— Осторожнее, — прервал Коллингс, но не так самоуверенно, как большинство копов. Он был почти добродушным, понимающим. — Не хочу услышать здесь ничего такого, что ты не сможешь взять назад. — Он переключил свое внимание на Рейна. — Слушание дела о залоге назначено на утро. Сегодня ты здесь ничего не сможешь сделать. Сделай то, что хотел мужик, забери его женщину домой.

С этими словами Коллингс повернулся и оставил нас стоять.

— Давай, малыш, — сказал Кеш, беря меня за руку, когда Рейн отпустил меня. — Я отвезу тебя обратно в Хейлшторм. Вы с Ло можете попытаться…

— Я возвращаюсь в хижину, — прорычала я, вырывая свою руку из его и выбегая из здания, прежде чем я могла растеряться. Я была в нескольких секундах от того, чтобы угрожать Коллингсу, схватить его и ударить. Слава богу, у Волка хватило ума отреагировать и заставить Рейна обуздать меня.

Самоконтроль, это было то, чему я должна была научиться, и быстро.

Залог не был установлен. Я думаю, когда тебя обвиняли в трех убийствах первой степени и говорили, что убийства были ужасающе жестокими, судья на самом деле не думал, что это будет выглядеть хорошо, чтобы вернуть его на улицу, независимо от того, сколько денег Приспешники клали ему в карман изо дня в день.

Я поехала на грузовике Волка с Харлеем и Чоппером к докам, где была припаркована моя машина для побега, поменяла машины местами и заставила собак прижаться друг к другу в гораздо меньшем пространстве моего маленького седана.

Я припарковалась перед воротами лагеря Приспешников, выпуская собак, хватая пару мешков своего дерьма и ожидая, когда любопытный Репо кивнет мальчику у ворот, чтобы открыть их.

Все, что произошло после этого момента, до сих пор было известно, как «Джейни Совершит Террор» ну или «Вы, Блядь, не связывайтесь С Тем, что Принадлежит Мне, Ублюдки».

Я ворвалась в здание, ища Рейна и сразу же обнаружила его стоящим возле бара.

— Это я разбомбила ваш лагерь, — заявила я, чувствуя, как напрягся каждый байкер в комнате. — Смирись с этим, — добавила я, надменно вздернув подбородок.

— И какого хрена мне с этим делать, детка? — спросила Рейн, невозмутимый даже перед тревожными новостями. Он действительно был хорошим презом.

— Потому что я собираюсь вернуть тебе твоего дорожного капитана, — заявила я, вырывая свой ноутбук из сумки, когда смахнула все с кофейного столика, отправляя все в полет на пол, пока я держала свой ноутбук. — Кроме того, тот сарай был полон многолетних свидетельств того, сколько именно убийств было, Рейн? Пять? Восемь? В довершение бесчисленных драк. Ты должен благодарить меня за то, что я избавилась от этого дерьма. Вот, — сказала я байкеру на диване, бросая ему ключи Волка. — Грузовик Волка припаркован в доках. Возьми его и привези сюда. А ты, — обратилась я к другому парню, стоявшему рядом, — иди и принеси все, что понадобится адским зверям Волка, чтобы прокормить их несколько дней.

Оба мужчины приостановились, но сделали то, что им было сказано.

— Детка, ты не можешь просто прийти ко мне и выкрикивать приказы, пытаясь контролировать это место.

— Неужели? Потому что, похоже, именно это я и сделала.

— Что тебе нужно, малыш? — спросил Кэш. Рейн бросил на него тяжелый взгляд, и Кэш поднял руки ладонями вверх. —Братан, если я что-то и знаю о этих женщинах, а я знаю о них чертовски много, — добавил он, подмигнув мне, — так это то, что, когда одна из них на задании, ты не стоишь у них на пути. Ты идешь в ногу с ними или тебя перепахивают.

Рейн вздохнул и покачал головой. — Какой у нас план, детка?

— Ничего такого, о чем я могла бы вам рассказать. Не нужно, чтобы кого-то еще арестовали.

— Джейни…

— Кофе. Тишина, — рявкнула я, прокручивая интернет-радиостанцию и включая металл.

Прошло несколько часов, пока я взламывала базу данных ДПНБ (Департамент полиции Ньюпорт Бич), выясняя, кто занимается этим делом и какие у них есть доказательства. Это была настоящая жопа, сильно зависящая от предположений, таких как примерный вес и размер обуви человека, чей отпечаток ботинка они нашли на месте преступления. К счастью для меня, Волк, должно быть, взял одежду и ботинки, которые я оставила в отбеливателе, и избавился от них. Он не собирался идти в чертов полицейский участок с уликами на ногах.

Коллингс явно не хотел иметь ничего общего с этим делом, раз в его отчетах, которые он подавал, было что сказать. Его новый напарник, однако, был проблемой. Марко был джокером. Он был новеньким на побережье Навесинк. Он еще не получил по заднице ни от одного из синдикатов. Он не жил в страхе перед тем, что с ним может случиться. Он также не брал взятки, которые, как я знала, Лекс и Ричард Лионе пытались дать ему. Он только что закончил академию и искал свой первый большой арест.

Не важно, что один плохой парень, убивший худшего плохого парня, которого я когда-либо встречала, точно не станет хорошей новостью. Никто не будет оплакивать смерть Лекса Кита. Люди не будут сотрудничать с полицией, когда узнают, что Волк убрал серийного насильника с двумя дюжинами нераскрытых изнасилований, хранящихся в базе данных ДПНБ, «потерянных» из-за финансового вклада Лекса в правильную картотеку клерков и детективов.

Да, эти дела об изнасиловании внезапно оказались на столе Коллингса.

Он не был столпом человечества, но у него была дочь, которая только начинала учиться в колледже. Если и было время, когда мысль об изнасиловании тяжело висела в голове отца (особенно отца-полицейского), то это было, когда их маленькие девочки впервые оказались вдали от дома в месте, где, как он знал, изнасилование было таким же неизбежным, как ЗППП и учебные занятия на риталине (прим.авт.: психостимулятор неамфитоминового ряда). Он не мог видеть все эти папки с жертвами изнасилования на своем столе, не мог представить свою собственную дочь, не чувствуя необходимости воздать этим женщинам справедливость.

Лекса Кита нельзя было наказать после смерти, но это должно было стать новостью. Это затмило бы историю об убийце Лекса. Или, что более вероятно, в зависимости от диктора, это могло бы еще больше очернить Лекса и сделать его убийцу внезапно поддерживаемым гражданами линчевателем.

Не было никакой гарантии, что Коллингс изучив документы, не сделает их достоянием общественности, но был способ убедиться, что они действительно выйдут наружу.

Сделав глубокий вдох, похожий на кислотный туман, я открыла форум, который Алекс создала, когда пыталась получить помощь в нейтрализации Лекса. Я сделала снимки, размывая лица женщин, почти задыхаясь, когда делала это со своими собственными, и оставляя лица Лекса и его мужчин на всеобщее обозрение. Затем я упаковала их вместе с информацией о нераскрытых делах об изнасилованиях и разослала все это по всем новостным каналам штата. Большая сочная история, завернутая в большой красный бант. Они сойдут с ума и разорвут ДПНБ на куски.

Я отправила Коллингсу неотслеживаемое электронное письмо.

«Может быть, ты никогда и не хотели войны. Обработай эти дела об изнасиловании до пятичасовых новостей, или ты пожалеешь об этом. У тебя есть один шанс все исправить, Коллингс. Ты держал свои карманы чистыми, а голову опущенной к тому, что происходит вокруг тебя. Я уважала тебя до тех пор, пока ты не забрал человека, который исправлял несправедливость, которую ты и твое положение упускали из виду в течение многих лет, когда бесконечные груды женщин страдали из-за твоей трусости.

Эти дела об изнасилованиях умудрялись «теряться» годами. Я думаю, что небольшой отпечаток ботинка легко может быть случайно удален, не так ли?

Поступай правильно.»

— Ты считаешь, что угрожать полицейскому — хороший ход? — спросил Репо, садясь рядом со мной и бесстыдно читая то, что я печатала.

— Я думаю, Коллингс понимает, как здесь все устроено. Я думаю, что он ненавидит свою работу и то, что она сделала с ним.

— Что она сделала с ним?

— Сделала слабым. — Я повернула голову, чтобы посмотреть на него во все глаза. — И, если есть что-то, что некогда альфа-мужчина ненавидит, так это слабость. Он наконец-то вытащит голову из задницы и сделает хоть что-то, что имеет значение. Или он может подставить свою задницу под чистку, когда Отдел внутренних расследований начнет нюхать дерьмо, гноящееся внутри ДПНБ.