом направлении, внимательно разглядывают площадки, которые нарушают непрерывность лестниц и образуют тысячи уступов. Можно было ожидать (так по крайней мере казалось Жюльену), что на этих мраморных плитах, поражавших странной пустотой, вместо людей появятся статуи. Казалось, боги готовы были спуститься с небес, чтобы ступить на эти плиты своими не знающими боли ногами и расправить светящиеся плечи.
- Я брежу, - бормотал Жюльен. - Какие боги, какие боги могли бы сюда явиться?..
Двое мужчин, находившихся неподалеку, с ужасом посмотрели на него. Господина Зет охватила легкая дрожь. Спустя минуты три к Жюльену подошел молодой человек и резко сказал:
- Меня послали сообщить вам, что в этом городе запрещены разговоры о богах. Богов нет.
