— Ты застонала...

Боже.

— Ну и что? — Сказала я, стараясь быть безразличной, хотя какая-то часть меня умирала внутри.

— Что... — сказал он, и его улыбка стала шире, — на минутку... тебе не было больно.

Окружающее, неприятное чувство исчезло, сменившись приливом тепла... Боже, он действительно был таким... хорошим временами.

— Наверное.

— Знаешь, что? — спросил он, и его улыбка стала провоцирующей.

— Что? — Спросила я, улыбаясь в ответ.

— Я могу придумать много способов, чтобы убить боль естественным путем...

Мои влагалище сильно сжалось, и я почувствовала прилив влаги между бедер. Это было так легко с ним. Все, что ему нужно было сделать, это заговорить со мной. Черт, даже просто посмотреть на меня.

— О, да? — Спросила я, моя рука скользнула вверх по его бицепсу, чтобы поиграть с длинными прядями волос, падающими на шею.

— О да, — уверенно сказал он, когда его рука скользнула вниз по моей груди. Даже под бесконечными слоями бинта (серьезно, он не хотел, чтобы кто-то видел хотя бы намек на грудь), мои соски затвердели, когда его рука продолжала двигаться вниз. Он замер на долю секунды, наблюдая за моим лицом, наслаждаясь моей реакцией, прежде чем его рука переместилась между моих бедер и обхватила мою плоть. — Держу пари на каждую пушку в лагере, что твоя киска уже насквозь промокла.

— Ты бы выиграл это пари, — сказала я с улыбкой, слегка двигая бедрами навстречу его ладони, не обращая внимания на боль в спине.

Его пальцы изогнулись внутрь и прижались к моему клитору, заставляя изумленный стон сорваться с моих губ. — Лучшая гребаная киска, которую я когда-либо...

— Серьезно? — Раздался голос Майка из другой комнаты, заставив меня выпрямиться. Кэш только улыбнулся, снова прижимаясь к моему клитору, получая нездоровое удовольствие от наполовину шокированного, наполовину возбужденного выражения моего лица. — Она не должна ходить без обезболивающих, — упрекнул Майк, его голос стал ближе.

— Может, мне рассказать ему о нашей новой маленькой версии обезболивающих? — Спросил Кэш с дьявольской улыбкой, снова поглаживая мой клитор, и с моих губ сорвался тихий всхлип. — Нет, — сказал он, когда ноги Майка остановились прямо за дверью, — давай оставим это между нами, ладно? — прошептал он, двигая рукой от моих бедер к моей руке. — Не переживай. Ей надо было в туалет, черт возьми.

О боже мой.

Если бы я была способна покраснеть, то в ту же минуту покраснела бы как свекла. Кэш распахнул дверь, и Майк в мгновение ока превратился из раздраженного в озабоченного, предложив мне другую руку, что сделало процесс, по правде говоря, менее болезненным на обратном пути к кровати, где меня посадили, вручили две таблетки обезболивающего, а затем толкнули обратно на живот, что вызвало у меня громкое ворчание.

— Что? — Спросил Кэш, когда Майк вышел.

— Значит, ты познакомился с моими сиськами? — Спросила я, глядя на него. Это было буквально все, что я могла сделать в таком положении.

— Ты имеешь в виду две мои самые любимые части твоего тела? — спросил он, слегка прикусив нижнюю губу, что заставило меня задуматься, было ли это намеренно или подсознательно. В любом случае, это вызвало еще один прилив желания в моей сердцевине, что сделало меня еще более ворчливой, потому что с этим тоже ничего нельзя было поделать в этой ситуации.

— Только две? — Спросила я, не в силах сдержаться.

— Сиськи, улыбка, киска, глаза, задница, — ответил он, пожав плечами.

Что ж, тогда.

— Итак, будучи двумя твоими самыми любимыми частями моего тела, — повторила я с улыбкой, — я уверена, что от твоего внимания не ускользнуло, что они более чем заметны...

— Что они намного больше, чем гребаная пригоршня? — спросил он с широкой улыбкой.

— Я бы сказала иначе, но, по существу, да. Так, что... лежать на них вот так... ни в коей мере, блядь, не удобно.

— Нет? — спросил он, внезапно встав и подойдя ко мне. Слишком удивленная (и одурманенная), чтобы отреагировать, я просто привстала и пересела удобнее, наблюдая как он скользнул на больничную койку, где мгновение назад лежала я. Он потянулся за пультом дистанционного управления к кровати и возился с ним, пока она не изогнулась вверх, приподняв его чуть вертикально, прежде чем он потянулся ко мне и притянул меня к своей груди, его руки обхватили мою задницу и усадил меня на себя, прижав теснее. — Тогда как тебе это? — спросил он, и голос его прозвучал хрипло. От моего внимания не ускользнуло и то, что он был тверд подо мной.

— М-м-м, — пробормотала я, слишком довольная, чтобы придумать что-то еще.

— Знаешь, что еще хорошего в этой позиции? — спросил он.

— Что? — Спросила я, уткнувшись лицом в его шею и вдыхая его запах — малейший намек на мыло, которым мы запаслись в Хейлшторме, впрочем, в основном, только им одним.

— Вот это, — сказал он, покачивая бедрами подо мной, позволяя своему члену ласкать мою киску. Может быть, мне следовало возмутиться, сказать ему, чтобы он приберег это на время, когда я смогу обеспечить ему соответствующий финал, но, ладно... я была единственной, у кого была разорвана спина, и он чертовски возбудил меня в ванной так, что он был мне должен.

Это не заняло много времени. Я почувствовала себя хорошо от лекарств, и была мокрой от его руки, играющей с моим клитором. Его член потер мой клитор пять или шесть раз, прежде чем оргазм прорвался через мое тело, заставляя меня вскрикнуть в его шею, когда одна из его рук переместилась к задней части моей шеи и притянула меня ближе к нему.

— Никогда, блядь, не устану слушать, как ты кончаешь, — тихо сказал он, его пальцы гладили мои волосы, и я должна была оттолкнуть его, потому что они были грязными и жирными от того, что их не мыли, но это было слишком хорошо, и вскоре я уже крепко спала и не могла больше заботиться о таких вещах, как жирные волосы.

За исключением коротких перерывов для меня или его, чтобы сходить в туалет, это было единственное положение, в котором мы оставались в течение трех дней. Какое-то время я спала. Иногда мы оба спали. Большую часть времени мы разговаривали — о моем прошлом с Дамианом, о том, как я решила создать Хейлшторм, о его прошлом в MК, забавных историях о глупом дерьме, в которое он ввязывался, когда был моложе.

Он ободряюще держал меня за руки, когда пришел Майк, разбинтовал меня и занялся моими ранами, затем помог мне встать с края кровати, когда я наконец настояла на том, что пора мыть голову, и Агги, одна из девушек, служившая охранником, вошла, чтобы сделать это с ведром над кроватью. Я распутно принимала ванну, когда Кэш оставил меня одну, и к третьему утру начала чувствовать себя более по-человечески.

Кроме того, в то третье утро я была абсолютно, на сто процентов уверена, что действую совершенно, необъяснимо, абсурдно... влюбляясь в него.

— Привет, Кэш, — вошел Майк, выглядя почти застенчивым, со странной улыбкой.

— Что? — спросил он, садясь чуть прямее.

— Кое-кто ждет тебя у ворот.

— Кое-кто? — повторил он, приподняв бровь.

— Твой брат, — уточнил он. — И, ах, старик... он вроде как взбешен.

При этих словах Кэш издал странный смешок-стон. — Так и есть. Я не отмечался почти пять дней, и в последний раз, когда кто-то видел меня, я бросался на всех, чтобы спасти положение, — сказал он с усмешкой. — Дай мне встать, детка, — сказал он, похлопывая меня по заднице, и я убрала ногу с него и села на край кровати. — Ну, это будет весело, — сказал он, потягиваясь и наклоняясь, чтобы быстро поцеловать меня в лоб, прежде чем последовать за Майком.

И я осталась там, думая о двух самых безумных мыслях, которые, вероятно, когда-либо приходили мне в голову: что бы Рейн, крутой байкер-президент MК, подумал о своем младшем брате, встречающемся с лидером Хейлшторма? А также — сможет ли он принять меня в свою странную маленькую идеальную семью?

Видите, безумие.

Потому что неважно, каким милым был Кэш для меня, каким заботливым, каким нелепым, когда я нуждалась в нем, каким стойким, когда я ворчала на него, каким сильным, чтобы противостоять всем моим сумасшедшим настроениям... он не был тем парнем.