– Признаться, так меня еще никто не встречал, – продолжил он.

"Это не я, это Керолайн", – запрыгало на дрожащих губах, но вслух не получилось произнести ни слова.

Снова его обжигающее дыхание на плечах, снова с ума сводящие прикосновения… Девушка сделала невразумительную попытку отодвинуться назад, чтобы сохранить остатки самообладания, но он притянул ее к себе и прошептал ее волосам:

– Хотя ничьей другой встречи мне и не надо было.

Сердце стукнуло так оглушительно, что перед глазами стало совершенно темно.

Кажется, он забрал из ее неподвижных пальцев обе розетки и переставил их на стол. Потом подхватил ее на руки и понес на диван. Раздался легкий свист. Кого он может сейчас звать?

– Давид, закончи здесь, – произнес молодой человек куда-то в сторону.

Изабелла повернула голову и сквозь туман увидела невысокую юношескую фигуру в проеме входной двери. Откуда он взялся? Керолайн же отпустила его отдыхать.

Девушка почувствовала, что оказалась на диване. Но Давид же еще здесь! Она явственно различает хоть и тихий, но звон посуды. Зорро тоже лег рядом? Ей это не кажется? Он ведь не мог забыть про слугу, которого все еще видно и слышно? Он всегда так осторожен и предусмотрителен. Не может же его небрежность оправдываться только тем, что Давид чрезвычайно предан дому губернатора и сохранит все в тайне?

Если только… Сердце снова ударило так сильно, что, кажется, вздрогнули кончики пальцев. Если только Зорро не собирался ничего скрывать.

Эта мысль окончательно свела на нет все ее и без того обреченные на провал попытки сопротивления.

Надо срочно что-нибудь предпринять, иначе звук его дыхания вытянет из нее всю душу. Она попробовала осмотреться. Давид ушел? Они одни? Ее покровитель так близко к ней. На расстоянии глубокого вдоха… Надо придумать хоть одну фразу. Хоть что-то.

– Простите за вазочки, – выпалила она единственное, что еще брезжило в ее сознании. – На Вашу голову вечно сваливаются мои проблемы.

– Мне этого не хватало, – усмехнулся молодой человек.

Изабелла поджала губы и закрыла глаза. Какой кошмар! Она вцепилась в длинную волнистую прядь и натянула ее до предела. Надо извиниться. Еще раз. За все.

Девушка уже собирала в памяти все оставшиеся слова, чтобы излить Зорро свое отчаяние, но он поднял ее лицо и не дал сказать ни слова.

– И тебя, – проник в самую глубокую точку ее тела его тихий шепот. – Я так скучал.

Словно разряд молнии ударил ей в грудь. Весь мир в тот момент разделился на то, что было до этих слов, и то, что будет после. Стало невозможно дышать. Если сейчас не произойдет чудо, она умрет.

– Что-нибудь еще, сеньор?

Давид! О, он все еще здесь! Хвала Небесам, у нее появилось мгновение на вдох.

– Нет, ты свободен.

– Благодарю, сеньор.

Послышались удаляющиеся шаги.

Да какая разница, как Давид здесь оказался! Главное, что он только что спас ей жизнь, иначе она бы провалилась в Преисподнюю, испепеленная до основания зеленым пламенем. Изабелла начала судорожно выбираться из сладостной ловушки между спинкой дивана и молодым человеком, куда он, по всей видимости, намеренно ее поместил.

– Я… извините, мне пора, – путаясь в словах, начала лепетать она. – Вам нужно отдохнуть, Вы только прибыли. Или, может, у Вас еще дела, – карабкалась Изабелла по дивану, чтобы случайно не коснуться сильного тела, – а я Вам мешаю.

– У меня сейчас только одно дело, и оно здесь.

Ну зачем он так говорит? Он же плавит ее без огня. Каждое его слово впивается в ее кожу подобно раскаленному клейму. Клейму с его именем…

– Тогда я тем более не могу Вас больше задерживать, – в беспамятстве шепчет она, все еще малодушно надеясь избежать его очевидных слов.

– Я здесь из-за тебя.

Пронзала ли когда-нибудь его шпага чье-нибудь сердце? Падала ли его жертва замертво? Или билась еще в предсмертной агонии у его ног? Что он делал? Уходил? Наблюдал? Заставлял смотреть себе в глаза, сжигая последний воздух в и без того недвижимой груди? Если нет, то сейчас ему для этого даже не понадобился его клинок.

Он забрал все ее силы и ее свободу. Ее гордость, ее самообладание. От нее ничего не осталось.

Девушка только почувствовала, что он вернул ее обратно и, не дав больше пошевелиться, припал к ее губам. Она растворилась в его объятиях и положила руку ему на плечо.

Удивительно, какой он напряженный. Как сжатая до предела пружина. Кто бы мог подумать. А со стороны этого совершенно не видно. У Изабеллы на мгновение даже прояснилось в голове. Надо же. Он весь натянут, словно струна.

Ей стало не по себе. Она скользнула рукой с его плеча на грудь. Нет, ей не кажется. Его рельефные мышцы будто скованы неведомой силой. Каменные, непробиваемые. А его дыхание? Она только сейчас додумалась вслушаться в его ритм… Такое тяжелое и прерывистое.

– Вы устали, – прошептала она, прослушивая ладонью неровные удары его сердца. – Вы так напряжены. Вам нужно расслабиться и отдохнуть.

В хрустальной люстре зашипела и потухла последняя из двух десятков горящих свечей. Стало совершенно темно. Только свет бело-желтой луны и звезд на безоблачном небе за просторным окном.

Вроде бы Зорро улыбнулся ее словам и, осторожно сжав ее тонкие пальцы, поцеловал их вместо ответа.

– Я могу что-то сделать для Вас? – снова прошептала она.

– Ты уже делаешь.

– Я просто лежу рядом.

– За этим я шел сюда.

– У Вас не получится заснуть в таком состоянии.

– Это не обязательно.

– Обязательно, – вдруг, сама не ожидая от себя, с нажимом произнесла Изабелла. – Вам это необходимо. Когда Вы последний раз отдыхали?

Зорро немного отстранился от нее и, потянувшись всем телом, произнес с характерными хриплыми нотками:

– Пожалуй, полгода назад в Граните.

Перед глазами сразу же возникла та ночь, когда он вернулся в их общий дом и точно так же забрал ее на диван в гостиной. Изабелла быстро перебрала в памяти все свои действия и сама приблизилась к молодому человеку, все еще держащему руки за головой в глубоком кошачьем прогибе. Насколько она помнит – а ту ночь она вряд ли когда-нибудь забудет, – он очень быстро заснул от того, что она гладила и перебирала его волосы. Возможно ли, что сейчас это тоже подействует? Или… Она перевела взгляд на полуобнаженную распахнутой рубашкой загорелую грудь. Или, может, сначала попробовать снять напряжение с его тела? Она помнила, как сильно тогда боялась совершить лишние прикосновения. Сейчас это ощущение тоже начало было сковывать ей руки, но мысль о том, что это может принести облегчение темному гостю гасиенды де ла Вега, заставила ее отбросить сомнения и переступить через собственный страх.

Девушка осторожно приблизилась и провела кончиками пальцев от его шеи к груди. Зорро, не видевший ее действий и, следовательно, оказавшийся к ним не готовым, сильно вздрогнул и резко вернулся в исходное положение. Однако в результате этого движения он снова очутился так близко к Изабелле, что ее губы практически коснулись его плеча.

Она моментально вспомнила, при каких обстоятельствах в первый и последний раз целовала его тело, и вдруг озарилась догадкой. Сразу две сцены в ее голове предстали в виде общей картины: конюшня в Граните, хозяин которой сотрясал ее стены одним своим присутствием после похождений Изабеллы на нижний этаж его дома, и их последняя ночь в его укрытии в Эль Пуэбло, после которой Зорро уехал на полгода. Девушка помнила, как он остановился тогда, едва она коснулась губами его кожи. Точно так же, как замерла она, когда впервые почувствовала его руку на своем обнаженном бедре. Только в первом случае она не знала, что делать и чем все закончится, не останови он ее сам, а во втором… Она вся задрожала, вспомнив волну наслаждения, которая захлестнула ее тогда с головой. А вдруг он почувствовал бы то же самое, не прерви он ее действия? Может, она в состоянии доставить ему такое же удовольствие, если сейчас им ничто не помешает?